– Поедем прямо домой, – сообщил он. – Миес приготовит нам ланч. Ты придешь в себя к этому времени? А то я уйду и вернусь только вечером.

Трикси заверила его, что с ней все будет в порядке; займется распаковыванием багажа, да и с Миес неплохо бы поболтать.

– Ты постоянно будешь работать до Рождества?

Крийн улыбнулся.

– Пожалуй, нет. Три-четыре раза в неделю буду ездить в больницу. Но у меня ведь куча частных пациентов, и, может быть, придется еще отлучиться в Бристоль и Бирмингем. Но для рождественских покупок мы уж точно выберем время. Ты позаботишься о пригласительных карточках и прочих подобных вещах? Напечатай их – нам понадобится около сотни. Раньше это всегда делала миссис Грей, но ты ведь сможешь перенять у нее эту эстафету, правда? И подарки надо купить, я дам тебе список, – тогда у миссис Грей будет время для того, чтобы обработать и перепечатать все мои записи.

– Да, конечно, – ответила Трикси. Не нужно расстраиваться из-за того, что не одна она ему помогает.

Дома их встретили радушно. Миес широко распахнула дверь, а Глэдис выглядывала из-за ее плеча. Цезарь, задрав голову, радостно залаял. Даже Гамби беззвучно вышел из своего укрытия и стал тереться об ноги.

– Я сейчас же принесу кофе в гостиную, – сказала Миес. – Какой я вкусный ланч приготовила! Госпожа, вы, наверное, хотите переодеться?

Она суетилась вокруг, переходя на родной язык, когда ей не хватало английского. Трикси поднялась в свою комнату, умылась и причесалась. Когда она вернулась в гостиную, на маленьком столе стоял кофейник, профессор сидел у горящего камина, Цезарь устроился у его ног, положив голову на ботинки хозяина, а Гамби – на ручке его кресла. На столике перед профессором лежала пачка писем.

– Прости, что не встаю, – сказал он. – Как видишь, Цезарь пригвоздил мои ноги к полу. Тут несколько писем для нас обоих и одно лично для тебя – нет, вот еще одно, с голландской маркой…

Трикси взяла письма и присела, чтобы распечатать. Тетя Алиса приглашала их на обед и сообщала, что кроме них будет еще кое-кто из друзей.

– Меньше чем через неделю, – сказала Трикси. – Это вписывается в твои планы?

Профессор кивнул.

– Напомни мне. – Он снова склонил голову над письмом, которое читал до ее прихода, и Трикси распечатала второй конверт. Письмо было от Андре. Он рассыпался в извинениях, что не встретился с ней до ее отъезда из Голландии, желал супругам счастливого Рождества и заявлял, что будет по ней скучать и с нетерпением ждет новой встречи.

Подняв глаза, она увидела, что Крийн внимательно смотрит на нее, и быстро сказала:

– Это от Андре – он сожалеет, что не успел попрощаться с нами перед отъездом, и надеется, что мы хорошо проведем Рождество. Да, еще пишет, что с нетерпением ожидает нашего возвращения.

– Как вежливо с его стороны. – Профессор не признался ей, что виделся со своим кузеном за день до их отъезда из Голландии. От него не укрылось смущение Трикси, и он не мог поставить ее в еще более неловкое положение, рассказав об этой встрече. – Он неплохой малый.

– Да-да, он… – начала было Трикси, но тут появилась Глэдис с перевязанным лентой букетом цветов.

– Это только что доставили вам, госпожа. Трикси взяла букет: фрезии, розы, гвоздики и лилии. Она украдкой взглянула на Крийна, пытаясь понять по выражению его лица, не он ли прислал букет, но он бесстрастно смотрел на нее, и робкая надежда, что цветы от него, умерла. В букет была вложена записка: «Прекрасной – прекрасное. Андре». Она медленно начала краснеть.

– Цветы от Андре. Полагаю, это своеобразный способ поздравить с возвращением домой. Как мило с его стороны.

Голос профессора был так же бесстрастен, как и его лицо.

– Более чем мило, – заметил он. – Смею сказать, он считает, что ты уже чувствуешь ностальгию по Голландии, и таким образом напоминает о себе.

Трикси благодарно на него посмотрела; Крийн особенно не беспокоится, так отчего же чувствовать себя виноватой?

– Да, как ни странно, я действительно скучаю по Голландии, хотя и не должна – я все-таки англичанка, ведь так?

Профессор спокойно проговорил:

– Тем не менее тебе придется провести здесь несколько недель. – Он поднялся, потревожив задремавшего Цезаря. – Я должен позвонить. Ланч подадут в час?

– Да, если тебе удобно.

– Превосходно. – Он ушел в свой кабинет, но за телефон взялся не сразу. Внезапно покрасневшее лицо Трикси дало ему обильную пищу для размышлений. Беда была в том, что он не мог понять, почему это его встревожило.

Предоставленная самой себе, Трикси отыскала вазу, поставила в нее цветы и сожгла записку. Конечно, очень мило со стороны Андре прислать ей цветы, но никакой необходимости в этом не было. Она полагала, что нужно его поблагодарить. Это можно сделать, когда она будет рассылать рождественские открытки.

Решив вопрос таким образом, она с облегчением вздохнула и выбрала из пачки писем те, что Крийн оставил для нее, – открытки и несколько приглашений. Большинство из них он перечеркнул словом «нет», предполагая, что оправдания она будет подыскивать сама. А принять нужно было приглашение на ежегодный бал в больнице, на несколько коктейлей и обед у одного из консультантов. Ну, и у тети Алисы, конечно.

За ланчем Крийн вручил ей список тех, кому надо было послать открытки, назвал день, в который предполагал устроить собственную вечеринку, и вскоре ушел.

– Счастливо провести день, – на прощание сказал он, потрепал ее по плечу и оставил наедине с бумагами за маленьким столиком в гостиной.

У меня пальцы отвалятся от этой писанины, мрачно подумала Трикси.

Когда вошла Глэдис с чайником, Трикси уже успела составить приглашения на вечеринку, ответить на письма, отмеченные Крийном, и теперь сочиняла вежливые отказы на остальные. Она была вполне довольна проделанной работой и, когда муж вернулся, тут же сообщила ему об этом.

Он что-то вежливо произнес в ответ, но Трикси поняла, что его мысли заняты совсем другим.

– Что-то не так? Может, расскажешь? – спросила она.

– Ты помнишь пациентку с пучеглазием? Я рассказывал о ней, когда мы с тобой были у моря…

Как можно было забыть? Это был тот самый день, когда она влюбилась в него.

– Да, я помню.

– Так вот, теперь у нее сложности с сердечно-сосудистой системой…

Трикси села, терпеливо слушая. Она с любовью ловила звуки его голоса, почти не обращая внимания на слова. Было ясно, что, рассказывая об этом, он еще раз хорошенько обдумывал ситуацию. Наконец он ненадолго умолк, а потом добавил:

– Знаешь, я понял, что можно сделать. Я должен позвонить своему регистратору. Эту женщину нужно снова госпитализировать. Немедленно созвонюсь с ее мужем и договорюсь, чтобы она появилась сегодня вечером в Тимоти.

Уже у двери он обернулся.

– Если меня долго не будет, ужинай без меня, Беатрис.

Трикси ни капельки этому не удивилась. Вскоре она пошла посовещаться с Миес.

– Что, если мы поужинаем немного позже? – спросила она. – Если удастся придумать удачную отговорку, профессор и не поймет, что мы перенесли ужин. Что могло бы помешать нам сесть за стол, скажем, после восьми часов?

– Не беспокойтесь, госпожа, я что-нибудь придумаю, – объявила Миес. – Это прекрасная идея. Хозяин съедает слишком много сэндвичей в больнице и перебивает себе аппетит.

– Вот именно. Пора кончать с холостяцкой жизнью, – твердым голосом произнесла Трикси.

Миес, похоже, смутилась.

– Но он и так больше не холостяк, госпожа. Вы научите его хорошим привычкам.

– Так оно и будет, – подтвердила Трикси и вернулась в гостиную, чтобы впустить Гамби из сада в дом. Цезарь уехал вместе с Крийном, с гордым видом усевшись рядом с ним в машине.

Их задумка удалась; когда часы пробили восемь, Крийн пришел домой и в дверях был радостно встречен женой.

– Как раз вовремя, мы еще не ужинали – Миес случайно сожгла рис. Все уже почти готово. Хочешь выпить?

Профессор сбросил пальто, отнес сумку в кабинет и сел рядом с ней у камина.