В воздухе ощутимо угадывалось приближение осени. Вся Москва была погружена в солнечную дрёму, в задумчивое тепло, будто на город до срока опустилось бабье лето. Но был август, середина, пятнадцатое число. И только немногие старые люди знали, что пришёл Степан-сеновал, когда косят отаву, вершат сенокос, поят лошадей серебряной водой, а несуетному памятливому человеку наперёд известно: какой Степан, таков сентябрь. Судя по погоде, Степан сулил Москве тёплый сентябрь.
Бирс любил этот город. В Москве было столько всего — греховного и святого, столько разнообразия, таилось столько своего, ей одного присущего, столько в ней было жизни, которая возрождалась, несмотря ни на что — на мор, на пожар, на бунты и революции, когда казалось — все, конец, ей уже не подняться, но она оживала, оставаясь собой. В частых отлучках Бирс тосковал по ней, как по живому близкому существу.
…он не знал, объяснилась Джуди с Хартманом или нет, но через несколько дней Стэн пригласил его к себе. Антон пытался отказаться, однако ему это не удалось.
— Тони, вы обещали мне спарринг, — напомнил Стэн, и крыть было нечем: Бирс вспомнил, что дал клятву.
Хартман тотчас поехал за ним, Антон дожидался его, когда позвонила Джуди; Бирс рассказал ей о приглашении Хартмана.
— Надо было отказаться, — в голосе у неё появилась тревога, Антон даже удивился. — Позвони ему, откажись.
— Но я уже согласился, он едет за мной, — недоуменно возразил Бирс.
— Что ему нужно?
— Он просил побоксировать с ним.
— Ты помнишь тот спарринг? Стэн чуть не спятил тогда.
— Не волнуйся. Стэн хороший ученик, он запомнил урок. А не запомнил, мы повторим. В России говорят: повторение — мать учения.
— Ох, не нравится мне все это, — вздохнула Джуди и повесила трубку.
Хартман был молчалив, сдержан, сосредоточен, даже угрюм, Антону показалось, что какая-то навязчивая мысль гложет его и не даёт покоя.
Они как следует, до пота, размялись в зале, и неожиданно Хартман предложил поплавать.
— А бокс? — удивился Бирс.
— На ринге вы сильнее меня, — загадочно ответил Стэн, и лишь впоследствии Бирс понял смысл его слов.
Смыв пот, они прыгнули в бассейн и плавали из конца в конец, как вдруг Хартман замер и вяло как-то, расслабленно погрузился в воду, потом вынырнул и тяжело застонал.
— Что с вами? — спросил Бирс, подплыв.
— Мне нехорошо, — Хартман тяжело дышал и обморочно запрокидывал лицо.
— Вам помочь? — Бирс поддержал его и хотел отбуксировать на мелкое место, но Хартман уцепился за него и повис, не давая плыть.
— Подождите, Стэн, я не могу двигаться, отпустите меня, — обратился к нему Антон, но Хартман обхватил его, сковав руки, и утащил на глубину.
Напрягая силы, Бирс пытался освободиться, но ему это не удавалось: Хартман вцепился мёртвой хваткой и тянул вниз. Они то и дело всплывали и погружались, две головы исчезали и появлялись на поверхности, как два поплавка; Бирс чувствовал, что выбивается из сил.
Антон не знал, сколько это длилось. Хартман висел на нём, обхватив шею. Бирс отдирал его от себя, но не мог; мало того, Хартман все плотнее прижимал его к себе, а ногами оплёл его ноги, и Бирс вдруг отчётливо понял, что его просто топят.
Антон наглотался воды и, захлёбываясь, отбивался, как мог, рвался наверх, но Хартман сжимал его, точно тисками, не давая всплыть. Теряя остатки сил, Бирс пытался расцепить объятия, однако дыхания не хватало, и он слабел, в ушах появился звон, а в глазах потемнело.
Антону показалось, что он увидел Джуди, в красном платье она влетела в дверь, подбежала к краю бассейна и кричала что-то, не понять было что.
Да, это была Джуди. Она почувствовала неладное и примчалась сюда, а теперь она металась по борту, упрашивая Хартмана отпустить Бирса.
Вряд ли Хартман слышал её. Похоже, он пребывал в беспамятстве и лишь одно помнил, одно знал твёрдо: ему надо утопить соперника, прочего для него не существовало.
Антон почувствовал, что у него нет сил сопротивляться, и обмяк, прекратил борьбу. Хартман потащил его вниз, они опустились на дно.
— Стэн, ну пожалуйста… отпусти его! Пожалуйста!.. Ради Бога, Стэн… я прошу тебя, прошу… Отпусти его! — умоляла Джуди, обливаясь слезами.
Гаснущим сознанием Бирс отметил про себя большое красное пятно, которое неожиданно появилось над ними и опустилось рядом на дно бассейна. Ему померещилось, что это Джуди, но он отверг эту мысль как несуразицу.
И все же это на самом деле была Джуди. Она поняла, что Хартман не слышит её, а если слышит, то не подчинится, и она сделала единственное, что пришло ей в голову: она прыгнула в воду и опустилась на дно рядом с ними.
Она не делала ничего, не пыталась освободить Бирса, видно поняла, что у неё не хватит сил; нет, она смиренно лежала рядом и понятно было, что она готова утонуть.
Вероятно, Хартман понял это тоже. Бирс вдруг почувствовал, что руки, которые держали его, разжались. Хартман отпустил его, взял Джуди и поплыл с ней вверх.
Полумёртвый, не помня себя, в тусклых сумерках, хотя бассейн был ярко освещён, Антон толкнулся ногами и, теряя сознание, задыхаясь, насилу всплыл.
Хартман доплыл с Джуди до мелкого места и поставил её на ноги; с нарядного красного платья ручьями бежала вода.
Бездыханный почти, Бирс достиг поверхности, жадно хватал ртом воздух и не мог отдышаться. Он повис на металлической лесенке, которая спускалась в воду и не мог взобраться, не хватало сил, лишь держался за перекладину, чтобы не утонуть.
Отдышавшись немного, он с трудом вылез и без сил опустился у края борта на кафельный пол. Джуди тем временем тоже выбралась из бассейна и села на топчан, отжимая волосы и платье.
— Убирайтесь, — глухо сказал Хартман, и было понятно, что он имеет в виду их обоих.
Мокрые, они долго потом сидели в машине, испытывая горечь и странный стыд, словно их уличили в чём-то.
— Непонятно: откуда у него такое дыхание? — в тишине спросил Бирс.
— Он ныряльщик, — ответила Джуди. — Много лет тренируется. Ныряет на глубину.
Перед расставанием они на денёк съездили в Санта-Барбару, чудесный маленький городок на берегу океана в двух часах езды от Лос-Анджелеса, морской курорт, построенный в испанском стиле: ослепительно белые стены, красные черепичные крыши, смолёные деревянные балки, множество пальм… Все здесь напоминало о близости Мексики. Бирс тогда ещё не знал, что вскоре в России пойдёт телевизионный сериал «Санта-Барбара».
В гавани было тесно от яхт и катеров, вся бухта была утыкана мачтами, дул океанский бриз, пахло морем, большие чайки с громкими криками носились над причалами и водой. Бирс озирался в жгучем желании запомнить все, удержать в памяти и увезти с собой. Припекало солнце, океан слепил ярким блеском воды, светлые блики играли на бортах судов. В Москве была в разгаре зима. Антон вспомнил морозный сумеречный город, крошево снега и льда под ногами, пустые магазины, студёную мглу, свинцовую злобу толпы, уныние и тоску заснеженных улиц, куда ему предстояло вернуться.
Длинные деревянные пирсы на высоких сваях тянулись от набережной Санта-Барбары в море, Бирс и Джуди гуляли, обозревая гавань, городок и склоны предгорий, на которых среди зелени стояли красивые белые виллы.
На прибрежном песке поднималось деревянное, чёрное, будто смолёное здание яхт-клуба, мансарда напоминала ходовой мостик корабля, на мачте пониже звёздно-полосатого американского национального флага висел флаг штата Калифорния: коричневый медведь, пасущийся на зеленой лужайке, и одинокая звезда над ним.
Бирс и Джуди переночевали в отеле и всю ночь занимались любовью. Антон подумал, что хорошо бы таким образом объехать с Джуди всю Америку и Россию, посетить все города и отели, он сказал ей об этом, и она воскликнула:
— Прекрасная идея!
Обсудив, они решили, что выполняют особое государственное задание по сближению — важную миссию, возложенную на них двумя странами: Америкой и Россией. Ни он, ни она не могли подвести свои великие державы и по этой причине с усердием и ответственностью трудились без устали до утра.