…сказано было великой грешнице, осужденной на побитие камнями: «Иди в свой дом и не греши»… — Имеются в виду слова Христа (Евангелие от Иоанна, гл. 8, ст. 11).

Я видел его в последний раз за месяц до его смерти. — Достоевский часто виделся с Некрасовым в ноябре 1877 г. А. Г. Достоевская вспоминает: «В ноябре 1877 г. Федор Михайлович находился в очень грустном настроении: умирал Н. А. Некрасов <…> Узнав, что Некрасов опасно болен, Федор Михайлович стал часто заходить к нему — узнать о здоровье. Иной раз просил ради него не будить больного, а лишь передать ему сердечное приветствие. Иногда муж заставал Некрасова бодрствующим, и тогда тот читал мужу свои последние стихотворения <…> Вообще последние свидания с Некрасовым оставили в Федоре Михайловиче глубокое впечатление, а потому когда 27 декабря он узнал о кончине Некрасова, то был огорчен до глубины души <…> Федор Михайлович бывал на панихидах по Некрасове и решил поехать на вынос его тела и на его погребение» (Достоевская А. Г. Воспоминания. М., 1971. С. 316–317).

…псалтирщик четко и протяжно прочел над покойным: «Несть человек, иже не согрешит». — См.: 3 Книга Царств, гл. 8, ст. 46; 2 Книга Паралипоменон, гл. 6, ст. 36.

…взял все три тома Некрасова… — Достоевский имеет в виду издание: Некрасов. Н. Стихотворения. 6-е изд. СПб., 1873–1874. Т. 1–3. Оно было в библиотеке Достоевского. А. Г. Достоевская вспоминает: «Всю ту ночь (когда Достоевский узнал о кончине Некрасова. — В. В.) он читал вслух стихотворения усопшего поэта, искренно восхищаясь многими из них и признавая их настоящими перлами русской поэзии. Видя его крайнее возбуждение и опасаясь приступа эпилепсии, я до утра просидела у мужа в кабинете и из его рассказов узнала несколько неизвестных для меня эпизодов их юношеской жизни» (Достоевская А. Г. Воспоминания. М., 1971. С. 316).

Эти первые четыре стихотворения, которыми начинается первый том его стихов, появились в «Петербургском сборнике», в котором явилась, «моя первая повесть. — Первый том «Стихотворений» Н. Некрасова, о котором говорит Достоевский, начинается произведениями: «В дороге» (1846), «Современная ода» (1845), «Пьяница» (1845), «Отрадно видеть, что находит…» (1845). См.: Некрасов Н. Стихотворения. СПб., 1873. Т. 1. С. 7–16. В «Петербургском сборнике» (СПб., 1846), открывавшемся романом Достоевского «Бедные люди», были напечатаны «Четыре стихотворения Н. А. Некрасова»: «В дороге», «Пьяница», «Отрадно видеть, что находит…» (первые четырнадцать стихов) и «Колыбельная песня» (1846).

…те из стихов, которые первыми прочел в Сибири… — Большинство стихотворений Некрасова 1850-х годов печаталось в журнале «Современник». Достоевский читал в Сибири этот журнал. См., например, его письмо Е. И. Якушкину от 15 апреля 1855 г. Лучшие из своих стихотворений 1840-1850-х годов Некрасов объединил в сборник («Стихотворения Н. Некрасова». М., 1856), имевший большой успех. Сюда вошли и те стихотворения, к которым сочувственно или полемически позднее обращался Достоевский.

…как много Некрасов, как поэт, во все эти тридцать лет, занимал места в моей жизни! — Поэзия Некрасова всегда была близка Достоевскому. Он нередко цитировал стихотворения поэта в своих произведениях. 21 ноября 1880 г. на публичных чтениях в пользу Литературного фонда Достоевский прочел стихотворение Некрасова «Когда из мрака заблужденья…» (1845). (см.: Достоевская А. Г. Воспоминания. М., 1971 С. 352) На других таких же чтениях весной 1880 г. он читал некрасовского «Власа»

Лично мы сходились мало и редко… — Ср. «Дневник писателя» за 1877 г., январь.

Но я уже рассказывал об этом. — Имеется в виду «Дневник писателя» за 1877 г., январь, где в связи с выходом в свет «Последних песен» Некрасова (1877) Достоевский вспоминал о первом их знакомстве.

Он говорил мне тогда со слезами о своем детстве, о безобразной жизни, которая измучила его в родительском доме, о своей матери… — Все названные Достоевским темы отражены в поэзии Некрасова: «В неведомой глуши…»; «Родина» (1846); «Рыцарь на час» (1862); «Суд» (1867); «Мать» (1868); «Мать. Отрывки из поэмы» (1877); «Баюшки-баю» (1877) и др.

…если будет что-нибудь святое в его жизни — с мученицей матерью, с существом, столь любившим его. — Достоевский повторяет темы и мотивы стихотворений Некрасова «Родина», «Рыцарь на час», «Мать», «Мать. Отрывки из поэмы»

Я думаю, что ни одна потом привязанность в жизни его ~ преследовавшие его всю жизнь. — Ср. у Некрасова:

…мы как-то разошлись, и довольно скоро — Помогли и недоразумения, и внешние обстоятельства, и добрые люди. — Достоевский разошелся с Некрасовым тогда же, когда он разошелся с кружком Белинского. Охлаждение отношений между Достоевским и этим кружком, а затем и разрыв с ним отразились в письмах писателя тех лет. См. письма от 1 апреля, 26 ноября, 17 декабря 1846 г.; 1 февраля 1849 г. В письме к брату от 26 ноября 1846 г. Достоевский писал: «…я имел неприятность окончательно поссориться с „Современником“ в лице Некрасова. Он <…> отчаявшись получить от меня в скором времени повесть, наделал мне грубостей <…> Это все подлецы и завистники». О «пасквиле в стихах» на Достоевского, написанном Тургеневым и Некрасовым в 1846 г. и послужившем поводом к одной из ссор между писателем и поэтом, вспоминает А. Я. Панаева. См.: Панаева (Головачева) А. Я. Воспоминания. М., 1972. С. 176–177.

На основе фактов, относящихся к 1840-м годам, Некрасов написал повесть, которая сохранилась в виде рукописи, с не законченным и не имеющим заглавия текстом. Первый публикатор этой рукописи К. И. Чуковский вполне обоснованно счел прототипом одного из героев этого сатирического повествования Ф. М. Достоевского. Была ли эта повесть закончена, когда именно была написана и сделалась ли она известна Достоевскому, — неясно (см.: Некрасов Н. А. Полн. собр. соч. и писем: В 15 т. Л., 1984. Т. 8. С. 411–438; комментарий: с. 766–775). Основной мотив, на котором строится насмешливая характеристика героя повести, имевшего своим прототипом Достоевского, совпадает с мотивом, высказанным в стихотворном пасквиле «Витязь горестной фигуры…», — самоуверенность, мания величия. Этот упрек сопровождал писателя всю жизнь. Е. А. Штакеншнейдер писала в своем «Дневнике…»: «Говорили и продолжают говорить, что он слишком много о себе думал. А я имела смелость утверждать, что он думал о себе слишком мало, что он не вполне знал себе цену, ценил себя не довольно высоко. Иначе он был бы высокомернее и спокойнее, менее бы раздражался и капризничал и более бы нравился. Высокомерие внушительно» (Штакеншнейдер Е. А. Дневник и записки (1854–1886). М.; Л., 1934. С. 456).