Вольский допил воду и попросил добавки.

— Да. Я встану, но вы мне должны помочь. Немного. — Он помолчал и спросил: — Мы — это кто?

— Мои новые друзья. Илья Петрович Андреев, — Машка жестом указала на своего спутника, — и Анатолий Михайлович Печкин, он ждет нас у меня. Кстати, и Илларион там же.

— Коротко и ясно, — задумчиво обронил Гриша.

— Гришка, я больше не могу выносить этого кошмара, расскажи мне немедленно всю правду. — Марья трясла Вольского за руку. — Немедленно.

— Не получится, — возразил Григорий. — Первым делом самолеты. Я так рад возможности покинуть этот негостеприимный дом, что хочу сделать это как можно быстрее.

Андреев помог Григорию подняться, Вольский захватил любимую трубку, и они направились к выходу.

На дворе лил дождь, гремел гром. Уличные фонари тускло светили. Вольский прерывисто дышал открытым ртом.

— Свобода! — заорал Гришка. — Свобода!

Через десять минут они ввалились в квартиру Сергеевой.

Машка распахнула окно и холодный воздух заполонил кухню.

— Гриш, я тебя покормлю, но если ты в состоянии говорить, то объясни нам хоть что-нибудь в этой жуткой истории.

Вольский прислонил голову к стенке и обвел всю компанию внимательным взглядом.

— Я думаю, что Илларион уже прояснил некоторые моменты. Собственно, объяснять больше нечего.

— Гриш, а ты в Малаховке, на даче, был? Ты мне дверь отпер?

— Сложный вопрос. Физически не был, Маруся, но некоторым образом все же присутствовал. И немного тебе помог.

— А в Ницце из моря кто меня вытащил?

— Видимо, местный житель, предположительно француз, — засмеялся Вольский.

— Я ведь серьезно тебя спрашиваю. Кто? — покраснела Машка.

— Сдаюсь. Та же занятная история. Похоже, что я тебя вытащил. Но не думаю, что данный вопрос относится к категории важных. Сейчас вы потребуете изложить причины и способы. А мне очень кушать хочется. Маш, покорми страдальца.

— Гриша, изложи, пожалуйста, причины и способы, — взмолилась Марья. — А я тебе котлетки разогрею.

Она включила газ под сковородой и бухнула пять котлет.

— Доступ через информационное поле был открыт. Явление редкое и уникальное. Как тебе это удалось, Маруся?

— Мне удалось открыть доступ? — изумилась Машка и перевернула котлеты.

«Ах, силы небесные, доступ я открыла! Когда? Где? Батюшки, так и в свои необыкновенные дарования поверить недолго». Сергеева задрала подбородок вверх.

— Именно тебе. С кем ты общалась перед поездкой на дачу в Малаховку? Где была?

— Я была на сеансе у экстрасенса, Лены Коршуновой, она почему-то называет себя посредником. И прошла через жуткую процедуру установления канала связи то ли с космосом, то ли с энергетическими полями информационного поля, то ли еще с чем-то. Я старалась особо не вникать. Не до того мне было.

Григорий вздернул брови.

— Вопрос исчерпан.

Машка покачалась из стороны в сторону.

— Ничего себе исчерпан. Где, спрашивается, нормальное объяснение? По какому праву ты молчишь? Я требую вразумительных, конкретных и доступных каждому комментариев. Почему я должна верить в каналы связи, информационные поля и прочие ужасы?

— Знаешь ли ты, Маруся, что такое электрический ток? — Гришка с урчанием проглотил первую котлетку.

— Знаю, электроны двигаются, — напряглась Машка. С физикой у нее были сложные и запутанные отношения.

«Подумаешь, сложность. Поток положительных и отрицательных электронов. Разноименные притягиваются, а одноименные отталкиваются».

Сергеева фыркнула.

— А что?

— Отлично. Электроны эти самые ты видела? Осязала, обоняла? Нет, потому что тебе еще в школе постановили, что есть электроны и есть движение электронов, из которого вытекает наличие электрического тока и всего, что к нему прилагается. Верно? — исчезла вторая котлетка. Вольский продолжал:

— Но из этих постановлений вовсе не следует, что лично тебе понятна природа возникновения электрического тока или природа электромагнитных полей. Больше того, непонятно данное явление не только тебе. В науке к данной теории существует гораздо больше вопросов, чем ответов. А ты желаешь и требуешь нормального объяснения каналов связи. Прими к сведению, что каналы существуют. А раз они существуют, то, следовательно, и функционируют. То есть существует нечто такое, что по этим каналам связи передается.

Вольский закончил трапезу и достал коричневую трубку. Из кармана вынул кисет, набил трубку табаком. Аккуратно раскурил ее и расслабился.

Вкусный, густой дым, свитый в колечки, медленно поплыл к потолку.

— Собственно, моя миссия окончена. И есть у меня подозрения, что Илларион вам уже расписал все в деталях. — Он помолчал и вдруг забеспокоился. — Теперь о главном, надеюсь, моя синяя папка в надежном месте? — встревоженно спросил Вольский у Печкина.

— Да, она у меня в сейфе, я вам сегодня же ее верну, — успокоил Гришу Анатолий Михайлович.

— Замечательно. Просматривали записи?

— Попытался, но, честно говоря, ничего не понял.

— Само собой, я все свои настоящие расчеты уже давно уничтожил. А в папке оставались черновые и по сути своей неверные работы.

— А для чего же тогда вся эта паника и плач Ярославны?

— Для Иллариона, чтобы он переключился на папку.

— Лихо.

Машку раздирало любопытство.

«Ну что они обсуждают. Ерунду всякую! Когда самый главный животрепещущий вопрос так и не задан». Терпение не входило в число добродетелей Марии.

Она потрясла Вольского за плечо, требуя предельного внимания, и, заглядывая ему в глаза, строго спросила:

— Подожди, так ты входишь в этот Союз Девяти или нет?

— Маш, конечно, я не вхожу в Союз. В Союз Девяти не входят люди из плоти и крови. Это определенные силы, контролирующие все события на Земле.

— Ну ты же кричал, что имеешь к Союзу отношение! — возмутилась Машка.

— Да, имел. Я выполнял роль их оператора, миссионера, посредника, исполнителя, назови, как хочешь, но с сегодняшнего дня я обыкновенный человек, как и вы все. Мой срок закончился. Финиш, дамы и господа. Финита ля комедия.

— Все, стоп, — простонал Печкин. — Пардон, конечно, но нельзя ли ближе к суровой действительности. Господин Вольский, имеете ли вы претензии к господину Игнатьеву?

— Нет, — твердо заявил Вольский.

— Я же говорил, он не будет со мной судиться, и вообще у меня скоро будет французское гражданство, — торжествовал Игнатьев.

— Госпожа Сергеева, есть ли у вас претензии к господину Игнатьеву? — обратился Печкин к Машке.

— Огромное количество, — хмуро заявила Марья.

— Подведем итоги. Претензии к господину Игнатьеву имеют следующие лица: Мария Сергеева, Ольга Галкина, Анатолий Печкин, Илья Андреев и, возможно, Городницкая Василиса Аркадьевна вкупе с Огурцовой Валерией Васильевной. Григорий Вольский от претензий отказался. Верно? — Повернулся он к Вольскому.

— Да, дорогие друзья, верно. За исключением того, что я хотел бы попросить вас об одной услуге. — Вольский любовался своей трубкой.

Илья обнял Машку за плечи и поцеловал в макушку.

«Даже и подумать страшно, о какой услуге идет речь. В деле постоянно мелькают то высшие силы, то операторы высших сил, то изобретения невиданной разрушительной и страшной силы. А сам миссионер, находясь под действием сильнейших препаратов в полной стопроцентной неподвижности, способен перенестись и в Малаховку, и в Ниццу. Присутствовал в разных удаленных точках, но не материально, а как? Силой мысли, что ли?

Непременно надо будет вежливо подкатиться к нему с идеей о полном и бесповоротном закрытии канала связи у Машки. А то всю жизнь вздрагивать. Перекрыть все Манькины каналы немедленно. Господи, вразуми меня грешного! Ну что за услугу можем мы ему оказать?»

— Здесь вам не суд, имейте в виду, вам ничего не доказать. У меня полное и стопроцентное алиби. Я и рядом ни с кем из этих дам не был, — горячо запротестовал Илларион.

«Добропорядочные хамские ублюдки. Ничего у вас не выгорит. Доказательств нет. Слава богу, что заветную папку нашли у Дениса, лишнее подтверждение того, что я ни при чем. Судом грозят. А у меня для суда есть масса приятных предложений, от которых невозможно отказаться. Адвокаты у меня есть, и деньги, которые вам и не снились.