У бабушки был личный садик-палисадник. Несколько яблонь и груш, пионы, гладиолусы, клубника, и не помню, что еще. Обычно утром под одной старой яблоней она ставила мне маленький столик, покрытый белой скатертью, детский стульчик и два блюдца. Одно — с творогом, а другое — со сметаной. Бабуля терпеть не могла мисок, кружек и прочего неделикатного столового оборудования. Она предпочитала фарфоровые изящные чашечки и немецкие сервизы. Наверное, это связано с тем, что сама бабуля являлась воплощением красоты необыкновенной. Феерической.

А я страдала. Есть не могла. А не съесть нельзя. Бабуля была строгой. И вот, когда она отходила от меня, в дом или в глубь садика, я в бешеном темпе закапывала творог у подножия яблони, затем выравнивала землю и садилась к столику с видом сытой пай-девочки. Каким образом бабушка всегда знала, что именно я натворила? Но она знала. Наказание становилось неотвратимым. Творог есть до сих пор не могу.

— Ясно. Ты про супербайк не забыла?

— Маш, ты ж сама меня отвлекаешь. Нашли мы ему сайт, заполнили все полагающиеся анкеты. Дошли до пункта оплаты. Нужна кредитная карточка. У господина кредитки нет. Есть счет в банке, а кредитки нет. Тут выясняется, что валютный счет этого любителя байков, Алексея, в российском банке европейской школе супербайка не подходит. Пришлось Алексею сделать кредитку.

— А почему у него кредитки нет? — удивилась Машка.

— У меня тоже нет, — призналась Тонька. — Не у всех же кредитки. Может, надобности не было. Короче, заказал он кредитку, и дела пошли резвее. А школа эта расположена в Испании. Поэтому вся электронная переписка ведется с испанцами. — После паузы Тонька добавила:

— Знаешь, по-моему, испанцы по темпераменту схожи с нашими кавказскими народностями. Я это утверждаю, потому что первым делом они начали выяснять, сколько народу за один раз может приехать в испанскую школу, лучше, если от десяти человек и больше, что стоимость от стольких-то тысяч евро и так далее. Советовал приезжать почаще. Мол, тогда будут наши русские байкеры все в шоколаде. И инструкторы, и трек у них свои будут. И прочие прелести.

— Я пока не вижу ничего удивительного, — призналась Машка.

— Сейчас увидишь. Короче, решили они, я имею в виду Алексея и испанцев, сотрудничать вместе. Алексей пообещал призывать страждущих по супербайку коллег в количестве не менее десяти человек хоть каждый месяц. А испанцы пообещали исполнение желаний. Вот так!

— А про главное ты не забыла? Ты ж сказала, что поперло. Фу, какое ужасное слово. — Марья выразительно сморщилась.

— Успех пришел неожиданно. Так лучше звучит? Объясняю. Общаться и договоры заключать братья-байкеры будут через нашу контору. Нам и процент полагается.

— Какой? — Машка моментально превратилась в деловую женщину.

— Еще не договорились, не знаю, но уверена, что приличный.

— А работы много? И вас с Тамарочкой… э-э-э… не подведут?

— Работы не столько много, сколько хлопотно. Надо все время проверять почту и моментально реагировать на нее. Решения принимать. Созваниваться с Алексеем. Им удобно. Нам удобно. Ляпота!

— И вам уже заплатили?

— Ты будешь смеяться, но да.

— Слава богу. Наконец и тебе повезло, добрая женщина.

Тонька смутилась и пожала плечами. Она вспомнила пророческие слова Владимира:

«Тебе никогда на голову ничего не свалится. Придется вкалывать, чтобы заработать».

Да, Вова прав. Иначе не получится. Да и к лучшему. Что это за жизнь, когда тебе на голову что-то постоянно падает. Невеселая складывается жизнь.

Печкин спал. За окном лил дождь. Тишину в квартире нарушали лишь мерный храп двух друзей да тиканье часов.

Анатолий Михайлович неловко перевернулся и свалился с неудобного диванчика прямо на кафельный пол кухни. Раздался мат.

— Илюха, вставай! Подъем! — бодро заорал Печкин. И, потирая ушибленные бока, со стоном направился в ванную.

Через пятнадцать минут они уже пили крепкий чай, задумчиво рассматривая друг друга.

— Сколько дрыхли? — деловито поинтересовался Илья.

— Часа полтора.

— Хорошо, что ты проснулся. Я бы мог проспать до завтрашнего утра.

— Проснулся, потому что сверзился с козетки. Болит, зараза. — Печкин растер правый бок и поморщился.

— Тяжело в учении, легко в бою, — философски заметил Илья.

— Не понял?

— Я говорю, время бежит. Что делать-то будем? — заюлил Илья.

— Думать, обсуждать и решать.

— Что ты там насчет регистрации мне пел?

— Все фактически проживают в одном районе. На Юго-Западе. А де-юре зарегистрированы Денис и Илларион в других районах, где не появляются вовсе.

— А машину нашел?

— Это в кино по одной зацепке машину находят. А я в реальности нахожусь.

— А с папкой что?

— Хреново. Не решил, что с ней делать. И оставлять не хочется, и уничтожать. Расчеты там гениального изобретения Вольского. И показать их никому не могу. Черт его знает, во что это выльется. И жечь вроде рано. Спрятал пока эту папку в сейф. Поживем — увидим.

Он с отвращением хлебнул чай и покосился на телефон. Телефон зазвенел.

— Печкин, слушаю.

Илья помотал головой и открыл холодильник. Там было пусто.

Анатолий Михайлович дверцу холодильника захлопнул и выразительно постучал кулаком по столешнице. Он подавал знаки.

— Что? Чья тетка, а где она? На даче? Где? Почему? А раньше где ты был, Игорек?

Печкин одной рукой судорожно сжимал телефонную трубку, а другой шарил по столу.

— Ручку дай и бумагу, — заорал он напарнику.

Тот ринулся в комнату, раздался ужасающий грохот.

— Твою мать, нет ручки, и бумаги нет, — глухо рокотал Илья из комнаты, роняя что-то тяжелое.

— Ищи! — кричал Печкин.

Дождь перешел в настоящий весенний ливень с градом. Горошины весело стучали по окну. Печкин нервно расхаживал по кухне.

Наконец Илья нашел письменные принадлежности и триумфально выложил их перед Толиком.

— Да, записываю, диктуй. Городницкая? Василиса Аркадьевна? Где живет? В одном доме? А подъезд? Этаж? Понял, понял. На даче, отлично. Насчет машины узнай. Какая модель и номер? Срочно, я сказал. Все, отбой. Я перезвоню.

— Василиса? — осторожно поинтересовался Илья. — Кто такая?

— Василиса Аркадьевна Городницкая — весьма пожилая дама, тетка многоуважаемого Иллариона Игнатьева. Проживает по интересному адресу. Она живет в том же доме и в том же подъезде, где и Антонина Александрова, только на первом этаже. Сама в данный момент находится на даче и уехала туда вот уже месяц назад. А следовательно, мы близки к цели.

Печкин хлопнул рукой по столу.

— Все так просто до нелепости.

— А сложных решений и не бывает, в жизни, я имею в виду, — осторожно ответил Илья. — Не надо далеко ходить и глубоко копать. Все рядом.

— Ты прав, братан. Квартирка на замке, а племянничек поливает цветочки. Использует жилье, а возможно, и автомобиль, если таковой у тетушки имеется. Вот и просвет появился.

— А где сам красавец?

— Ну, это мы быстренько выясним. Ты Марье звякни. Чтоб из дома ни ногой.

Илья взял телефон.

— Маш, привет. Ты как? Все в порядке? Ты где? У Тоньки? Машуня, шла бы ты домой. Я тебя прошу. Мы к тебе вечерком с Толей заедем. Да-да. Обязательно. Целую.

Илья застонал и бросил телефонную трубку.

— Она у Тоньки в гостях. Они беседуют. Ни фига меня не слушается. Но вроде обещала домой пойти.

Он посмотрел в окно. Дождь лил без передышки.

Печкин сочувствовал другу.

— Да, строптивые нынче девушки. — Он помолчал и добавил. — Надо ехать.

— Навестим мадам Городницкую?

— И соседей заодно.

— А насчет машины?

— Игорек все выяснит. Обещал по-быстрому. Все. Едем.

— Мне пора. Засиделась я у тебя. Тонь, не провожай, не надо. — Машка натянула легкую курточку и открыла дверь.

— Да мне по дороге. Я еще в магазин схожу. Заодно и провожу. — Тонька твердо решила довести Машку до дома.