— Поехали Илья, я страшно тороплюсь, дел невпроворот, — щебетала Марья.

— Я готов, садись. — Спутник распахнул дверцу перед ней.

Они достаточно быстро сориентировались по карте и тронулись в путь. У торгового центра практически негде было припарковаться, и Илья с трудом втиснул машину в небольшую брешь.

— Оставь все в машине, мне некогда, бежим. — Машка торопилась, прикидывая в уме, успеют ли они вернуться вовремя и останется ли время для подготовки к вернисажу.

Илья покорно оставил в машине фотоаппарат, видеокамеру, куртку и Машкины сумки, битком набитые аксессуарами, необходимыми для сегодняшней премьеры. Парочка пронеслась по магазину, Машка купила необходимые мелочи, предназначение которых для Ильи оставалось загадкой, и, не снижая скорости, направилась к месту парковки. Автомобиля, взятого напрокат, на месте не было. Брешь была, а машины не было.

— О господи, этого еще не хватало. Угнали, что ли? Илья, что делать будем? — Машка кричала, одновременно подпрыгивая и вертя головой в разные стороны.

— Сейчас выясним, не волнуйся. Видишь, полицейский стоит. Пойдем, поговорим с ним. — Илья старался остановить Машкину панику.

— Да, полицейский — это, конечно, хорошо. А ты французским владеешь? — беспокойно осведомилась Марья.

— Нет, я языков иностранных вообще не знаю. А ты?

Машка с остервенением потянула себя за волосы.

— Боже мой, я тоже не знаю. Помню, что, кажется, по-английски машина — это «кар».

— А по-французски как?

— Не знаю, не знаю, как, — Машка подвывала, — как мы с ним объясняться-то будем, а?

— Подумаешь, бином Ньютона, с помощью «кара» и жестов, не дергайся, все будет хорошо. — Илья задумался и добавил: — Наверное.

Они подошли к полицейскому и неуверенно произнесли: «Бонжур, месье». На этом запасы французского языка истощились, хотя нет, оставалось еще «мерси». Но, по мнению Машки, благодарить пока было рано.

Французский полицейский доброжелательно улыбнулся и тоже поздоровался. Повисла пауза.

— Кес кесе? — осведомился коп.

— Наша машина, которую мы взяли напрокат и оставили вот здесь, у торгового центра, машина пропала, где она, помогите нам, пожалуйста, — громко, как глухому, орал Илья в лицо полицейскому по-русски.

— Да нас не было всего минут пять-семь. «Кар» — нет, пропал «кар», — рискнула добавить Машка, особенно упирая на «кар».

Коп задумчиво выслушал их «карканье» и затем разразился длинной грассирующей фразой. Машка уловила только мадам, месье и мерси.

— Наша машина, «кар», которую мы взяли напрокат и оставили вот здесь, у торгового центра, машина пропала. Где «кар», где «кар»? — еще громче взвыл Илья, при этом он крутил воображаемый руль, давил на газ, тормозил, представляя собой красочную пантомиму управления автомобилем. Француз уважительно смотрел на Илью.

Дальше они, то есть Илья и полицейский, объяснялись одновременно громко и внятно, по слогам выговаривая слова, при этом нисколько не вникая в смысл того, что говорит оппонент, и даже не стараясь уловить направление смысла.

— У нас пропали: во-первых, фотоаппарат. — Илья загнул один палец.

А полицейский четко и медленно выговорил длинную фразу и протянул руку в сторону.

— Во-вторых, видеокамера. — Илья загнул второй палец.

«Где-то я все это уже видела», — мучительно соображала Машка.

Француз вздохнул и стал рисовать руками в воздухе фигуру, напоминающую треугольник, громогласно поясняя свои художества на родном языке.

— В-третьих, вещи ценные из Машкиной коллекции, не говоря уже о кредитных картах в сумке. — Илья не сдавался и загнул третий палец.

Француз разразился еще более заковыристой фразой.

— Где «кар»? Где вещи? Где «мани»? — отчаянно пытался пробить языковую границу Илья.

Терпение француза лопнуло, и он, по слогам выговаривая, видимо, какие-то свои простые французские истины, принялся что-то объяснять непонятливой парочке, активно жестикулируя руками и не замолкая при этом ни на секунду. Полицейский показывал на тротуар, рисовал на нем треугольник и отчаянно тыкал в него пальцем.

Машка уже начинала получать от всей этой картины удовольствие.

— Кажется, я поняла. Ты видел, там, на бордюре, где мы оставили машину, сейчас наклеен оранжевый треугольник с надписями? По-моему, он об этом говорит. Пойдем, оторвем его. — Марья потянула Илью за руку и потащила в сторону магазина. После того как они оторвали оранжевый треугольник и внимательно рассмотрели на нем иностранные буковки, Илья глубоко вздохнул.

— Ну, а дальше что? Что тут написано? Все же на французском! — гневалась Машка и топала ногами.

— Надо вернуться к полицейскому, а как не хочется, — протянул Илья, и парочка снова отправилась к стражу закона и порядка.

Увидев их возвращение, полицейский вздрогнул.

— Месье, где наша «ка-ар», — заорал русский мужчина, вертя перед французом оранжевую наклейку. — Где «кар»? Где «кар»? — Илья кричал все громче и громче.

Полицейский постучал пальцем по тексту, затем крутанул воображаемым рулем и снова постучал пальцем по наклейке. Затем повернулся в сторону магазина и четко по-английски произнес: «Ноу паркинг!» Француз нервничал. Маша расцвела в улыбке.

— Так бы сразу и сказал. Теперь понятно, — успокаивающе ответила Маша. — Нельзя парковаться.

— А где наша «кар»? — с угрожающей интонацией спросил Илья.

Видимо, француз уже начал ориентироваться в русском языке. Он решительно выхватил блестящий треугольник из рук Ильи и, приложив растопыренную пятерню на непереводимый текст, умоляюще взглянул на Марью.

— Господи, да это адрес парковки, куда отправили нашу машину, — озарило Машку. — Машина находится по этому адресу.

— Адрес — это, конечно, хорошо. Где эта улица, где этот дом? И как туда добраться? — озабоченно вопрошал Илья.

В этот момент Сергееву озарило повторно.

— Такси! — пронзительно выкрикнула она.

— Адрес этот сможет найти таксист. — Машка победоносно уставилась на своего спутника.

Илья принял командование на себя.

— Отличная мысль. Пойдем, Маш, поймаем такси, покажем эту бумажку и отыщем, наконец, свою тачку.

— Мерси, мерси, месье, — Марья изящно поблагодарила француза, который потерял уже всякую надежду на взаимопонимание.

Француз взмахнул рукой — мол, не стоит благодарности, пустяки.

Илья с огромным облегчением прокричал:

— Данке шон, спасибо, мерси, сенк ю. — И, исчерпав, таким образом, до дна свою благодарность, ринулся ловить такси.

После утомительных переговоров и суетливых поисков герои, вернув себе машину и все ценности, отправились в отель…

После трех напряженных фестивальных дней Марья с Ильей решили, что пора бы уже насладиться и пляжем в Ницце.

— Маш, давай прокатимся на «банане». — Илья бережно держал ручку Сергеевой.

— А это не опасно? Я плавать не очень умею, вернее, совсем не умею, и никогда в жизни не каталась ни на каких таких «бананах» и велосипедах, — осторожничала Сергеева. — К тому же вода еще не прогрелась.

— Да, ерунда, Марусь. Наденут на тебя жилет, посадят на «банан», прокатят к горизонту, а потом обратно на берег, — бодро проинформировал подругу Илья. — Весело.

Машка сомневалась. Сумеет ли она развеселиться?

— Смотри, сколько желающих. Пойдем, — решил за обоих Илья.

Марья поправила на голове бандану «от Диора», нацепила темные очки и, звеня браслетами, изящно побрела за своим телохранителем к «банану».

На всех желающих прокатиться на «банане» туристов надевали спасательные жилеты. С Марьей вышла заминка.

Смуглый работник индустрии развлечений настаивал на том, чтобы Марья сняла с себя и бандану, и очки, и все разнокалиберные украшения и браслеты.

— Я не сниму, — капризничала Мария.

— Машенька, лучше сними и оставь у него, так спокойнее, все останется в целости и сохранности, — уговаривал Сергееву Илья.

Ни о чем не подозревающая Машка с неудовольствием отдала все украшения и очки загорелому мужику, все-таки оставив на голове неописуемой красоты и такой же неописуемой стоимости бандану, затем надела спасательный жилет и уселась на «банан» в плотный ряд желающих прокатиться. Сразу за ней устроился и Илья.