кто поведет безгрешные полки,

зажжет сердца любовью несказанной,

преодолеет воды и пески?

И вот уже гремят повсюду клики:

— Он между нас, бесстрашный и великий!

XIII.

И светлый Вождь, священной полон муки,

моля себе у Господа костер,

младенческие, пастырские руки

вдруг над толпой рыдающей простер,

он все сердца зажег одной любовью —

«Да долг святой уплачен будет кровью!»

XIV.

Как пламена горят его стигматы,

он меч и факел, человек и крест,

он созвал рать и на Восток проклятый

ведет мужей, читая знаки звезд,

все тетивы и все сердца нацеля;

над ним простерты крылья Анаэля.

XV.

Чтоб силы дать его священной рати,

чтоб полумесяц вражий превозмочь,

его двенадцать рыцарей и братии

склоняются пред Чашей день и ночь;

нисходит к ним, сияя, Голубь белый,

простерши крылья над вселенной целой.

XVI.

Здесь рыцари, раскаяньем томимы,

на грудь свою слагают красный крест,

там с гимнами проходят пилигримы,

в далекий путь спеша от милых мест,

вновь стали чисты все сердца и взоры,

и от рыданий дрогнули соборы.

XVII.

На площадях великое молчанье,

и все сердца трепещут как одно,

сбываются седые предсказанья,

связуются века в одно звено;

он близится, людской смолкает рокот,

разносится его орлиный клекот.

XVIII.

Его коню бегут лобзать копыта,

склоняются, покорствуя, во прах,

все сердцу дорогое позабыто,

все презрено: печаль, любовь и страх;

здесь два врага стоят, обнявшись, вместе,

там милый забывает о невесте.

XIX.

К его ногам бросаются колдуньи,

их оградить моля от Сатаны,

из черных книг и знаков в полнолуньи

пред ним костры повсюду зажжены,

в одеждах белых шествуют блудницы

и мирно растворяются темницы.

XX.

Как знамение радостного чуда,

за ним покорно некая жена

с улыбкой светлой шествует повсюду,

в гирлянды роз и лилий убрана,

и девочка, чье имя Беатриче,

играет с ним средь умиленных кличей.

XXI

Но красная отвергнута им шляпа,

и высшее свершилось торжество:

раскаяньем томим, сам грешный папа

благословенье принял от него,

и прозвучали громом в Ватикане

слова, предвозвещенные заране...

ПЕСНЬ ПЯТАЯ

Imperatrix supernorum,

superatrix infernorum,

eligenda via caeli,

retinenda spe fideli —

separates a te longe,

revocatos a te lunge

tuorum collegio.

Sequentia de purificatione BMV.

I.

Два рыцаря, два друга и два брата

к Святой Земле уходят в поздний час,

идут в вечернем золоте заката,

идут в толпе, не поднимая глаз,

навек покинув край гостеприимный,

уходят вдаль, поют святые гимны.

II.

Они поют: «О братья-христиане,

мы жалкие безумцы и лжецы.

утратив Рай, мы в смраде и тумане

своим ногам доверились слепцы,

они нас вспять, лишь к бездне увлекают,

меж тем, как всюду тени лишь мелькают».

III.

Они поют: «В нас дух мятется праздный,

надменный ум кичится, как петух,

мы все — рой насекомых безобразный,

мы черви, здесь ползущие, чтоб вдруг

к великой Правде там из кельи тесной

дух воспарил, как мотылек небесный!»

IV.

Не радостно их странствие святое,

уж им не служит храмов темный лес,

смиренно славословие простое

они, стеня, возносят до небес;

с потупленным и помраченным взором

сливая Miserere с общим хором.

V.

Они идут безмолвно, на вопросы

они себе ответ не смеют дать,

они бредут безумны, нищи, босы,

в страданьях обретая благодать,

один минувшим мучимый жестоко.

другой отравлен книгами Востока.

VI.

Душа огнем раскаянья палима,

и красный крест начертан на груди,

и лишь зубцы от стен Иерусалима

им грезятся повсюду впереди,

лишь Светлый Вождь один могучим словом

дарует мир на миг сердцам суровым.

VII.

Один презрел жены золотокудрой

объятия и перстень золотой,

другой, с наукой черною и мудрой

простясь навек, бредет стезей простой,

он молит день и ночь об утешенье,

в своей крови очистить прегрешенья!

VIII.

Они идут угрюмы и безмолвны,

и только в час, когда на небеса

струятся грозно крови славной волны,

и прежде падших внятны голоса,

и вопиет вся рать, стеня: «Мария!»

их взоры вдруг встречаются немые.

IX.

Им видятся знакомые виденья,

закат светло-горящий позади,

и мост. подъятый силой наважденья,

и девушка с распятьем на груди,

и молят братья, плача, Матерь Божью:

«Спаси сердца, опутанные ложью!»

X.

Знакомые встают пред ними стены,

блестящий шпиц, плесканье голубей,

святой обряд, разлука, стыд измены,

вся цепь надежд, падений и скорбей,

небесный свет видений, мрак бездонный,

и с ликом смертным слитый Лик Мадонны!

XI.

Безумные их сочетали узы,

их не дано меж смертными назвать;

но навсегда меж рыцарей союзы,

и людям тех цепей не разорвать,—

замкнулся круг и впредь не разомкнется,

пройдут века, и снова все вернется.

XII.

Святая Мать! В Тебе — их утешенье!

Своим покровом души их одень!

Их рыцарским обетам дай свершенье.

к кончине славной приведи их день,

и, обменявшись в битве братским взглядом,

они на поле да почиют рядом!

XIII.

Святая Мать! Власть черного заклятья

от их сердец погибших отжени,

пред правдою железного Распятья

дай им склониться, как в былые дни,

и на Горе высокой очищенья

Ты первая шепни им весть прощенья!

XIV.

Святая Мать, Царица непорочных,

вновь возврати им радостные дни,

когда они средь странствий полуночных

следили вместе звездные огни,

и чтили лишь Марии благовестье,

молясь Одной Тебе, Святой Невесте.