Она полулежала на шезлонге и, держа в руке раскрытую книгу, смотрела на исполненный совершенства, сверкающий водяной шар фонтана, увенчанный, словно короной, кольцом кипящих струй. С первого взгляда она показалась мне подростком - настолько мала она была по сравнению с соотечественницами. Потом я подумал, что она приезжая, не жительница Хеинвы. В отличие от большинства она была темной шатенкой, если не брюнеткой, с узким лицом, острым подбородком и карими глазами. Полные губки ее, красивые, как на рекламном проспекте, были чуть приоткрыты, и почему-то именно они в первый момент произвели на меня самое большое впечатление. Она была одета в длинное золотистое вечернее платье, перехваченное у талии пояском, а туфельки, выглядывающие из-под подола, показались мне удивительно маленькими и изящными. В глазах ее было такое выражение, словно она только что спала и, проснувшись, еще не поняла, где находится, все еще пребывая в мире своих видений. Но, несмотря на расслабленную позу, во всей ее тонкой фигуре чувствовалась такая внутренняя сила, что в своем золотистом платье она напоминала сувенирный кинжал - такой красивый, но все же остающийся оружием. Впоследствии мое первое впечатление оказалось самым верным.
Приблизившись, я привлек ее внимание легким покашливанием. Она медленно перевела свой задумчивый взгляд с фонтана на возмутителя спокойствия и некоторое время смотрела куда-то сквозь меня. В груди моей непонятно почему прокатилась холодная волна, а голове стало жарко. Но ослабить галстук я не решился, хотя казалось, вот-вот задохнусь.
- Не припоминаю, - наконец промолвила она. - Где мы могли с вами встречаться? Вы не были на балу у мэра города пару дней назад?
- Был, - ответил я, хотя это было неправдой.
- Возможно, нас там даже знакомили. - Она с непередаваемой грацией приложила указательный палец виску. - Но не могу припомнить, извините…
- Меня зовут Иваном.
- Ах да, конечно! Ваше имя настолько необычно, что я просто обязана была его запомнить. Еще раз извините!
- Я принимаю ваши извинения, - входя в роль светского льва, ответил я. - Но и вы примите мои…
- Я напомню, - она сразу поняла, в чем дело, - меня зовут Нолли.
- Очень приятно. - Мне подумалось, что при этом принято целовать даме руку, но Моя новая знакомая не сделала никакого движения, а я, смущенный ее пристальным взглядом, не решился проявить инициативу.
Однако она не дала повиснуть неловкой паузе, неизбежной в таких случаях.
- О! Вы тоже коллекционер! - воскликнула Нолли, увидев камеру в моей руке. - И как велика ваша коллекция?
- Я совсем недавно начал этим заниматься, поэтому думаю, что не смогу рассказать вам ничего нового.
- Ну что вы! Двум одинаково «больным» людям всегда есть о чем поговорить. У вас есть фонтан из сада возле президентского дворца?
- Есть, мы недавно были там на приеме, и я сумел выкроить время на съемку. Но при первой возможности постараюсь все же переснять в другом освещении.
- А внутренний фонтан в здании парламента?
- Честно говоря, я от него не в восторге, но для пополнения коллекции он вполне пригоден.
- Чем же он вам не нравится?
- Он не имеет четких очертаний, слишком абстрактно.
- А как вы находите большой фонтан в Аандеке?
- Где? - не понял я.
- О! Это самый большой каскад, какой только существует, - пояснила Нолли. - По крайней мере из функционирующих. Это километров двести на северо-запад отсюда.
- Нет, так далеко забираться мне пока не приходилось…
- Вы много потеряли, а впрочем… У меня очень большая коллекция, и я живу здесь недалеко…
- Не знаю, право, могу ли я принять ваше предложение, - смутился я под слишком уж откровенным взглядом ее глаз.
- Оставьте ваши предрассудки! - сказала она, грациозно поднимаясь с шезлонга. - Быть может, на своей планете вы, поступая таким образом, были бы и правы, но не здесь.
- Вы знаете, - вырвалось у меня, - по-моему, на этой планете сильный пол выглядит несколько иначе…
- Вот именно, - жестко сказала она, переходя на почти оскорбительный тон, - здесь все по-другому.
Ее можно было понять приблизительно так «Здесь сейчас распоряжаюсь я, а твое дело - подчиняться!» Не знаю, как на подобное обращение реагировал бы абориген, но от меня она добилась только бурного протеста, которому, впрочем, я не позволил вылиться наружу. Однако тон мой стал довольно сух и холоден.
- Извините, Нолли, но я все же останусь здесь. Прием, конечно, неофициальный, но будет просто невежливо уйти столь внезапно и не попрощавшись. Благодарю вас за ваше любезное предложение. Я обязательно воспользуюсь им, но только в другой раз. До свидания!
Я повернулся и направился к дому.
- Подождите! - Я не без удивления заметил в этом возгласе нотки покорности, чего в принципе невозможно было ожидать от местной уроженки. - Извините, - она пересекла разделяющее нас расстояние, - быть может, я действительно была несколько несдержанна. Но и вы по нашим меркам довольно необычны.
- Разве? - удивился я, уже не зная, то ли уйти, то ли остаться.
Дело в том, что до того момента мне ни разу не приходилось сходиться с туземками в приватной беседе. Встречи на приемах можно не брать в расчет - там можно разговаривать с несколькими десятками людей подряд и ни одного из них не запомнить.
- Наши мужчины, - продолжала Нолли, - как вы уже наверняка убедились, нежны и покорны. Неподчинение женщине считается дурным тоном или издержками воспитания. Они при этом весьма любвеобильны и совершенно не агрессивны. Для того чтобы создать семью, нужно выбрать юношу, долго ухаживать за ним, исполнять все его прихоти, баловать, что в большинстве случаев не очень сложно. Интеллектуально они развиты слабо. Ваш избранник, как правило, благосклонно принимает знаки внимания, а уж сдержать свои животные инстинкты большинство из них практически не способны. Поэтому их почти не видно на приемах или на улицах. Любая улыбка может быть истолкована ими как приглашение, а мы ведь женщины, мы тоже способны ревновать… Так что мужчина у нас не отказывает женщине. Только в очень редких случаях можно получить отказ. Но тогда можно применить и силу… убеждения.
- Что за дикость! - возмутился я.
- Что? - не поняла она.
- Нет, ничего, извините. Продолжайте!
- А у вас? Как все это происходит на других планетах?
В глазах ее светился искренний интерес.
- Ну-у, - протянул я, не в силах признаться в собственной неопытности. - У нас вообще-то все это происходит с точностью до наоборот.
- Как же это? Мужчина ухаживает за женщиной? Ублажает, дарит подарки, носит ее, как маленькую, на руках?
- Да, у вас получилось очень точно, - кивнул я, довольный, что не пришлось вдаваться в подробности. - Пропорции в размерах мужчин и женщин у нас несколько иные, и если на вашей планете я далеко не каждую смог бы приподнять хотя бы на дюйм, то у себя на Марсе я могу проделать это практически с каждой. Наши женщины маленькие и изящные, вроде вас. Поэтому мужчина и берет на себя инициативу, это традиционно. Ну и равноправие полов, разумеется, играет далеко не последнюю роль.
- То есть, не нарушая норм приличия, женщина тоже может активно действовать?
- Само собой, до известных пределов, конечно. А в основном, как я уже говорил, инициатива принадлежит мужчине. Это ведь повелось с древнейших времен, и ваши предки жили точно так же.
- Вы считаете, что мне нечего будет возразить? - улыбнулась она. - Между прочим, в истории Земли был период, когда женщины главенствовали. Кажется, это называлось матриархатом. И я считаю, что это было верно. Женщина - мать. Она несет в себе генетический код вида, а мужчина лишь помогает выбрать один из вариантов. Впрочем, как вы, наверное, знаете, и это за последнее время стало совсем не обязательным условием. Современная медицина может очень многое, но…
- …искусственное размножение не приносит такого удовольствия, как природный процесс, - продолжил за нее внезапно появившийся Виски. - Извините, что встрял в вашу беседу. Джо, у нас тут намечается прогулка на лоно природы. Ты не хочешь составить нам компанию?