Прошло два месяца с тех пор, как господин Вазнис, заступив на свой пост, пообещал омоновцам, при личной встрече «поддержку и ласку». «Неблагодарный» отряд, несмотря на сладкие, правда, так и не выполненные обещания, твердо заявил: приказы, министра будут, выполняться постольку, поскольку они не противоречат. Конституциям СССР и Латвийской ССР, а также Указам Президента Советского Союза.

Впрочем, об этом, сообщалось и ранее — в ответ, на приказ о деполитизации органов внутренних дел. Тогда коммунисты, отряда на общем, собрании постановили — работу парторганизации не прекращать! Над базой ОМОНа в Вецмилгрависе взвился красный флаг.

Могло ли это понравиться сторонникам, нового правительства? Вопрос чисто риторический. Еще 15 августа сего года г. Вазнис направил письмо министру внутренних дел СССР тов. Бакатину с просьбой в порядке исключения реорганизовать (читай — расформировать!) Рижский ОМОН. Мотивировка? «Отряд неэффективен, в Латвии нет проблем, решать которые предназначено подобное специальное подразделение».

Итак, все очень просто: если ОМОН безоговорочно подчиняется лично министру — он нужен. Если руководствуется законом. — Конституцией СССР — отряд нужно расформировать — ведь он может, помешать действовать вне закона!

На непокорный отряд давят, со всех сторон. МВД предложило разделить его на три части и передать в ведение различных служб. Пошел в ход сбор компрометирующих материалов, тщательный разбор необоснованных, как правило, жалоб — на ОМОН ведь есть кому обижаться! Дальше — больше. Отряду, выполняющему поистине боевые, важнейшие задачи, перестали выдавать боеприпасы, прекратили снабжение бензином.

Это, естественно, тут же сказалось на несении службы, сорвало все учебные планы… Лишенные самого необходимого для несения службы, омоновцы вынуждены покупать бензин за свой счет, чтобы не оставить город без защиты.

Напряжение нарастает с каждым днем. В ход пошли нешуточные угрозы… Прибывший в Ригу с целью разобраться в конфликтной ситуации начальник Управления охраны общественного порядка МВД СССР генерал-майор Калачев заявил офицерам отряда: «Очень не хотелось бы направлять сюда (для разоружения?!) Московский ОМОН!».

И снова (московским, генералом!) ставится условие — или расформирование — или публичное извинение ОМОНа в прессе перед министром Ваз-нисом и выполнение всех его приказов без оглядки на Конституции СССР и Латвийской ССР.

— Мы не хотим, чтобы нас сталкивали с народом и посылали «усмирять» рабочих, ветеранов войны и советских офицеров, как это было у Верховного Совета 15 мая.

— Почему, когда собираются недобитые эсэсовцы, нам говорят, что там мы для наведения порядка не нужны?

— Оружия не сдадим!

— Мы присягали, а присягают один раз!

— Что будет, с нами завтра? Кто нам. ответит?

Кто ответит? Когда кончатся аппаратные игры на высшем уровне? Когда, после суток, проведенных на боевом дежурстве, омоновцы смогут сдавать оружие, а не сидеть на казарменном положении, ожидая провокаций?

Сегодня решается не просто судьба ОМОНа. Решается судьба всей милиции. Быть ли ей репрессивным аппаратом нового правительства или служить советским гражданам и советскому закону? ОМОН не сломить, но где голос тех сотрудников Рижской милиции, что еще в мае заявили о своей готовности стоять на страже Конституции СССР? Где же теперь ваш голос?

Валерий Ржевский

Понятно, что подписывать такую статью своей фамилией члену Президиума Интерфронта Иванову было бы не совсем уместно. Пришлось поставить один из обычных своих журналистских псевдонимов. Так, для омоновцев, прекрасно знавших, чья это статья появилась одновременно в «Советской Латвии», «Советской России» и интерфронтовском «Единстве», Валерий Алексеевич окончательно стал Поручиком. Черт дернул подписаться Ржевским!

Шла осень 1990 года.

Капитан Чизгинцев встретил Иванова на проходной и сразу повел к себе в кабинет.

— Хорошее начало для сотрудничества, Валерий Алексеевич! Очень своевременно появилась ваша статья.

— Не моя — Ржевского. — усмехнулся Иванов, усаживаясь поудобней на казенном железном стульчике, для вида обтянутом дерматином. Барак, он и в Африке — барак. База ОМОНа на окраине Риги, в микрорайоне моряков и рыбаков — Вецмилгрависе, была раньше колонией — поселением. Понятно, что удобств особых с тех пор в четырех приземистых дощатых бараках не прибавилось. Разве что чистота армейская, да в кубриках сержантов и офицеров частенько проявлялся недюжинный и оригинальный оформительский вкус. Много было советской символики, немного голых баб, зато все свободное пространство под завязку забито оружием самого разного калибра и назначения. Впрочем, так стало уже после января 91-го. Пока что на базе еще не пахло войной — просто казармы спецподразделения, в котором не было срочников, оттого и некоторые вольности. Да и личный состав пока еще числился милицией, хоть и набирался из бывших пограничников, десантников, морпехов и всяких «штурмовиков», в том числе имевших боевой опыт, приобретенный или в Афгане или уже в новых — «перестроечных» горячих точках.

ОМОНы были делом новым тогда, их хорошо вооружали, неплохо обучали — на всякий случай — всему подряд. Тактика действий и особенности применения этих подразделений еще только обкатывались, все дальше уходя от теоретических первоначальных схем. Тем более если дело касалось Прибалтики, где Рижский и Вильнюсский ОМОНы, едва успев сформироваться и получить хоть какой-то опыт, тут же попали в ситуацию двоевластия. Перестраиваться — горький каламбур — пришлось, как всегда, на ходу и не по учебникам. Помогал служебный, житейский и боевой опыт — мальчиков желторотых здесь не было. Теперь понадобился еще и опыт политический. И вот тут-то советчиков хватало. К отряду, как к уникальной слаженной боевой единице, да еще единице именно «отдельной», что позволяло решать многие интересные задачи, — к отряду ручонки потянулись со всех сторон.

Валерий Алексеевич прекрасно отдавал себе отчет в том, какой он имеет реальный политический вес и на что может рассчитывать. С Москвой не потягаешься, с новой латышской властью тоже — не особенно. Ну а Рубикс — это та же Москва, своей головы у него никогда не было. Но есть в физике такое явление, как резонанс. Вот на него-то и рассчитывал, не мудрствуя лукаво, Иванов, предполагая, что в известных ситуациях слаженные действия малых сил могут и лавину стряхнуть, и мост обрушить. К тому же за спиной — полмиллиона сторонников Движения. Не за ним лично, но за Интерфронтом — точно. А это хоть и не административный ресурс и не генеральские звезды на погонах, но все-таки сила. Были бы кости — мясо нарастет. ОМОНу предстояло стать костяком физической силы сопротивления, и, как бы парадоксально это ни звучало, это устраивало на тот момент всех. Если говорить откровенно, конечно. Революций без побед не бывает, даже революций «песенных». А побед не бывает без противников, желательно пострашнее, чтобы легендой стали те, в беспощадной борьбе с которыми прославились герои Атмоды, то бишь, по-латышски, Пробуждения. Ну а то, что «будильничек» в Москве сначала заверещал, — это дело десятое.

Правда, побед никаких у энфээловцев не получилось, как потом показала история. Бегство безоглядное — было, был страх до потери памяти, позорная сдача в плен и брошенное без единого выстрела оружие — вот она героическая латышская «борьба за свободу и независимость». Не сильно, впрочем, отличающаяся от геройских подвигов Ельцина — то с моста в реку в мешке, то на танк с бодуна, при поддержке десятка потных ручонок, подпихивающих куклу в тряпичную задницу. В конце концов, латыши уже второй раз получили «свободу и независимость» на халяву. Сказать «в подарок» даже как-то язык не поворачивается. Именно «на халяву». Сначала от английской эскадры в 1918 году, потом — от Ленина, потом, в перестройку — от Горбачева с Ельциным да старшего Буша.