Глава вторая Как допрашивает Инквизиция
Экзекутор в серой рясе толкнул тяжелую дверь и вежливо поклонился, приглашая Амиллу пройти внутрь.
Девушке было не по себе. Почему? Она не знала. Ни евнух, который проводил ее к выходу из женской половины дворца, ни инквизиторы, что ждали ее там — никто ей не угрожал, никто не запугивал. Всю дорогу служители Серого Ордена молчали. Амилла не слышала от них ничего, кроме «сюда, пожалуйста» или «пожалуйста, направо». Но и эти редкие слова звучали весьма любезно. В ее представлении, так надлежало обращаться с почетной гостьей, а не пленницей, которую ведут на допрос… возможно, допрос с пытками.
Но воображение не желало прислушиваться к логике, говорившей, что невесте лорда регента страшиться нечего. Воображение рисовало кошмарные вещи: подвальное помещение, освещенное жаровней и тусклыми факелами, и раскаленные железные прутья, и зазубренные крюки, подвешенные на ржавых цепях и покрытые запекшейся кровью… И мускулистых зверообразных палачей в забрызганных кожаных фартуках… И дыбу, слышавшую на своем веку огромное количество стонов, криков и проклятий… Или отцы-инквизиторы не нуждаются во всем этом устрашающем инвентаре? Пользуются заклинаниями, разрывающими плоть и превращающие кости в полужидкую массу?..
Амилла не знала. Она даже о том, как обустроены подземные темницы в родительском замке, не имела понятия. Да и к чему, в самом-то деле, знать такие неаппетитные подробности высокородной магнессе?
…Помещение оказалось просторным и светлым, да и располагалось на втором этаже дворца. Никакого зловещего инструментария: странное стекло в тонкой раме из тусклого серебристого металла, похожее на зеркало, но ничего не отражающее; рядом стоит бледный носатый инквизитор, даже отдаленно не напоминающий зверообразного палача в фартуке… Правда, широко распахнутое окно прикрывала массивная решетка, — однако не она, а немолодой человек в фиолетовом балахоне, сидящий за грубым столом без скатерти, пугал принцессу больше, чем все решетки, клещи, крюки и дыбы, вместе взятые…
— Маю фалами авахо туро ома ,[24] ваше светлейшество, — пролепетала Амилла, подбирая юбки и присаживаясь на табурет.
— Ай-фаламаи тотуро[25] … Простите, но мои помощники не знают кандийского языка, прекрасная. Поэтому я попрошу вас говорить по-тулленски.
— Эи, йухабб … простите… гость в доме порядков не заводит, — девушка поправила платок, прикрывающий нижнюю часть ее лица, прищурилась, пристально посмотрела в глаза епископу и тут же отвела взгляд.
— Наши братья из Тоа-Дана говорят иначе: «В чужую башню со своим уставом не ходят», — Хильдис Коот привычно поправил концы плетеного шнура, стягивающего его одеяние. — Однако время дорого, а посему перейдем к делу. Прошу вас повторять за мной: «В небе солнце и три луны».
— В небе солнце и три луны…
— Наш мир, именуемый Лааром, создал Творец…
— Наш мир, именуемый Лааром, создал Творец…
— …И спас от порождений предвечной Тьмы сын его, Светлейший Сеггер…
— И спас от порождений предвечной Тьмы сын… Простите, ваше светлейшество, но моя вера учит иначе!
Хильдис Коот кивнул. Амилле почему-то показалось, что он очень доволен.
— Продолжаем, прекрасная. Итак: «Мой отец — магнос Иеремиус»…
— Мой отец магнос Иеремиус…
Ничего не отражавшее зеркало то усиливало, то ослабляло свой блеск — в такт словам принцессы. Носатый инквизитор всматривался в него очень внимательно.
— …Сюзерен княжества Сандир…
— …Сюзерен княжества Сандир…
— …Проиграл выборы… Почему вы молчите, магнесса Амилла?
«Высокородной даме надлежит сохранять присутствие духа при любых…»
Мысль мелькнула в голове падучей звездой и погасла. Епископ заметил, как узкая ручка девушки чуть сильнее сжала грубый подлокотник кресла.
— Зачем вы заставляете меня говорить неправду?
Сейчас она сорвется на крик. Сейчас маленький кулачок сожмется, стукнет по деревянному подлокотнику, глаза сверкнут яростью. Но нет. Пока самообладанию невесты лорда-регента позавидовали бы иные ученики магических школ.
— Вы уверены, что это неправда? — Коот чуть склонил голову набок. — Разве вы присутствовали при коронации вашего отца?
— Нет, конечно! Но ваши люди утверждали, что мой отец избран королем Кандии. И он подтвердил согласие на мой брак с лордом-регентом…
— Мои люди? То есть инквизиторы?
Амилла смотрела на него, словно епископ вдруг заговори на незнакомом языке. Мир вокруг еще казался прежним, но девушка уже чувствовала, как рвутся незримые внутренние связи…
…И то, что миг назад казалось прочным, как крепостная стена, в следующий разлетится на куски.
А так ли прочны крепостные стены?..
Защитят ли они, когда содрогнется земля, ветер среди дня принесет ночную мглу, и на землю упадет огненный дождь?
Потом замок будет отстроен. Но его стены и башни никогда не вознесутся так высоко, как прежде. Высохшие, изломанные деревья выкорчуют, двор замостят обломками старых плит. И никогда не зажурчит фонтан в саду, где ты играла.
Мама… Мама…
— Я догадываюсь, кто рассказал вам об этом, — продолжал епископ. — Подданные йорд-каана, верно? Но, во-первых, йордлинги никогда не были моими людьми, уважаемая. Во-вторых, ваш отец никогда не избирался королем Кандии. Я очень хорошо осведомлен о том, что происходит в вашей стране, и уверяю вас: он даже не прошел в заключительный круг голосования. Правда, могу вас успокоить: ни у магноса Сандивилла, ни у магноса Пулманкара, которым повезло больше, нет дочерей.
Лицо Амиллы закрывал платок, но было видно, как она побледнела.
— Вы… говорите неправду, — прошептала она.
— Я говорю правду, — Коот бросил короткий взгляд на отца-дознавателя, который сосредоточенно смотрел в как бы зеркало. — И вы, судя по всему, тоже. Точнее, вы свято уверены в том, что вашего отца короновали. И что вы, таким образом, стали наследной принцессой Кандии. Остается один вопрос: что же вас так напугало во время моего визита?
Девушка ответила не сразу. Она опустила взгляд, и ее руки, полускрытые широкими рукавами, сжали подлокотники кресла.
— Йорд-каан Балеог предупредил меня, что вы человек опасный… Что вы против того, чтобы лорд Адрелиан женился на кандийке… потому что это, по-вашему, может помешать объединению Туллена и Аккении.
Епископ бросил на отца-дознавателя косой взгляд и рассмеялся.
— Похоже, не стоит откладывать встречу с йорд-кааном. Он знает столько забавных историй… Может и нам с вами что-нибудь расскажет, отец Браам?
Он посмотрел на своего помощника. На губах молодого инквизитора появилась робкая улыбка — и тут же спряталась, словно испугавшись.
— По большому счету, результаты выборов в Кандии ничего не меняют здесь, в Туллене… Если лорд Адрелиан хочет жениться на вас и сделать вас императрицей Туллена, я не вижу к тому никаких препятствий. Даже если бы вдруг оказалось, что вы на самом деле не дочь князя Сандирского… а, скажем, ее наперсница.
— Неужели у вас нет способа отличить хуруллу от фармиллы? — удивилась Амилла. — Если это так трудно — спросите мага, который делал для моего отца золото из свинца.
— И где же я смогу найти почтенного алхимика? — осведомился Коот.
— Здесь, во дворце! Мы вышли с женской половины и свернули направо — а магистр Анволд как раз выходил из чьих-то покоев.
Лицо епископа оставалось невозмутимым, но девушка заметила, как он переглянулся с отцом-дознавателем.
— Благодарю вас, магнесса Амилла. Мы непременно пригласим почтенного Анволда. А теперь расскажите, пожалуйста, что произошло с того дня, как к вам прибыли сваты йорд-каана.
«О боги всемилостивые… Если эта дикая орда, ворвавшаяся к ним в замок — сваты, неудивительно, что йордлингов считают дикарями»…