Он нарисовал две волнистые параллельные линии через всю страницу, которые напоминали вид реки сверху. Однако внизу он подписал: «Стена? Китай?» То, что он сделал, подтверждает закономерность, подмеченную многими, кто когда-либо проводил подобные эксперименты: он воспроизвел очень точно то, что я мысленно изобразил, однако неправильно интерпретировал, за что я не имею права его обвинять, поскольку в голове у меня царил сумбур. Интересно было и то, что он не упомянул и не написал название города, о котором просил меня подумать, что я не мог сделать соответствующим образом.

Наш следующий спонтанный эксперимент мы провели уже по моей просьбе. Я получил почтовую открытку с видом темного коридора в доме Зигмунда Фрейда в Вене, и однажды вечером я захватил ее с собой, чтобы показать Ури. Я показал ему ее на расстоянии в несколько футов и дал ему «щедрую» информацию.

«Это имеет отношение к тебе», — сказал я. Под «этим» имелась в виду фамилия Фрейд, девичья фамилия его матери. Ури внимательно посмотрел на открытку, но ничего не сказал. Поздно вечером я снова вытащил ее, на этот раз не привлекая внимания, и вновь теперь уже при тусклом свете держал ее на расстоянии в несколько футов. Мысленно я старался как можно явственнее представить суровые черты лица Фрейда.

«Я вижу только старика с бородой», — сказал Ури, рисуя что-то на листке бумаги. Я наклонился вперед и прочитал слова «Фрейд. Вена». Это, подумал я, может быть простой догадкой, а может быть и телепатией. Или, может быть, он был в доме Фрейда, кто знает. Я ничего не сказал, не желая, чтобы он подумал, что я проверяю его способности, — он уже высказал свой взгляд на научные эксперименты. Я проверял их, но с помощью лично своей методы, позволяя им проявляться естественно и непосредственно.

В лучшем из моих неформальных экспериментов, проведенных несколько месяцев спустя, также был задействован бородач. Снова мне удалось вовлечь в него Ури, не вызывая у него раздражения. Пока он говорил по телефону, я нарисовал нечто похожее на Санта-Клауса на внутренней стороне ладони, держа ладонь параллельно груди. Я уже собирался подрисовать традиционную шапку Санта-Клауса, когда Ури повесил трубку. В этот момент я решил, что шапку слишком трудно рисовать, и поэтому не стал этого делать.

Ури заметил, что я что-то заготовил. «Что ты рисуешь?» — спросил он. «Скажи сам», — предложил ему я.

Меньше чем за минуту он нарисовал лицо с жирными прямыми линиями, изображавшими нос и брови, точно как у меня. Он не нарисовал бороду, но в верхней части лица добавил несколько прямых линий, очень похожих на мои. Внизу он подписал: «Шапка на голове».

«Я только подумал о шапке», — сказал он мне, когда я показал ему свой рисунок, но до того, как я сказал ему о своих мыслях об этом колпаке.

Все это было довольно таинственно, как и тот факт, что наши рисунки совпадали по размерам.

5 августа 1985 года произошел случай несколько иного порядка. Утром я позвонил Ури и сказал, что загляну к нему в середине дня, когда пойду в свой банк. Примерно неделю назад я поинтересовался, может ли он определить номер счета в Швейцарском банке, принадлежавшего отцу моей знакомой, который скончался, не успев назвать его ей. Она находилась в затруднительном положении и нуждалась в деньгах, которые, она знала, были там, но швейцарские банкиры есть швейцарские банкиры, и они не допустили бы ее до сейфов без номера. Ури сказал, что он не уверен, что может быть чем-то полезен, и я об этом больше не упоминал.

По дороге к нему домой я подумал о том, не попросить ли его вместо этого попробовать прочитать мой банковский номер. Он никогда не встречался с моей знакомой, но знал меня, и это вносило разницу.

Когда я пришел, Ури принимал душ, поэтому, чтобы занять меня, Ханна принесла мне кофе и бисквиты и на несколько минут оставила меня в комнате одного. Вскоре вошел Ури, вытиравшей голову полотенцем.

«Пока я принимал душ, меня осенило, — сказал он мне. — Номер банковского счета твоей знакомой 88. Хочешь, я назову твой банковский счет?»

Именно это я и хотел его попросить. Цифры 8 по совпадению нет ни в одном из моих двух банковских счетов, хотя две последние цифры в кодовом номере были 86. Можно предположить, что Ури вспомнил, как я упоминал о банковском номере отца моей знакомой, а также тот факт, что я только что заходил в банк, и это привело к счастливой догадке. Даже если так, то точность построений весьма впечатляющая.

То же самое можно сказать и о телепатических способностях жизнерадостного сына Ури — Даниэля. К своим 4 с небольшим годам он успел полетать на самолетах различных авиакомпаний и мог без запинки с ходу перечислить по меньшей мере 20 из них. Ури попросил меня написать на листке бумаги название авиакомпании и предложить Даниэлю назвать ее.

Я написал «САС», название авиакомпании, услугами которой мне предстояло воспользоваться через неделю, и постарался как можно сильнее представить ее мысленно. С двух попыток Даниэлю не удалось назвать ее.

— Нет, ты делаешь это неправильно, — сказал Ури. — Смотри.

Он повернулся к Даниэлю.

Самолет какой авиакомпании ты хочешь, чтобы я подарил тебе на день рождения? — спросил он у сына, когда я показал ему листок с написанным названием. Даниэль сидел на другом конце большого обеденного стола.

САС, — тут же ответил он.

Видишь, ты должен подать свою просьбу в такой форме, чтобы он понял, — объяснил мне Ури.

Предчувствую, что в свое время мы еще услышим о Даниэле Геллере.

Но ни один из этих эпизодов не произвел на меня такого сильного впечатления, как чтение мыслей на расстоянии, в котором так знаменит Геллер. Я упоминаю о них просто для того, чтобы показать, что некоторые вещи происходят чаще в доме семьи Геллеров, чем где-либо еще, как показывает мой опыт. Было еще три эпизода, которые дали обильную пищу для размышлений, и я до сих пор не могу подыскать нормального объяснения ни для одного из них.

17 октября 1985 года около 7 часов вечера я сидел в гостиной и болтал на разные темы с Ури и Шипи, как вдруг мы услышали, что в находящейся рядом туалетной комнате, в которую последним заходил я, что-то упало.

«Что бы это могло быть?» — равнодушно произнес Шипи. Мы поднялись со своих мест, открыли дверь в туалет и включили свет. На полу лежала пластмассовая щетка для волос. Размером комната была 6 на 8 футов. Когда несколько минут назад я выходил из туалета, на кафельному полу, могу поклясться, ничего не было.

Я попросил Ури оставаться на месте, закрыть дверь и открыть ее снова, когда я вернусь и сяду в кресло, в котором я сидел. Он сделал это, и снова раздался тот же звук. Щетка для волос, по нашему общему убеждению, лежала на полке за ванной, когда в последний раз мы ее видели. Я не мог предположить сколько-нибудь правдоподобного объяснения тому, как она могла самостоятельно пропутешествовать 3 или 4 фута, что, она, бесспорно, проделала.

20 августа 1985 года мы сидели с Ури за небольшим столом на кухне и закусывали. Между нами сидел Шипи, а Ханна что-то готовила за кухонным столом. Ури сказал, что в ванной комнате он обнаружил ручку, которую не помнит, чтобы покупал, после чего я припомнил несколько случаев из моей собственной практики, когда незнакомые предметы обнаруживались без какого-либо объяснения. Я подробно остановился на одном из наиболее удивительных случаев такого рода, который произошел с моим коллегой Моррисом Гроссе.

Несколько лет назад и много лет спустя после известного случая полтергейста Инфилда, который мы вместе с ним изучали в 1977 и 1978 годах, жена Морриса потеряла драгоценное кольцо. Как-то раз перед сном она сняла его с пальца и положила на обычное место на ночном столике, а утром его на месте не оказалось. Они обыскали всю комнату, потом несколько раз обшарили весь дом и даже мусорные пакеты. Они выпотрошили содержимое ящиков в туалетном столике, прочесали каждый дюйм спальни, но кольца не обнаружили. В конце концов Моррис с неохотой написал заявление в свою страховую компанию с просьбой о компенсации. Было это спустя три месяца после пропажи кольца.