Кроме меня, на эту встречу — ежегодную сессию — были приглашены такие выдающиеся люди, как бывший президент США Джеральд Форд, известная представительница партии зеленых ФРГ Пэтра Келли, нефтяной магнат Т.Бун Пикете, председатель правления «Американ экспресс» Джеймс Робинсон, а также Генри Киссинджер и Александр Хейг.

Вот в такой незаурядной компании я уже в четвертый раз был приглашен в качестве докладчика на этот семинар. У каждого выступающего своя тема, хотя никаких твердых установок никто не дает — в принципе можно говорить на встрече о чем угодно. Единственное требование — не пользоваться бумажками, что я, впрочем, никогда и не делал. В предыдущие годы после лекции я показывал этой аудитории одну и ту же программу. И поэтому в этот раз решил продемонстрировать что-нибудь новенькое.

Сначала я заставил двигаться стрелку корабельного компаса, сконцентрировавшись на ней при помощи группы молодых женщин из зала. Затем заставил распускаться семя редиски, держа его в своей руке и потирая несколько минут. Оба этих опыта снимались местным телевидением, о чем я заранее попросил для того, чтобы огромная аудитория могла наблюдать на огромном экране все, что происходит на самой сцене. Семя принес в закрытом пакете один из организаторов встречи и вручил мне на глазах зрителей. Все видели, как оно пустило росток после того, как я воздействовал на него своей энергией.

Ну и наконец я перешел к компьютерам, которые были принесены из другой части здания в зал. На встрече присутствовали несколько представителей компании Ай-би-эм, которые заняли места прямо передо мной, чтобы проследить и за своей дорогостоящей аппаратурой, и непосредственно за мной. Я взял семь или восемь мягких дисков, которые они мне приготовили, и начал с ними работать. Длилось это довольно долго. Люди из Ай-би-эм, похоже, находили все это мое занятие забавным, особенно после того, как после пяти и шести попыток я так ничего и не смог поделать с дискетами. Причем сами представители фирмы выходить на сцену и менять дискеты в компьютере отказывались. Это приходилось делать кому-то из аудитории. Позже я узнал, что им было приказано кем-то из руководства не подходить ко мне близко, пока я выступаю.

Минут через двадцать я решил предпринять еще одну попытку при помощи группы женщин-добровольцев. Я попросил одну из них подержать в руках дискету, а сам дал обычную команду: «Сотри». После этого снова проверили содержимое дискеты на экране: первые строчки текста пошли без изменений, но затем экран замигал и строчки внезапно остановились, так же как это произошло в Японии. Раздались громкие аплодисменты и крики: «Ого, да у него получилось!»

Я подошел к сидящим рядом сотрудникам Ай-би-эм. «Ну, что скажете?»

«На экране ничего нет», — только и смог выдавить кто-то из них.

Впоследствии один из организаторов встречи сказал мне, что задействованные компьютеры были затем перевезены в штаб-квартиру Ай-би-эм в Атланту для тщательного изучения.

Как-то раз, когда семинар уже подходил к концу, я выходил из лифта в отеле в тот момент, когда в него входил председатель Организации молодых президентов Дуглас Глант в сопровождении двух приглашенных на семинар гостей — генерального директора министерства иностранных дел Израиля Дэвида Кимше и Генри Киссинджера, который тут же вспомнил меня по встрече в Мексике.

Мы все очень спешили, и поэтому я успел только дружески поприветствовать Киссинджера.

Когда двери закрылись, Киссинджер сказал Гланту: «Это был Ури Геллер? Я всегда верил в его способности».

14 января 1986 года я был приглашен в западногерманский журнал «Хор Зу», который читают около 12 млн человек. Там в присутствии нескольких экспертов по компьютерам меня попросили воздействовать на компьютерную пленку, к которой я не мог прикоснуться руками, так как она была закрыта пластиковой крышкой. Я начал работать как обычно, и результаты появились значительно быстрее, чем в Японии. Возможно, потому что меня не снимали в этот момент и я не был так напряжен. На экране дисплея появилась надпись: «Пленка не в порядке».

Несколько месяцев спустя уже работники редакции мюнхенской газеты «Абендзайтунг» стали свидетелями «эффекта Геллера» в работе с компьютерами. На этот раз меня попросили стереть запись мягкого диска. Как сообщила газета в номере от 12 января 1987 года, мне удалось выполнить это задание.

«Все в Америке заложено в компьютере», — сказал мне довольно взволнованно астронавт Эдгар Митчелл, после того как увидел несколько моих демонстраций в Станфордском исследовательском институте в 1972 году. Сегодня действительно вся или почти вся важнейшая информация записана на дискетах или пленках. И если люди, подобные мне, могут вмешиваться в работу компьютеров, то ученым следует серьезно над этим задуматься. Правда, на меня как на подопытного кролика, боюсь, они уже не смогут рассчитывать по целому ряду причин.

Во-первых, мне кажется, свою лепту я уже внес. Когда Андриа Пухарич приехал в Израиль и помог организовать мой первый визит в США, я сразу же предложил американским ученым свои услуги. Провел десятки экспериментов за период с 1972 по 1975 год, переходя из одной научной лаборатории в другую, ничего при этом не имея, за исключением небольшой суммы на самые необходимые расходы. Я делал все, о чем они меня просили. И в результате Чарльз Панати смог составить трехсотстраничную книгу о «проблемах научных исследований паранормальных способностей Ури Геллера», которую он назвал «Бумаги Геллера». В создании этой книги участвовало двадцать человек, четверо из которых были известными колдунами. Каждому нашлось, что сказать по этой проблеме. (Многие, конечно, могли бы сообщить автору значительно больше, чем сообщили, но это уже совсем другая история.)

Никто из этих людей не получил за это награды. Напротив, большинству из них пришлось столкнуться с резкой критикой и неприятием их работы. Например, Хал Путхофф был обвинен в том, что за несколько лет до этого прошел курс наукологии. А Рассела Тарга чуть не списали из науки лишь за то, что его отец был владельцем магазина, в котором продавались работы по астрологии. Вот на таком уровне строились гипотезы наших противников, которым ничего не стоило обвинить меня во всех смертных грехах, не удосужившись даже хоть раз заглянуть мне в глаза. Во-вторых, мне совершенно не нужно, чтобы кто-то постоянно доказывал, что я гений или, наоборот, шарлатан. Я обыкновенный человек и вовсе не нуждаюсь в том, чтобы кто-то ставил на мне научное клеймо, подтверждающее мой общественный статус. С некоторых пор стал проще относиться к той шумихе, которая затевалась вокруг меня, и даже находил все это забавным. Я ни на кого не подавал в суд за клевету. Наверное, мне нужно было сделать это раньше, но тогда я не мог позволить себе нанять хорошего адвоката. Не сомневаюсь, что я выиграл бы процесс. Сейчас я могу позволить себе любого, самого высокооплачиваемого в мире адвоката, но почему-то нахожу эту затею бессмысленной и не нужной.

Меня по-прежнему интересуют люди, и мне доставляет огромное удовольствие наблюдать за реакцией различной публики на то, что я делаю.

Например, все летчики, военные и полицейские, с которыми я встречался, как правило, безоговорочно верят тому, что я показывал. Как, впрочем, и самые высокопоставленные люди. С другой стороны, наиболее скептически настроены те, кто по натуре и роду своих занятий прежде всего должны были бы быть заинтересованы в исследованиях и использовании такого рода способностей человеческого мозга, — врачи и психологи. Что касается колдунов, то они относятся ко мне по-разному.

Есть вещи, которые я не могу делать, я есть такие, которые я попросту не буду делать. Хотя из-за того, что меня часто просили демонстрировать те вещи, которые я отказывался делать, еще больше вырос барьер подозрительности между мной и учеными. Я не собираюсь вдаваться в подробности по этому поводу, но все же должен немного пояснить, что имею в виду, и просто перечислю ряд случаев, не упоминая даже фамилий людей и названия стран, где они происходили.