Рандер немного подождал и спросил:

– Откуда вы знали, что у Инсберга есть деньги и что он возьмет их с собой сюда?

– Он сам сказал.

– Вам?

– Нет, не прямо мне… На работе коллеги поздравили Юриса с выходом книги и в шутку обронили несколько слов про большой гонорар. Тогда он, между прочим, сказал, что в деревне ему нужно расплатиться с мастерами и, кроме того, еще кое-что купить. Для этого придется, мол, сразу сотен пять взять с собой на хутор. Я случайно оказался рядом и весь этот разговор слышал. Я подумал, что здесь, на торжествах, он будет в хорошем настроении, и решил попытать счастья. В упор глядя на Зирапа, Гирт просил:

– И где у Юриса хранились деньги?

Зирап удивленно заморгал.

– Где? – повторил он в полном недоумении. – Но как об этом… Я же не могу знать, где они хранятся!

Рандер обратил внимание, что взгляд Зирапа снова стал беспокойным. Он решил изменить тему и спросил не без иронии:

– Почему вы весь вечер такой напуганный?

Зирап кисло улыбнулся и сразу стал серьезным.

– С самого начала – как только выяснилось, что Инсберг убит, – я сразу подумал, что на меня могут пасть сильные подозрения… если узнают, что я просил у него денег. Я только надеялся, что Юрис никому об этом не рассказал и что Алберт не проболтается… Но я действительно Юриса пальцем не тронул, поверьте мне!

Не обращая внимания на его умоляющий взгляд, Гирт официальным тоном предложил:

– Расскажите еще раз, куда вы пошли и что делали, когда пятнадцать минут десятого покинули зал!

Рассказ Зирапа точь-в-точь совпадал с изложенным ранее: ему, дескать, стало дурно, поэтому он поднялся в спальню, чтобы прилечь, но передумал и пошел обратно; упал с лестницы, помыл на кухне руки и вернулся в зал. Быстро перечислив все это, он вдруг заметил:

– Но мне кажется… Знаете, чем больше я думаю, тем больше мне кажется, что там, на лестнице, меня кто-то толкнул!

– Вот как? – Рандер поднял голову. – И кто же это был?

Зирап развел руками:

– Вот этого я не знаю!

– И я тоже, – усмехнулся Гирт. – Потому что… – Он замолчал, решив не вдаваться в объяснения: в конце концов Зирап не должен вообще ничего знать! И неожиданно спросил: – Вы открывали в спальне ящик ночной тумбочки?

Зирап явно смутился.

– Откуда вы знаете?

Рандер не сомневался, что этот вопрос у Зирапа вырвался непроизвольно.

– Значит, открывали?!

– Да-а. – Зирап покраснел. – У меня кончилось курево, и я подумал – может…

– Ну, и нашли?

– Нет.

– А деньги?

– Какие деньги?…

– Те самые! Пятьсот рублей.

– Пятьсот… Там? В шкафчике? Да нет же! Не было там никаких рублей! Я…

– Одну минуточку! – Гирт прервал возбужденного собеседника и сказал предупреждающим тоном: – Товарищ Зирап, подумайте хорошенько! Я вас еще раз спрашиваю: когда вы открыли ящик, там находились деньги?

– Нет, – Зирап испуганно подался вперед, – могу поклясться, что нет! Во всяком случае, я ничего не видел! Весь ящик я не обыскивал, если деньги были спрятаны поглубже…

– Спасибо! – Рандер весьма нелюбезно оборвал разговор. – Пока можете идти.

Когда Зирап, с трудом поднявшись, доковылял до двери, Гирт многозначительно напомнил:

– В том случае, если вы еще что-нибудь вспомните или передумаете… Одним словом, если у вас вдруг появится желание что-нибудь мне сказать, приходите прямо сюда!

Оставшись один, Рандер провел ладонью по лицу, расслабил узел галстука и откинулся в кресле. Его начинала одолевать усталость, но мысль по-прежнему работала четко, без принуждения.

Вилис Зирап, несомненно, был трусом, однако это обстоятельство отнюдь не исключало, что он мог быть и убийцей: человек попал в тупик, отчаялся, притом сильно подвыпил, такие нередко бывают способны на все.

Зирап поклялся, что денег в ящике не было… Допустим, он говорил правду. Кто же из гостей побывал в спальне до него? Актриса, ее муж, Ирена. Казалось маловероятным, чтобы кто-то из этих людей позарился на чужое. Оба Уласа наверняка нет, также и Ирена. Какой бы она ни была в других отношениях, деньги она вряд ли стала бы трогать. Конечно, их могли вынуть и раньше – Расма или сам Юрис. А где же тогда эти пятьсот рублей сейчас?

Уверения Зирапа, что его, дескать, кто-то столкнул с лестницы, были чистой липой. Гирт почти не сомневался, что Вилис выдумал это только для того, чтобы создать впечатление, будто он сам в какой-то степени жертва преступника, и таким образом отвести от себя подозрения. Кто бы мог его толкнуть?! Все, кроме Уласа, находились в зале уже в тот момент, когда Зирап из него вышел. Да и муж актрисы вернулся туда до того, как «жертва» добралась до спальни – Зирап сам в конце лестницы слышал, как он пересекает коридор и затворяет за собой дверь. Актриса вместе с Рандером сидела в кабинете, и только Юрис… Да, где в этот момент был Юрис? Этого Гирт не знал. Но почему хозяин дома станет ни с того ни с сего сталкивать с лестницы своего гостя? Это казалось абсурдом.

Рандер встал, дошел до коридора, включил фонарик и вынул из пальто Инсберга перчатки. Вывернув их наизнанку, внимательнейшим образом осмотрел подкладку, но обнаружить кровь на ней не удалось. Однако, если учесть, какие ссадины были у Зирапа на пальцах, то на подкладке непременно должны были остаться следы крови: С другой стороны – тот факт, что их нельзя было разглядеть, отнюдь не доказывал невиновности Зирапа.

Рандер засунул перчатки обратно в карман, вернулся в комнату Расмы и сел за стол. Подумав, он открыл блокнот. Кто из этих четырех в первую очередь?

Гирт медленно стал записывать фамилии и против каждой пометил возможный мотив и обстоятельства, подкреплявшие подозрения. Вскоре в блокноте появился такой список:

Алберт: ревность, месть – несдержан, был судим, ссора с Юрисом, признание (?).

Зирап: деньги – тяжелые материальные условия, явился незваным, раны.

У лас и Инсберга: столкновение с Юрисом (?), ревность (состояние аффекта) – ложные показания, знает погреб. Прочитав написанное, Рандер открыл страничку со схемой времени и задумался над ней. Уже не раз пытался он установить, где в последующие двадцать минут после девяти часов мог находиться Инсберг. Именинник был единственным, о чьих передвижениях после того, как он вышел из спальни, Гирт не знал ничего. Если преступником был Алберт или Улас с Расмой, то Юрис до момента преступления мог находиться в любом помещении на нежилой половине дома. Может, он где-нибудь присел отдохнуть, даже задремал… Если, наоборот, убийцей был Зирап, то Инсберг должен был на время покинуть дом. Иначе его кто-нибудь увидел бы, и обратно он мог бы прийти только после того, как Улас вошел в зал. Кроме того, вернувшись со двора, Юрис еще должен был запереть наружную дверь.

Правда, оставался еще один несколько необычный вариант – Юрис где-то нарочно спрятался, например, в погребе или наверху, под кроватью… Между прочим, оттуда он мог следить за Зирапом и потом столкнуть его с лестницы. Но какого черта он стал бы всем этим заниматься? Может быть, он видел, как Вилис Зирап крадет деньги, рассердился и потом на кухне произошла развязка?… Вряд ли. Эта версия как-то не вязалась с выводами, к которым Гирт пришел после осмотра погреба и кухни. Хотя – совершенно исключить ее тоже было нельзя. Если Юрис и Зирап на кухне…

Размышления Рандера прервал негромкий мелодический бой часов за его спиной. Это была работа старинного мастера. Оригинальные, украшенные фигурками часы, безусловно, стоили бы больших денег, если бы не были так сильно покалечены. Наверно, потому они и находились на хуторе, в Межажах, а не в Риге. Судя по массивности, часы предназначались для камина, но сейчас стояли на книжной полке Расмы рядом с фотографией Юриса. За свою долгую жизнь им, очевидно, доводилось не раз падать или получать увечья каким-то другим образом: фигурки были обломаны, циферблат – с трещиной, не хватало и стекла. Тут Гирта взяло сомнение – могло статься, стекла вообще никогда не было. Во время экскурсии по дому Юрис особо обратил внимание гостей на эти часы, подчеркивая, что они по сей день идут точно «как часы». По всему было видно, что он гордится этим «музейным экспонатом».