— Нас обманул Аль Почино? Ты это хочешь сказать? — спросил Гард. — Нас попросту надули? Да? Так просвети нас, Рольф! Видит Бог, я хочу убедиться в нашей ошибке и в твоей правоте!

— Ты в ней сейчас убедишься… — без уверенности в голосе произнес Бейли. — Первое и самое главное. Оторвитесь с Честером от своих повседневных забот и подумайте о ситуации, в которой мы все оказались! Я имею в виду жизнь, которой мы живем. Газетенка Фреда пописывает, а ты, Дэвид, каждый день читаешь вопли о загрязнении окружающей среды, о том, что ядохимикаты уже проникли в грудное молоко, — вдумайтесь только, в грудное молоко почти всех матерей!.. Вы, случайно, не члены партий «зеленых»? А я, грешным делом, подумываю, не вступить ли… Еще ты читаешь, Дэвид, об ускорении темпа жизни — так? О ее невротизации — так? Об увеличении психических заболеваний и тому подобном, — лекцию вам прочитать на эту тему? Да откройте же ваши глаза наконец!

— Открыли! — чуть ли не заорал Гард. — Что дальше? Какое отношение все это имеет к ротвейлерам, которые догоняют твоих подопытных и вырывают у них часть их тела?

— Не торопи меня, Дэвид. Пока что я говорю о том, что мы быстро и резко меняем среду своего обитания. Теперь следите за мыслью. Известно ли вам, что происходит с существами, а мы биологические существа, которые не успели или не смогли приспособиться к изменившейся среде? Зайдите в таком случае в палеонтологический музей и посмотрите, что с ними стало! — Бейли с шумом отпил виски и продолжал: — Вы, может быть, думаете, что все происходящее сейчас в мире — временное явление? Да, с каким-нибудь загрязнением среды покончить, может быть, и можно. Но даже если нынче в каждой точке земного шара будут приняты необходимые меры, — что, как вы понимаете, совершенно невозможно, но попробуем себе представить! — то по инерции загрязнение все еще какое-то время будет нарастать. Впрочем, дело даже не в этом. Человечество не может развиваться, не меняя среду! Не может! — это закон природы. И не развиваться оно тоже не может. Все эти рецепты «нулевого развития», поверьте мне, бред! Чепуха и самоубийство! Я мог бы привести вам тысячи доводов, но приведу только один. Известно ли вам, что болезнетворные микробы и вирусы быстро привыкают к лекарствам, которые их сдерживают и заставляют отступить?

— Да, известно, — сказал Гард. — Как и то, что прием одних и тех же препаратов может вызвать аллергию и даже шок. Что дальше?

— Какие грамотные! Тем проще мне объяснить вам, что стоит всего лишь задержать на год — на один только год! — обновление лекарственного арсенала, и вирус какого-нибудь СПИДа перейдет в наступление на и без того ослабленное человечество. Причем с такими последствиями, что средневековые эпидемии чумы и холеры покажутся нам тихой идиллией! Вот так обстоит дело. И это всего лишь преамбула…

Рольф Бейли снова сел в кресло и потянулся к бутылке.

— Пожалуй, тебе хватит, — неуверенно произнес Честер. — Сохрани свежесть мозгов, а то потеряешь логику.

— Не беспокойся, не потеряю, — зло ответил Бейли. — Больше того, и вам советую выпить. Когда начинаешь думать о будущем человечества, трезвость не нужна, она прямым ходом тащит в петлю… Ну, что вы скажете о человеке, который намерен в этих необратимых и трагических обстоятельствах открыть людям быстрый и реальный путь к выживанию? Который позволит им, и вам в том числе, приспособиться к тому страшному, что вас всех ждет, то есть поможет стать сильными, здоровыми, в значительной мере независимыми от внешней среды?

— Если ты так ставишь вопрос, — сказал Гард, — значит, именно тебе благодарное человечество должно ставить памятник из чистого золота?

— Не мне одному, — даже привстал с рюмкой в руке Бейли. — Но и мне тоже, если без ложной скромности! При условии, если я завершу начатую работу…

Он выпил и снова сел. Ноги его плохо держали, но в глазах была трезвость, а во всем облике фанатическая страсть, в какой-то степени пугающая Гарда и Честера. Они даже переглянулись: уж не болен ли Рольф психически?

— Я хотел бы, Рольф, услышать от тебя доказательства того, — произнес Гард, — что эксперименты твои столько же чисты, как и цель, к которой ты стремишься.

— Скажи, Дэвид, ты оправдываешь хирургическую операцию, с помощью которой человеку спасают жизнь? Оправдываешь? Прекрасно. Но ведь операция — это боль, это страдание для него! Стало быть, боль и страдание ты тоже готов оправдать во имя благородной цели?

— Готов, — согласился, подумав, Гард. — Пожалуй.

— Приятно слышать. Значит, в принципе можно стремиться к благу, причиняя боль и страдание? Прекрасно! — Бейли обращался уже не к одному Гарду, но и к Честеру. — Теперь несколько слов о содержании и смысле моей работы. Наверное, вы слышали о «втором дыхании», не могли не слышать. Но мало кто знает о том, что есть еще «третье дыхание». Я понятно говорю?

— О «третьем дыхании» мне, например, ничего не известно. Может быть, Фреду?

Честер отрицательно покачал головой, и Рольф удовлетворенно цокнул языком. Затем сказал:

— Так вот, «третье дыхание» — реальный факт, хотя вывод, к которому этот факт приводит, выглядит фантастическим. В состоянии «третьего дыхания» слабая женщина, представьте себе, рвет стальные цепи! А нетренированный мужчина ставит мировые рекорды в беге и прыжках! Вот какими, оказывается, резервами располагает человеческий организм!

— Об этом мы догадываемся, — сказал Честер. — Не открывай нам америк, Рольф, даже называя их «третьим дыханием».

— Дурак! — добродушно произнес Бейли. — Дослушай до конца, а потом проявляй свою примитивную эрудицию. Беда ведь в том, что, во-первых, мы не знаем истинной величины наших резервов и, во-вторых, не в нашей воле включать их, когда это необходимо, а включив, ими управлять! Общие контуры проблемы, надеюсь, вам ясны? Имейте в виду, однако, что у «третьего дыхания» есть и другие достойные проявления. Например, человек может сам, без всяких лекарств и хирургических вмешательств подавить в себе практически любую болезнь, любое недомогание, если, разумеется, овладеет секретами включения и управления своими резервами. Спрашивается: надо ли или не надо выявлять эти механизмы и обучать людей?

— Тут не может быть двух мнений, — сказал Гард. — Но собаки, вырывающие у человека…

— В чем главная трудность? — не слушая Гарда, продолжал Бейли. — В том, что «третье дыхание» нельзя вызвать по формальному заказу. Оно включается, и то не всегда и не в полном объеме, когда человек подвергается смертельной опасности. Нужен предельный стресс, чтобы оно включилось! Когда же этот стресс происходит в обыденной жизни, возле человека с включенным «третьим дыханием», к сожалению, нет исследователя с приборами… Замкнутый круг, верно? Почему замкнутый? Потому, что, если подвергнешь человека смертельной опасности в лабораторных условиях, он никогда не поверит в истинность опасности и «третье дыхание» не наступит. Как быть? Думайте, думайте: как быть? Ты не комиссар полиции, а ты не журналист, вы оба ученые, поставившие перед собой задачу. Как быть?

— Выпустить на подопытного человека настоящего ротвейлера?! — воскликнул Честер. — И ты полагаешь такой опыт честным и чистым?!

— Оставь, пожалуйста, эмоции в покое! — разозлился Бейли. — Весь мир с затаенным дыханием следил за тремя парнями, которые провели двадцать четыре часа при температуре минус сорок градусов плюс ветер силою пятнадцать метров в секунду, имитируя взятие Эвереста, — и ничего! Герои! Этот эксперимент возможен! А удирать от собаки нельзя? Опаснее? Да бросьте вы говорить глупости! А сами походы на Эверест? А пешком к Северному полюсу? А без акваланга на глубину сто метров? Перечислять дальше? Или хватит? Люди не только ради интереса, ради долга попадают в экстремальные ситуации, сами лезут в них, чтобы выявить резервы человеческого тела и духа. Они ставят себя в условия жестокого кислородного голодания, минимальных и максимальных температур, высокого и низкого давления, голода и страха, чтобы выяснить потенциальные возможности живого организма. В конечном итоге, чтобы путем тренировки выжить в изменяющихся физических и психических условиях окружающей среды! Что же вы не предъявляете им ордеров на арест? Или их организаторам? Почему у вас нет к ним претензий? Вы взахлеб читаете о них в газетах, вы следите за ними по телевизору затаив дыхание, а ко мне являетесь домой как обвинители?