На этом моя спортивная карьера и закончилась. Я не мог заставить себя почти каждый день считать синяки и шишки на своем теле и при этом делать вид, что все это мне очень нравится и что я готов землю грызть, лишь бы получить очередной дан* или грамоту.

А родители и дед были слишком заняты работой, чтобы следить за моими успехами в спорте.

Из этого подневольного увлечения я вынес немалую выносливость, хорошую реакцию и гибкость. Однако, что касается собственно мужских качеств – напористости, жесткости, готовности не задумываясь вступить в бой – то они во мне как-то не очень прижились. Я не был ни тюфяком, ни трусом, но всегда старался избегать конфронтации с кем бы то ни было.

Короче говоря, я был стандартным обывателем, мещанином, которого не увлекали никакие передовые революционные идеи. Я даже от армии сумел ускользнуть, посчитав, что с моей сибаритской привычкой к комфорту там делать нечего.

*Сэнсэй – учитель, мастер (яп.)

*Дан – степень мастерства (яп.)

– И все-таки, у тебя какие-то проблемы… – Леха испытующе заглянул мне в глаза.

Он уже чувствовал себя вполне прилично – расправил плечи, повеселел, а в голове начали без сбоев крутиться шестеренки, смазанные спиртным. Когда Леха был в форме, мозги у него работали – будь здоров. Как это не удивительно. Это про таких индивидуумов говорят: если он такой умный, то почему такой бедный.

Но так уж устроена эта жизнь, что есть люди, к которым деньги сами бегут, – чаще всего, шальные, а от других – шарахаются. И как не крутись, а разбогатеть не удастся. Наверное, виновата карма*.

В таких случаях нужно уповать лишь на то, что в другой жизни ты будешь славен и богат. А на этом отрезке твоего вечного существования тебе уготованы бедность и страдания, поэтому смирись и влачи свой крест безропотно. Чем меньше ты будешь мутить воду и приносить неприятности другим, тем спокойней будешь жить. А может, и богаче.

*Карма – деяние (санскр.); закон всеобщей причинно-следственной связи в индуизме и буддизме; в узком смысле – влияние поступков на характер настоящего и последующего существований.

Леха был как живчик. С ним всегда что-нибудь приключалось. То в милицию по пьяни попадет, то деньги потеряет, то его надуют при продажи или покупке монет. А еще он был вечным скитальцем по судам. На моей памяти он раз пять судился со своими пассиями на предмет выплаты алиментов.

Что касается жены, то она у него была. Притом законная – Леха так и не удосужился развестись. Но ни он, ни его бывшая суженая по этому поводу шибко не беспокоились.

Уж не знаю, как так получилось, что любвеобильный Леха выбрал себе в супруги женщину нестандартной сексуальной ориентации. Два или три года он не ведал, что пригрел змею на груди, а когда тайна открылась – естественно, совершенно случайно, Леха, воспылав местью, переспал со всеми закадычными подругами жены.

Узнав об этом, она тут же собрала свои вещи и съехала с квартиры; но со временем обижаться на Леху перестала и иногда даже захаживала к нему в гости. На меня она производила неизгладимое впечатление. От нее волнами распространялась дикая первобытная сексуальность, и я всегда старался побыстрее откланяться – как бы чего не вышло.

Поди, разберись в этих нестандартных женщинах…

– Я же сказал, что ищу Бет, – буркнул я хмуро.

Леха нечаянно разбередил царапину в моей душе, и она снова начала зудеть.

– А, теперь вспомнил, – закивал головой Леха. – Такая черненькая, смуглая, как цыганка.

– Точно…

– Она что, из дому сбежала?

– Вопрос на засыпку, – ответил я с невольным вздохом.

И рассказал Лехе о всех своих перипетиях. На меня вдруг напал понос слов. Наверное, от большого нервного напряжения. А может, потому, что я уже был на хорошем подпитии. Водка, которую мы с Лехой пили, пролилась на старые дрожжи, и я совсем раскрепостился.

– А в котором часу грохнули твоего соседа? – спросил Леха.

Он весь подобрался, как перед прыжком, а его кошачьи желто-зеленые глаза загорелись словно подфарники микролитражки. Мне его состояние было понятно. Леху хлебом не корми, но дай покопаться в какой-нибудь запутанной истории. Он мнил себя детективом-любителем.

Наверное, сказалась его тяга к чтению разной детективной макулатуры. Он буквально проглатывал все, что появлялось по этой части на прилавках книжных магазинов. А там в последнее время воцарился настоящий матриархат. Бабы и в этом вопросе объехали мужиков.

Прочитав женский детектив, Леха плевался, матерился и клялся, что больше никогда не возьмет в руки это дешевое, бездарное чтиво. Но едва на литературном горизонте появлялась очередная пишущая дама, раскрученная каким-нибудь издательством до статуса национального гения, как он тут же бежал в магазин и скупал все ее опусы.

– Где-то около часа ночи.

– А твоя подружка ушла?…

– В полвторого.

– Точно?

– Как в аптеке. Я посмотрел на часы.

– Ее похитили, – с торжествующим видом объявил Леха.

– Ага, как кавказскую пленницу, – сказал я с сарказмом. – Кино помнишь?

– Ник, я уверен – твою Бет умыкнули! – загорячился Леха.

– Если похитители рассчитывают на то, что я буду ее выкупать, то они здорово заблуждаются. Я жадный и практичный сукин сын. – Я криво ухмыльнулся. – Но твое рассуждения – это бред сивой кобылы. Зачем ее похищать?

– Ну, брат, ты здорово отстал от жизни… – Леха напыжился. – Прессу надо читать. Хотя бы в Интернете.

– У меня и так в голове опилки, а ты хочешь, чтобы я туда еще и дерьмеца подлил. Так что там говорит твоя любимая пресса?

– Каждый день исчезают десятки – нет, сотни! – людей. И не только в нашей стране – по всему миру. Бесследно. Есть мнение, что их разбирают на «запчасти».

– Хочешь сказать, что Бет похитили, чтобы использовать ее органы для пересадки?

– Нет! Тут дело в другом.

– Извини, тогда я пас. Я не въезжаю в твои рассуждения.

– Бет похитил тот, кто убил твоего соседа-банкира!

Я тупо уставился на Леху. Что он несет!? Все, баста, хватит пить. Иначе я тоже начну фантазировать. Зачем мне эти мудрствования? Я чистый прагматик.

– Леха, кончай рассказывать сказки. Все твои выводы не более чем домыслы. Зачем ему похищать кого-то? Он должен побыстрее смыться с места преступления, чтобы его не засекли. Бет могла поднять шум. Она девка бойкая, ничего не боится. Это мне известно.

– А я говорю – убийца забрал ее с собой! – горячился Леха. – Бет видела, как он выходил из квартиры банкира, и могла его опознать!

– Ты не знаешь, что было в квартире… – Я невольно вздрогнул. – Этот зверь просто грохнул бы ее на лестнице – и все дела. А труп затащил бы в прихожую квартиры банкира. У нас и днем-то редко кто ходит по лестнице, а уж ночью…

– Скажи, Ник, а еще какая-нибудь машина, кроме такси, отъезжала от дома в это время?

Я озадаченно уставился на Леху. О «майбахе», упомянутом в телефонном разговоре водителем таксомотора, я своему дружку не сказал; это обстоятельство как-то вылетело у меня из головы.

– Да, – ответил я, немного помедлив. – Машина была. Таксист ее видел.

– Ну вот! – победоносно воскликнул Леха. – В этой машине твою подружку и увезли.

– Зачем!?

Леха смутился и, опустив глаза, ответил:

– Ну, не знаю… Но увезли точно!

– Тебе бы романы детективные ваять. Ты бы там такого понапридумывал… Например, убийца-маньяк прихватил Бет с собой, чтобы расслабиться после хорошо выполненной «работы». Не проще ли ему было поехать на наш городской Бродвей – а он от моего дома совсем недалеко – и взять проститутку? Их там пруд пруди, в любое время дня и ночи околачиваются.

– Ник, у меня чутье.

– Ладно, будет об этом, – сказал я, увидев, что в кухню начали входить давешние сонные красотки. – Потом как-нибудь… А теперь разреши откланяться.

– Ты куда!? – всполошился Леха.

– Дела… – ответил я неопределенно.

Я почувствовал себя не в своей тарелке. Девушки разглядывали меня как бабочку под микроскопом – с большим интересом и с желанием препарировать. Чего мне страсть как не хотелось – воспоминания о Бет были чересчур свежи.