– Да вы… вы чего!? Свою машину я никому не доверяю.

– Вот и я об этом. Так что соберись с мыслями и рули. Ты ведь профессионал. Сколько лет за рулем?

– Без малого девятнадцать, – понуро ответил таксист.

– Неужели тебе слабо уделать того фраера, что сидит в «ауди»? Не дрейфь, прорвемся.

– Кто вы? – немного поколебавшись, спросил таксист.

– Это тебе знать не обязательно. Я хороший человек, не сомневайся.

– Вы… сотрудник органов?

– Ты очень догадливый… Все, пора! Перестраивайся в правый крайний ряд и рви по тротуару. Не бойся, ежели что, все твои штрафы – мои. Ну, быстрее, мать твою!…

Таксист словно очнулся. Не знаю, что послужило толчком к принятию решения – или мой грозный вид или щедрые посулы – но он преобразился. Сжавшись в комок, водитель резко переложил руль вправо, и мы покатили по пешеходной дорожке, распугивая, к нашей удаче, немногочисленных прохожих.

Я глядел на «ауди», не отрываясь. Завидев наш маневр, ее водитель попытался воткнуться между двух машин в крайнем правом ряду, чтобы последовать нашему примеру, но у нас, как говорится, не у них.

Поняв его замысел, водитель задней машины поторопился перекрыть дорогу «ауди», а чтобы у коллеги не возникло сомнений в его намерениях, он высунул в окно руку с оттопыренным безымянным пальцем.

Впрочем, на общепонятном, я бы даже сказал, общечеловеческом жаргоне этот палец не такой уж и безымянный…

Спустя несколько минут мы въехали в старую часть города и начали петлять по узким переулкам. В одном из них я сказал водителю:

– Тормози, приехали. Держи свои денежки. И мой тебе совет: поезжай домой и сегодня отдохни. Чтобы не нарваться на неприятности. Понял?

– А то… – Ощутив в своих руках шелест американской «зелени» таксист сразу повеселел и расслабился. – Два дня буду отдыхать. А может, и три. Нужно в ходовой поковыряться, тормозные колодки заменить… Давно собирался.

– Все, бывай, дружище. Спасибо тебе. Ты здорово меня выручил.

Таксист смущенно улыбнулся и пожал плечами – мол, о чем базар; так должен поступать каждый порядочный человек.

Если бы… На самом деле он всего лишь сильно испугался. И даже не мнимых бандитов, сидевших в «ауди», а меня.

В опасной ситуации моя, в общем-то, симпатичная и добродушная физиономия, превращается в злобную маску убийцы, который может оторвать голову противника, не задумываясь…

Подождав, пока «волжанка» исчезнет за поворотом, я почти бегом проскочил проходной двор, поймал на параллельной улице такси и поехал в обратную сторону, то есть, назад. Перспектива шпарить до нашего офиса по объездной мне не улыбалась. И так придется выслушивать стенания Маркузика, когда я предъявлю ему к оплате счет на двести баксов.

Сегодня наш офис охраняли двое парней – Саша и Влад. Они встретили меня вежливыми улыбками, а я по-американски козырнул им, приложил руку к пустой башке.

– Будьте внимательны, – бросил я на ходу. – Готовность номер один.

Парни сразу посуровели и подтянулись. В их глазах появился холодный блеск, а Влад тут же включил дополнительные видеокамеры кругового обзора. Теперь на мониторах просматривались не только парадное нашего здания и двери офиса, но и подходы к дому.

Я с удовлетворением осклабился. Хорошие мужики, надежные. Сам отбирал. Прошли почти все кавказские войны, большей частью сражаясь в горах. Армейский спецназ. Почти мои коллеги.

Вообще-то, я даже не отобрал их, а подобрал. Выйдя на гражданку, парни очень быстро остались без гроша в кармане и без надежды получить нормальную работу. Ведь у них была только одна специальность – воевать. Собственно, как и у меня.

Когда я встретил их, они уже докатились до ручки – начали собирать стеклотару и картонные упаковки от бытовой техники, чтобы сдавать в пункты приема вторсырья. Тем и кормились.

А пойти в какую-нибудь банду не позволяли совесть и патриотизм.

У основной массы военных эти два понятия часто подменяют собой здравый смысл. Я и сам такой.

Правда, меня уже немного подпортила вольная жизнь и занятие охранно-сыскным бизнесом, который не всегда идет в одной колее с законом…

Фиалка встретила меня как родного.

– Где вы все пропали, черти полосатые!? – Она радостно подскочила ко мне и звонко чмокнула в щеку. – Привет… Я уже не знала, что и думать. У вас даже мобилки отключены. Что стряслось?

– Ты чего разоряешься? – спросил я немного растерянно, вытирая носовым платком помаду со щеки – след поцелуя.

– Чего, чего… Работы невпроворот. Вот, – она потрясла кипой каких-то бумажек, – заявки на металлические двери и сигнализацию. Каждый день по полсотни звонков, не меньше. Нужно расширять нашу мастерскую. Рабочие не успевают. Иначе заказчики уйдут к другим.

– Обращение не по адресу. Придет Марк, вот ты ему все это и доложишь. У меня другая специализация.

– Ага, другая… – Фиалка саркастически ухмыльнулась, села на свой стул-вертушку и демонстративно одернула юбку, дабы закрыть круглый аппетитные коленки с симпатичными ямочками, что ей не удалось. – Очень даже приятная…

– Что за намеки!? – изобразил я возмущение. – И вообще, как ты разговариваешь с начальством?

– Ой-ой… Я уже сильно испугалась. Прямо вся дрожу. Кофе будешь?

– Теперь я, наконец, понял, почему тебя замуж никто не приглашает… за исключением меня.

– Что-о-о!? – Фиалка уперла руки в боки. – Меня замуж не приглашают? Да от вас, кобелей, отбоя нету! Не успеваю отмахиваться.

– Вот именно – от кобелей. А хорошим парням ты не по масти. Не-ет, не по масти…

Я изобразил на своей физиономии сочувствие и скорбно покривился.

– Почему это не по масти? – с вызовом спросила девушка.

– Ну, во-первых, потому что не блондинка, а значит, не дура. Мужики умных не любят, это общеизвестно. А у тебя ум иногда хлещет через край.

– А во-вторых?

– Ты просто холодна. К тебе не подступишься. И не способна на глубокое чувство. Ты ищешь не мужа, а толстый кошелек. Вот потому я в твоих глазах совсем не котируюсь.

Фиалка вспыхнула и хотела ответить мне со всем нерастраченным пылом женщины, которая лишена возможности всласть поболтать со своими подружками в рабочее время, но тут в приемную вошел Плат, и она прикусила язык.

Он был единственным из нашей троицы, кого Фиалка воспринимала как начальника. И даже где-то побаивалась.

Плат всегда был с ней суров, немногословен и никогда не позволял себе вольностей.

Достаточно хорошо зная своего друга, я мог бы побиться об заклад, что он неравнодушен к Фиалке. И только недавняя душевная травма, закончившаяся разводом с Марьей, не позволяла ему приударить за нашей секретаршей.

Что касается самой Фиалки, то я бы не поручился, что она будет сильно этому противиться.

– Ты уже здесь… – сказал Серега без особого энтузиазма и кивнул Фиалке – поздоровался. – Марк не появлялся?

Вопрос был адресован непонятно кому. Ответила Фиалка:

– Нет.

– И не звонил?

– Не звонил.

– А пора бы… – Серега посмотрел на большие электронные часы, висевшие в приемной. – Седьмой час… Почти половина. Где он шляется!?

– Вопрос, конечно, чисто риторический, – сказал я, ухмыляясь. – Но ответ на него лежит на поверхности. Вернее лежал. На поверхности стола в нашем старом офисе. Перед тем, как мы расстались.

– Что ты хочешь этим сказать? – Плат нахмурился.

И сразу же начал усиленно припоминать.

Я не спешил с ответом на его вопрос, насмешливо поглядывая исподлобья на Серегу. Пусть наш главный сыщик поупражняется в дедукции. А то оба моих друга вечно на меня бочку катят, упрекая в неспособности подмечать с виду незначительные детали.

На кой они мне? Моя главная функция в агентстве – обеспечивать силовую фазу расследований. Пусть мозги себе сушит тот, кто считает себя шибко умным.

А в нашей конторе два таких умника… не считая Фиалка. Как на меня, так это совсем уже перебор.

– Кончай придуриваться! – разозлился Плат, не дождавшись ответа. – У меня твои шуточки во где сидят. – Он показал на свой кадык.