– Ага. Подтверждение моей версии, я думаю, мы найдем в туалетной комнате.

Туалетная комната – умывальник, душ и унитаз – была просто крохотной. Наверное, ее оборудовали для Дюймовочки. Над умывальником висело зеркало с полочкой, а на полочке стоял пластмассовый стаканчик с зубной щеткой и тюбиком пасты. Судя по внешнему виду тюбика, зубной пастой пользовались не более двух-трех раз.

– Вот! – сказал я торжествующе, поднимая с пола длинный женский волос. – Все сходится. Для полной уверенности можно отдать экспертам, пусть сравнят. Но я уверен, что здесь побывала наша клиентка.

– Она что, специально разбрасывает свои сюрикены где ни попадя?

– А что, это мысль. Но если в первом случае она, скорее всего, просто его обронила – случайно, то здесь сюрикен оставили, по-моему, с какой-то целью. Впрочем, почему с какой-то? Не исключено, что Дженнифер оставила этот знак тем, кто ее будет искать.

– Она что, провидица? Откуда эта американская невеста могла знать, что мы выйдем именно на этот след? И что мы «прочитаем» его, как должно?

– Откуда, откуда… От верблюда. Я все больше убеждаюсь, что эта девка далеко не дура. И что ее исчезновение может трактоваться совсем не так, как мы предполагаем. Похоже, она что-то спланировала и ведет какую-то опасную игру. Знаешь, Серега, мне все больше и больше хочется с ней пообщаться. Совершенно козырная баба.

– Козырная, но чужая.

– Господи, какие условности? Живем в двадцать первом веке, осмелюсь тебе напомнить. Вдруг мы с Дженнифер понравимся друг другу с первого взгляда. Хочется мне в Америке пожить… А Рыжий заарканит себе другую.

– Кобелино… – с осуждением буркнул Плат, переходя на итальянский.

– Чья бы корова мычала…

– Выходит, ее захватили с собой те, что замочили Кирика? Постель не застелена, смята, значит, если следовать твоей версии, она была здесь во время нападения.

– Была. Но захватить ее не так просто, дружище. Дженн ушла через окно.

– Она что, летать умеет? Посмотри, какая высота. И окно очень узкое.

– Советую тебе прочитать про японских ниндзя. Просветись. Они могли пробраться куда угодно. И выбраться хоть из преисподней. А девку, похоже, обучали японцы. Если ты забыл, на том сюрикене, что мы нашли под окном ее спальни, вытравлен иероглиф. Смотри сюда…

Я подвел Плата к окну и показал несколько темных пятнышек на выкрашенном в белый цвет оконном проеме.

– Это кровь. Выбираясь наружу, она сильно оцарапалась. Ты прав, даже для нее окошко узковато, – сказал я и не без труда просунул голову наружу. – Опа! А что это у нас там?

– Где?

– За забором, под кустиком.

Из окна башенки хорошо просматривалась опушка леса, который подходил почти к самому забору. Метрах в десяти от забора, в гуще молодой древесной поросли, темнело бесформенное нечто, отдаленно напоминающее лежащего на земле человека. Неужто это Дженн?

Мысль была настолько неприятной, что я невольно выразил ее длинным непечатным выражением.

– Думаешь?… – Плат нахмурился.

– Ничего я не думаю! Пойдем, посмотрим…

На зады мы вышли через вмурованную в забор металлическую калитку. Она закрывалась на засов, но в данный момент была не заперта. Похоже, именно через нее и сбежала Дженнифер. Да, кажись, не очень далеко…

Я не ошибся. В кустарнике лежал еще один мертвец. Но, к большому нашему облегчению, это был молодой парень.

– Узнаешь? – спросил я Плата, указав на металлическую стрелку, которая торчала из горла парня; именно она и оборвала его жизнь.

– Сюрикен…

– Точно. У нашей подружки не оставалось выбора… – Носком ботинка я подковырнул – «узи», который валялся рядом с телом неизвестного. – Он не успел. Она не дала ему ни малейшего шанса. Да-а, девка – супер… С такой бы я пошел не только в постель, но и в разведку.

– Извращенец…

– У каждого человека есть свои недостатки. Я, например, большой любитель стиля «милитари», даже в сексе. Наверное, это у меня в крови.

Плат промолчал, лишь досадливо поморщился. Иногда мой треп был для него как соль на свежую рану. Все зависло от настроения, которое менялось у него через каждые полчаса.

Серега сначала сфотографировал мертвеца несколько раз (с фотоаппаратом он никогда не расставался), а затем опустился возле него на корточки и с профессиональной сноровкой обыскал с головы до ног.

«Улов» оказался более чем скромным: носовой платок, расческа, перочинный нож, немного денег в потертом кошельке, запасной магазин к «узи» – и никаких документов. Из бумажек Плат нашел лишь изрядно потертую и мятую квитанцию, которую он выудил из внутреннего кармана куртки.

Но что на ней было написано, разобрать мы не смогли.

– Ничего, это дело поправимое, – утешил меня Серега, пряча квитанцию в полиэтиленовый пакетик. – Попрошу знакомого эксперта, он «проявит» ее в два счета.

У Плата был бзик – он постоянно таскал с собой эти пакетики, чтобы хранить в них вероятные вещдоки. Даже если мы шли на какой-нибудь междусобойчик, вполне дружескую пьянку (даже без мордобития), можно было не сомневаться, что в карманах его выходного костюма обязательно найдутся два-три пакетика – на всякий случай.

Что касается меня, то я, в отличие от Сереги, всегда брал с собой только плоскую фляжку с коньяком. Даже после самой крутой попойки как-то так получается, что до полной кондиции не хватает именно этих двести пятидесяти грамм огненной жидкости. В особенности если тебе на хвост упадет какая-нибудь краля.

Не побежишь же в два часа ночи искать дежурный магазин, когда у тебя под бочком млеет от избытка чувств кладезь райских наслаждений…

– Спецы поработали, – сказал я, когда Плат управился с квитанцией. – Профи. Обложили Кирика по всем правилам. Этот клиент сидел вон на том дереве. Видишь, там сломана ветка. Заметив, как Дженнифер дает деру, он решил ее перехватить и спустился вниз. Наверное, крикнул, наставив автомат: «Стоять! Руки вверх!». Думал, что она напустит от страху в штаны. И получил… Что ж, и на старуху бывает проруха, как говорили классики литературы. Но девка быстрая. Реакция – будь здоров. Не хотелось бы мне нечаянно оказаться у нее на пути…

– Неужели дрейфишь? Это что-то новое…

– Я потому и выжил в Чечне, что боялся. Всего на свете. И никому не верил. Даже нашим отцам-командирам. Это я сам для себя личность, большая ценность, а для них безликая боевая единица, пешка, которой запросто можно пожертвовать.

– Ой, врешь… Знаю я тебя. Прешь буром, как бык.

– Это я рисуюсь. Подавляю таким образом инстинкт самосохранения, который запросто может трансформироваться в трусость. Иначе меня просто перестали бы уважать. И кстати, ты первый.

– Ладно, поговорили на отвлеченные темы – и будя. Возвращаемся. По-моему, соколики на подлете…

Оперативников возглавлял наш давний знакомый майор Жердин (очередное звание ему присвоили полгода назад), бывший сослуживец Плата. Он почему-то не питал к нам добрых чувств; скорее, наоборот. Жердин считал, что наша «О.С.А.» – нарыв на здоровом теле государственного сыска.

Будь его воля, он уже давно отправили бы нас в те места, где даже Макар телят не пасет.

– Опять вы!? – с трагическими нотками в голосе воскликнул он, завидев наши постные – то есть, приличествующие моменту – физиономии.

– Здравствуйте, гражданин начальник, – сделал я реверанс. – Как я рад вас лицезреть, уж как рад… Давно не виделись.

– Привет, Валера, – фамильярно поздоровался Плат. – Что тебя так удивило?

– Да, в общем, почти ничего такого. Но встреча с вами, да еще возле трупов, лично для меня дурная примета.

– Брось… – поморщился Плат. – В «убойном» отделе жмурики всплывают почти каждый день.

– Да, все это так. Но когда они каким-то образом связаны с вашей сыскной деятельностью, то можно с уверенностью сказать, что это только начало. Мертвецов будет так много, что, боюсь, придется просить подмогу.

– Ничего, ты справишься, – утешил его Плат. – Уверен. Опыта тебе не занимать. Говорят, на повышение идешь? – быстро сменил он тему.