Мы живем в великое время: едва ли не повсюду падают и разрушаются ныне, на наших глазах, прежние, отжившие по духу, более или менее феодальные средневековые начала времен минувших, и почти все политические союзы перестраиваются на началах новых, более нежели прежние человечественных, истинных и соответствующих основным и вечным законам мироздания. Все замечательнейшие явления в современной жизни человечества служат тому доказательством. Как ни ложны, например, сами по себе, учения социалистов и коммунистов, тем не менее и они суть явления не случайные в истории, ибо они не что иное, как хотя и ложный, но тем не менее исторически необходимый протест против тех страданий человечества, которые возможны только при неудовлетворительном порядке вещей. Республиканизм, которым еще так недавно увлекались многие, перестает быть идеалом государственного благоустройства и благосостояния, а деспотизм — прочной силой. Теперь тот образ правления и тот порядок вещей вообще в государстве оказывается лучше других, при котором людям дышится свободнее, при котором труд, мысль и жизнь их вообще наименее ограничиваются неуместными стеснениями и наиболее обеспечиваются прочностию власти и правдивостию законодательств. Полное развитие многих прежних ложных общественных начал и основ дошло в наше время до своего апогея, и каждый просвещенный человек должен видеть их лживость и несостоятельность. При таких началах люди, народы и человечество не могут быть счастливы, не могут охранить себя от войн, мятежей, промышленных кризисов и т. п. Нужны другие начала; нужны другие основы для человеческой и общественной жизни в государствах. К ним-то и стремится человечество, их сознать и их осуществить жаждет оно.

Вот почему и богато так наше время разными более или менее великими политическими событиями и переворотами. Вот почему и более, нежели когда-либо прежде, можно веровать теперь в будущность человечества, в здравые начала истинного прогресса. Вот почему также современные поколения, особенно люди, честно и усердно работающие на благо общее, могут смело применить к себе слова поэта.

Вместе с целым миром перерождается, перестраивается к лучшей новой жизни и наша Россия. Мало того, едва ли есть народ в мире, который был бы счастливее нас в этом отношении, ибо едва ли не везде и все значительнейшие благотворные реформы достигаются путем крутых государственных переворотов; у нас же они совершаются в настоящее время, а потому и цель их достигается путем благородной и разумной правительственной инициативы и добровольного содействия ей со стороны граждан. Не будь польского мятежа, страницы современной истории России не имели бы на себе и следа кровавых пятен. По крайней мере истинные, честные и благотворные начала царствования Государя Императора Александра Николаевича, сами по себе, никогда не вызвали бы ничего подобного. Да и мятеж польский, как по всему видно, есть преимущественно плод западноевропейских козней, а не результат того, что уже сделано было для Польши и в особенности, что еще готовилось ей со стороны нашего правительства. Без пагубного западноевропейского влияния и поляки, по всей вероятности, подобно коренным русским, остзейцам, финляндцам и всем вообще подданным России, веровали бы в царствование Государя Александра Николаевича и получили бы от него все необходимое для их благосостояния, все то, что может сделать самодержавный монарх для своих подданных.

А как много может сделать самодержавный монарх для своих подданных, это видно из реформ Петра Великого и едва ли еще не более из реформ настоящего царствования. Одно освобождение крестьян есть такое дело, которое могло бы наполнить собой деятельность и жизнь вообще целого столетия или по крайней мере нескольких десятилетий. У нас же эта реформа совершилась в какие-нибудь три, четыре года. Вот что значит самодержавная власть в руках народолюбивого монарха! Вот какова сила правительственной деятельности, честно направленной к благой и разумной цели — народному благу! Вот что может приобресть в самое короткое время государство, наслаждающееся внутренним и внешним миром, и народ, который не увлекается слишком лживыми политическими и социальными теориями!

Но как ни громадно само по себе дело освобождения крестьян, им, как известно, не ограничиваются подвиги настоящего царствования. Одновременно с разрешением крестьянского вопроса совершены и совершаются у нас другие значительные и благотворные реформы. Уничтожение откупов, улучшение быта нескольких сословий, коренные преобразования в армии и флоте, значительные улучшения по всем частям администрации, отмена телесного наказания, наконец преобразование судопроизводства и судоустройства на совершенно рациональных началах — вот что совершено и совершается у нас, в настоящее царствование, одновременно с освобождением как помещичьих, так и других крестьян.

Но правительство не ограничивается и этими реформами. Оно наделяет еще Россию благом, которое, по результатам своим, едва ли уступит делу освобождения крестьян. Мы говорим о земских учреждениях, проект которых уже обработан в министерстве внутренних дел и представлен им на рассмотрение государственному совету.

Чтоб понять важность этого проекта и все благо, которого может ожидать себе Россия от его осуществления, необходимо вникнуть в основные начала, которыми руководствовалось министерство внутренних дел при разработке вопроса о местном самоуправлении. Мы потому-то до сих пор и не говорили об этом проекте, что сразу поняли важность его и не считали себя вправе поверхностно отозваться о новой великой реформе, которая, не менее освобождения крестьян, прославит настоящее царствование и тех государственных деятелей, которым Россия будет обязана осуществлением начала местного самоуправления. Быть может, по этой же причине мало говорят о ней и другие периодические издания наши. Если же общество наше не с таким, по-видимому, восторгом встретило этот проект, какого он вполне заслуживает и с каким, например, несколько лет тому назад встретило оно официальное объявление о крестьянской реформе, то это потому, во-первых, что оно по необходимости очень занято в настоящее время польским вопросом; во-вторых, слишком мало знакомо с проектом министерства внутренних дел, а, в-третьих, — и это едва ли не главная причина — оно, к сожалению, далеко не вполне сознает важность подобной реформы. Чтобы оценить такую реформу, необходимо большее или меньшее политическое образование, а многие ли из нас имеют его?

Общество наше почти и не подозревает, что осуществление прекрасного проекта министерства внутренних дел в короткое время наделит русских людей, между прочим, таким политическим образованием, какого не доставляют своим воспитанникам ни университетские, ни разные другие более или менее подобные им курсы и что такое образование будет тем лучше всякого теоретического образования и тем благотворнее для России, что оно, опираясь на действительную жизнь народа и государства, будет противодействовать всевозможным ложным политическим и социальным теориям и увлечениям.

Но чем менее сознает общество значение и пользу от той или другой реформы, тем более обязана журналистика разъяснить ему как сущность реформы, так и все то, что оно может и должно извлечь из нее для себя и для государства. С этою-то целию и приступаем мы к изложению и рассмотрению проекта о земских учреждениях, сожалея, что пределы газеты слишком тесны для того, чтоб рассмотреть подобный проект с тою подробностию, какой он вполне заслуживает.

В основании проекта министерства внутренних дел лежит одно из самых коренных и рациональных начал государственной жизни, а именно призыв земства к возможному и необходимому местному самоуправлению, то есть заведыванию земскими делами чрез своих представителей. Опыт всех веков и народов свидетельствует, что, каков бы ни был образ правления в государстве и как бы заботливо ни следило правительство за нуждами и потребностями своих подданных, тем не менее цель государственной администрации нигде и никогда не достигается не только вполне, но даже и в удовлетворительной степени, если правительство не пользуется надлежащим содействием земства во внутреннем управлении частями государства. Понятно, почему подобное явление повторяется повсюду и всегда. Это, во-первых, потому, что правительство, каково бы оно ни было, как бы ни отличалось заботливостию о благе подданных и даже гениальностию, все-таки состоит из людей, а людей всезнающих, всевидящих и повсюду сущих нет и быть не может. Во-вторых, одно общее политическое внутреннее и внешнее управление государством представляет собой такой обширный круг деятельности и требует стольких познаний и способностей, что по необходимости должно поглощать собой все время и все труды высших правительственных лиц, а потому эти лица могут заведывать специальными местными делами не иначе, как только при помощи многих посредствующих лиц. Таким образом, при всей готовности и способности высших правительственных лиц с полной подробностию вникать во все нужды и средства государства, они не имеют очень часто никакой физической возможности делать это, потому что местные нужды и средства каждой страны в высшей степени разнообразны и многочисленны. Вот почему, при отсутствии необходимого местного самоуправления, повсюду развивается, в крайне усиленных размерах, чиновнический класс, который нигде и никогда, как само собой разумеется, не заменяет собой и не исполняет назначения добросовестных и способных государственных людей и почти всегда относится к нуждам и потребностям разнообразных классов народонаселения страны, как к интересам, ему мало близким.