Высадившись на берег около середины сентября 1799 г., русские и англичане не сумели составить никакого плана действий. Герцог Йоркский обнаружил уже, при подобных же попытках, свою полную неспособность, и выбор Павла пал на Германа, как и на Корсакова, по свидетельству Витворта, против общего мнения. 19 сентября, плохо завязавшие бой при первой встрече и слабо поддержанные своими товарищами по оружию, русские потерпели под Бергеном полное поражение. Герман был взят в плен, и лучший из его генерал-лейтенантов, Жеребцов, ранен смертельно. Другие столкновения, такие же неудачные, не замедлили породить в рядах побежденных, в особенности среди русских, полную деморализацию. В письме к своему брату Александру Семен Воронцов, говоря о своих соотечественниках, что они через это поражение «покрыты позором», называл их «бандитами» и «подлецами».
Таким образом, была вызвана капитуляция 18 октября, обязавшая побежденных эвакуировать страну 30 числа того же месяца и возвратить пленных. Англичане еще ловко отделались от беды, удержав голландский флот, который они со своей стороны заставили сдаться в Тексельских водах. Русским остался только позор понесенного поражения, и они были без всякого почета расквартированы на островах Джерсей и Герсей, куда их пожелало отправить английское правительство, – с чем себя, впрочем, поздравлял Воронцов, настолько присутствие этих войск в более близком соседстве с Лондоном представлялось ему мало желательным для чести его родины!
Можно себе представить, как подействовали эти события на воображение Павла, когда даже на море его действия вместе с «величайшей державой в свете» не дали ему очень больших успехов и должны были даже в случае вмешательства Австрии навлечь на него еще худшее бесчестие. Верный своим обещаниям, он предоставил и свой флот в распоряжение Англии. Эскадра, состоявшая из пятнадцати кораблей, четырех фрегатов и одного транспорта, под начальством адмирала Кронштадта, чтобы сойтись с адмиралом Денкеном у Ярмута; но часть эскадры могла прибыть в назначенное место лишь в ноябре и в таком состоянии, которое делало суда неспособными к какой бы то ни было службе: На корабле, на котором находился командир отряда, контр-адмирал Карцев, открылась течь. Лишь весной, после починки в английских портах, всего три русских корабля и один фрегат были в состоянии снова выйти в море, чтобы соединиться в Средиземном море с другой вспомогательной эскадрой, под начальством Ушакова, временно взятой из Черноморского флота и предназначенной действовать вместе с турками.
Третья эскадра, Чичагова, шесть кораблей, пять фрегатов и четыре транспорта, перевезла часть русских войск, предназначенных для Голландской экспедиции, и приняла участие в задержании голландского флота.
Эскадра Ушакова, шесть линейных кораблей, три фрегата и три вестовых судна с 1700 человек войска, соединилась в августе 1798 года в Дарданеллах с Турецкой эскадрой, состоявшей из 4 кораблей, 6 фрегатов и 10 канонерских лодок, поступивших под начальство русского адмирала.
В этот момент, после Абукира (1 августа 1798 г.), англичане держались в Средиземном море, блокируя Александрию и Мальту и охраняя королей Сардинского и Сицилийского, из которых один продолжал укрываться в Кальяри, а другой в Палермо. Ушакову было поручено прогнать французов с Ионических островов, а затем оказать вооруженную помощь Англии для восстановления власти королей Сардинского и Неаполитанского и папы.
Гений Питта осуществлял здесь одну из самых странных комбинаций, когда-либо встречавшихся в истории: войска православного царя, соединенные с солдатами преемника Магомета, должны были трудиться над возвращением главе католичества областей, отнятых у него старшей дочерью его Церкви!
Ушаков блестяще выполнил первую половину своей задачи. Острова Чериго, Занте и Санта-Маура были взяты с 28 сентября по 5 ноября 1798 г., к великой радости Павла, который щедро осыпал почестями и наградами победителей. После более упорного сопротивления сдался и Корфу, 19 февраля 1799 г. Но, желая тогда поддержать в южной Италии дело, так победоносно начатое Суворовым на севере, Ушаков натолкнулся на нерасположение и австрийцев, и англичан.
Направив корпус Ребиндера к Неаполю, фельдмаршал предписал Ушакову блокировать Анкону, откуда французы могли беспокоить австрийские транспорты при переправе их через Адриатическое море. Со своей стороны. Неаполитанский король послал на остров Корфу с просьбой о помощи.
Русский адмирал сформировал два отряда, из которых один, с капитаном Сорокиным во главе, отправился к берегам Терра д’Отранто, а другой, под начальством вице-адмирала Пустошкина, подошел к восточному берегу Апеннинского полуострова севернее, около Анконы.
Когда Сорокин приближался к Бриндизи, французский гарнизон обратился в бегство. Первые успехи Суворова уже давали себя чувствовать. Высадив на берег 600 человек с 6 орудиями, капитан продолжал триумфальное плавание к северу, в то время как высаженный им небольшой отряд легко овладел Фоджией и направился прямо к Неаполю. Он вступил в город 9 июня во главе милиции, пришедших с кардиналом Руффо. Но вскоре прибыл на рейд Нельсон с 17 кораблями, и королем, которого он привез из Сицилии, и русские стали играть уже второстепенную роль, чем гордость Павла не желала довольствоваться.
В сентябре 1799 г. стало хуже. Появившись тоже у Палермо, Ушаков намеревался атаковать Мальту, как того требовали от него настоятельные распоряжения из Петербурга. Англичане этому воспротивились, дав понять, что присутствие русского адмирала в Средиземном море им так же неприятно, как продолжительное пребывание Суворова в Северной Италии неприятно австрийцам. Ушаков великодушно предложил свое содействие для взятия Рима и быстро переправил туда часть десанта. Но англичане, опередив его в Чивита-Веккии, заставили 27 сентября французский гарнизон сдаться на капитуляцию и овладели крепостью. Неаполитанцы получили на свою долю Рим, русские – ничего.
В это время под Анконой, за неимением в достаточном числе десанта, Пустошкин был вынужден блокировать город, защищаемый 3000 частью французских, частью цизальпийских войск, под начальством генерала Монье. Только в октябре, с прибытием Фрелиха и 8000 австрийцев, он получил необходимое подкрепление. Но тотчас же, потребовав себе все права главнокомандующего, австрийский генерал совершенно вытеснил русского адмирала, и 13 ноября (новый стиль) подписал вместе с Монье капитуляцию, которая, передавая город одним австрийцам, запрещала даже вход в него русским и туркам!
Французский комендант потребовал включения этой статьи, основываясь на нарушении международного права, в чем будто бы оказался недавно виновным офицер русско-турецкого экспедиционного корпуса, граф Войнович, при взятии Фано, севернее Анконы.
Так как русские и турки протестовали и подняли свои флаги рядом с австрийским на десяти французских судах, захваченных на рейде, Фрелих приказал эти флаги убрать, употребив, в случае необходимости силу, и отдал такое же распоряжение относительно постов, введенных союзниками в город. Что касается сущности данного факта, русские и австрийские донесения об этом инциденте согласуются между собой.
Он нанес пошатнувшейся коалиции удар, от которого она уже не могла оправиться. Напрасно в Петербурге Панин вместе с Кобенцелем старались отвратить его последствия. Доверие к министру было уже поколеблено, а доверия к посланнику не существовало вовсе. Кобенцель находился почти в карантине. По свидетельству его баварского коллеги, «постигнутый отвратительной болезнью, делавшей его из очень некрасивого, каким он был, почти безобразным, он даже и в физическом отношении становился предметом отвращения». Уполномоченный заместить в обряде венчания жениха великой княжны Александры, он должен был отказаться от этой чести, так как обряд греческой церкви потребовал бы от новобрачной пить с ним из общей чаши, что было ей противно, не без основания. При известии о происшедшем в Анконе, Павел отказал послу в приезде ко Двору до тех пор, пока Россия не получит надлежащего удовлетворения.