Странно, но Рауль ещё мог мыслить трезво и рационально. Почему-то сейчас ему не хотелось доставлять Катце даже легкий дискомфорт, не то что сильную боль, но это было неизбежно, так что нужно было искать варианты, чем блонди и занимался. Он развёл пальцы в стороны, ещё сильнее раскрывая монгрела и заставляя рыжую голову судорожно метаться на подушке из стороны в сторону. Затем Эм добавил третий палец, останавливаясь на секунду, чтобы дать привыкнуть медленно растягивающимся мышцам и снова начал поступательные движения с каждым толчком всё интенсивнее и интенсивнее надавливая на ту самую точку.

– Аа…ннн… Рауль… – Катце уже мало что соображал и слабой боли не замечал.

С губ слетали прерывистые вздохи и стоны, руки все-таки оказались на плечах блонди – и теперь пальцы впивались в кожу в каком-то диком жесте, говорящем, что монгрел на грани. – Возьми меня… – он уже не просил – умолял, практически насаживаясь на пальцы блонди – глубоко, резко, без сопротивления. – Пожалуйста, Рауль… Пожалуйста.

Сам не замечая того, блонди просто улыбался, глядя на Катце, стонущего в экстазе.

Это была улыбка без обычных подтекстов – ехидного или откровенно презрительного, так люди улыбаются не потому, что им смешно или весело, а просто потому, что хорошо как физически, так и морально.

Когда ногти монгрела впились Раулю в плечи, наряду с дискомфортом появилось странное чувство удовлетворения – будто эта боль стала своеобразным дополнением к наслаждению. К такому блонди был не готов. Не прекращая движения пальцами внутри монгрела, он перехватил его руки одной своей и, несильно сжимая, прижал к кровати над головой Катце, вынужденно пригибаясь сам к его лицу.

– Тише, потерпи ещё немного, – шёпот в губы и следующий за ним поцелуй.

Рауль чуть пододвинулся, ложась между разведённых ног монгрела. К трём пальцам добавился четвёртый и блонди снова приник к губам дилера, иногда отрываясь на кожу шеи и груди.

Катце дрожал, выгибался Раулю навстречу, стараясь прижаться к нему сильнее.

Ожидание стало болезненным и острым – словно лезвие бритвы, стоны – громкими, срывающимися на хрип. Впервые блонди удалось довести Катце чуть ли не до помешательства одними лишь прикосновениями рук и губ. До сегодняшней ночи монгрел даже не подозревал, что бывает ТАК! За последние полгода с ним случилось слишком много всего, но все это вместе взятое, не шло, ни в какое сравнение с тем, что творилось сейчас в этой маленькой темной комнате. Не было ничего: ни системы, ни окружающего мира, ни социальной пропасти между ним и Раулем – они словно висели в пустом пространстве, не ограничены никакими предрассудками, ненужными мыслями и сложными разговорами.

Чувствуя эрекцию Рауля, Катце едва не плакал от нетерпения – и таким он был только с ним – с его возлюбленным блонди.

Слушая стоны Катце, чувствуя прижимающееся к нему горячее тело, Рауль понял, что больше он терпеть просто не может. "Ему в любом случае будет больно", – решил Эм сам для себя и, вытащив пальцы из тела монгрела, отпустил руки дилера, прижал его своим телом к постели, частично сковывая движения и не давая метаться на кровати. "Ну что ж, будь что будет", – мысленно вздохнул Рауль и переплёл свои пальцы с пальцами Катце, вдавливая их в покрывало кровати. "Как будто распятие", – промелькнула в его голове последняя мысль и блонди плавно, но сильно качнул бёдрами вперёд, одним движением войдя целиком – и тут же замер, почти тревожно вглядываясь в лицо монгрела. Тесные горячие мышцы сводили с ума. Едва сдерживаясь, Рауль свистяще выдохнул накопившийся в лёгких воздух, но так и не двинулся.

– Ааа! – Катце захлебнулся в крике и распахнул глаза. Боль отразилась на его лице, как в зеркале. Он с силой стиснул зубы, и пальцы судорожно сомкнулись в ладонях блонди. Прерывистый свистящий выдох слетел с губ, но Катце боролся с болью. Рауль не двигался, давая ему привыкнуть – и это помогало.

– Мм…ннн… – сдерживая стоны, Катце постепенно расслаблял мышцы – боль уходила. Немного отдышавшись, монгрел приподнялся и, легко поцеловав губы Рауля, снова опустился на постель. Катце всмотрелся в зеленые глаза и увидел в них что-то такое, что заставило его почти нежно обхватить талию Рауля ногами и осторожно начать двигаться навстречу.

Поцелуй и первые движения монгрела добили выдержку Рауля. Чуть приподнявшись, он вышел из тела Катце чуть вверх, а затем двинулся вперёд – немного вниз, чтобы уж точно коснуться единственного в теле монгрела источника наслаждения. Двигаясь так медленно, как только возможно, блонди целовал шею Катце, боясь сорваться на укусы и резкие движения. Вся эта ситуация была полным абсурдом – Элита и Монгрелы не могут заниматься подобными вещами – вообще не должны – но Юпитер, как же это хорошо!

Не продержавшись долго в этом неспешно-аккуратном темпе, Рауль рискнул ускорить движения, однако рук дилера так и не отпустил. Это лишнее. Сейчас.

– Ах… ммм… – Катце бесстыдно стонал, двигаясь в одном темпе с блонди.

Периодичность, с которой его тело пронизывали волны наслаждения заводила еще больше – хотелось снова и снова ускорять темп, пока все действо не превратиться во что-то бешеное, дикое, что-то с родни животному инстинкту. Катце не мог кончить, но чувствуя Рауля внутри себя, он испытывал не меньший восторг. Боли не было – было только приятное ощущение влаги и тепла, такие чувственные нежные поцелуи, стоны, вздохи, тихий бессвязный шепот: "Да… еще… сильнее…", и неприкрытые ненужными масками чувства.

Окончательно наплевав на какую-либо сдержанность, блонди начал брать лежащее под ним тело с той скоростью и ритмом, каких требовал его собственный организм.

Зажимая губы Катце поцелуями, сдавливая кисти его рук в одном ритме с движениями внутри него, чувствуя дрожь и ответные движения монгрела, блонди чувствовал себя счастливым как никогда. В голове вместе с током крови билась настойчивая мысль о том, что блонди уже вряд ли когда-нибудь сможет отказаться от этого, а это значит… Что "значит" – так и не удалось додумать – мышцы Катце сокращались в сильном рваном темпе, не дающим сосредоточиться не то, что на мыслях – чувства угадывались с трудом.

От каждого нового толчка Катце то вскрикивал, то хрипел. Он извивался в объятиях Рауля, перекатывал голову из стороны в сторону, иногда совершенно нелепо ловя губы своего любовника и забываясь в глубоком поцелуе, отвечая на него жадно, отдаваясь безумному танцу языка. Катце словно пытался слиться с Раулем в одно целое. "Я твой!" – кричал он во вздохах; "твой!" – вкладывая чувства в сумасшедшие поцелуи; "твой!" – в каждом встречном движении; "мой…"- на грани чего-то еле уловимого.

Блонди сделал несколько последних судорожных рывков, уже плохо понимая, где находится и что с ним, изливаясь в дрожащее тело Катце, уже отпустив его руки и сжимая в своих объятиях сильнее. Кровь гулко била в виски, глаза, закрывшиеся незадолго до оргазма, упорно не желали открываться, всё тело было расслаблено и наполнено непонятной негой. Наконец, Рауль втянул воздух в лёгкие и, приподнявшись на руках, осторожно вышел из тела Катце, ложась рядом с ним.

Двигаться совершенно не хотелось, говорить тоже, но блонди нашёл в себе силы отвести мокрые волосы с лица монгрела и почти ровным голосом тихо спросить:

– Как ты?

Чувствуя, как в груди бешено бьется сердце, Катце устало улыбнулся:

– В порядке, – на самом деле было "прекрасно", "восхитительно", "волшебно"!

Какое-то умиротворение и чувство абсолютного счастья нахлынули на него, и это вопрос Рауля… Наверное Катце все еще не вернулся в реальность, потому что в мире Амои таким, как он, с блонди не может быть хорошо, а блонди с монгрелами просто не стали бы связываться.

"Наверное, ему сейчас не по себе", – вдруг подумалось дилеру. Хотелось спросить: что это было? Но Катце не стал. Он боялся, что одним неосторожным словом можно нечаянно все разрушить.

Тело еще помнило прикосновения Рауля, и словно вместе с потом впитало в себя его запах – он будоражил сознание монгрела мыслями о продолжении. Надо было бы пойти в душ, но было ужасно лень – хотелось еще немного побыть с Раулем, а вдруг завтра этого ему уже не позволят?