Посреди страницы террорист обвел шариковой ручкой место, где сообщалось: сегодня ожидается прибытие в Осло израильской делегации, которая будет размещена в гостинице "Нобель", где и пробудет все время. Слова "гостиница "Нобель"" были подчеркнуты.

Через три четверти часа начальник полиции Ивар Матиесен проводил устный разбор результатов наблюдений в малом зале заседаний на четвертом этаже белого полицейского здания на Грёнланд.

Сначала Матиесен суммировал уже известное ему. А этого было не так уж много. Согласно шведским и другим иностранным службам, в "высшей степени подозреваемый" террорист прибыл накануне в Осло, по чрезвычайно странной случайности поселился именно в той гостинице, которую уже сегодня заполонила израильская "пропагандистская команда" (да-да, Матиесен употребил слово "команда").

Выйдя из гостиницы, террорист сумел всего за несколько минут освободиться от своих преследователей. Конечно, можно говорить и о чистом невезении. Но вероятнее предположить, особенно с учетом поведения этого человека впоследствии, что он преднамеренно отделался от наблюдения за собой.

Итак, здесь семичасовой пробел в нашей информации о нем. Потом он оставался в номере гостиницы почти до 12 часов следующего дня. Но перед тем, как уйти из гостиницы, уплатил за номер, а свой багаж запер в камере хранения под лифтом и отправился за покупкой трех букетов бессмертников указанных расцветок.

Затем он пошел в универмаг и купил там медную кастрюлю с крышкой. После этого вернулся обратно в гостиницу с покупками, оставил их в камере хранения и взял такси до музея Мунка, где особенно тщательно изучал некоторые указанные картины.

Здесь Матиесен прервал сообщение коротким экскурсом в историю искусства. Если сравнивать три женских образа 90-х годов прошлого столетия с более поздним образом 20-х годов, то интересно отметить, что картины 90-х годов как бы содержат довольно напряженный "амбиваленс" во взгляде на женщину: она, как это отражено совершенно правильно в названии одной из картин, "вампир", то есть соблазнительница, злая и искусительно коварная. Женский образ 20-х годов, с другой стороны, скорее, гармоничная буржуазная идиллия. Ну да ладно, это, строго говоря, к делу не относится.

Конечно же, интересны как демонстративная прогулка вокруг здания полиции, так и последующее поведение объекта: подмигивание Хестенесу и письменное сообщение Атлефьорду через газету "Верденс ганг".

Что же касается существа дела, то можно лишь констатировать, что никто за собственные деньги в декабре не полетит в Осло "евроклассом" только для того, чтобы купить три букетика бессмертников и медную кастрюлю. В этом и заключается главный вопрос, на который мы так и не получили ответа.

Затем идут чисто практические вопросы: как, когда и почему он заметил за собой наблюдение. Первое приемлемое объяснение тому поступило от младшего полицейского Хестенеса, нового работника в нашем отделе. Но как это произошло?

В наступившей тишине семь человек пристально смотрели на Хестенеса, рисовавшего невидимые круги на доске стола; прежде чем ответить, он откашлялся.

Объяснить было не так уж просто. Наблюдаемый вел себя примерно так, как любой турист: не нервничал, не оглядывался, во всяком случае, этого заметно не было. Но, честно говоря, через какое-то время он стал как бы вести игру. Сначала, подмигивая и поднимая бокал, в универмаге, а потом, конечно же, у телефона-автомата.

Атлефьорд предполагал примерно то же самое. Для него все это закончилось своего рода шутовским намеком на предполагаемую цель террористической акции, если при этом иметь в виду газету с подчеркнутыми в тексте словами "гостиница "Нобель"".

В комнату вошел один из сотрудников технического отдела и положил на стол перед Матиесеном бумагу, для ознакомления с которой тому хватило всего пятнадцати секунд. Он улыбнулся.

– Хорошо. Это сообщение вряд ли неожиданно. Техотдел сообщает, что в гостиничном номере не обнаружено ни единого интересующего нас следа. Насколько можно судить, в комнате, кроме объекта, никого не было. Все поверхности протерты, зачем – непонятно. Он ведь должен знать, что мы уже располагаем отпечатками его пальцев, мы получили их от шведской полиции. Ни единой волосинки на постели. Даже стаканы для полоскания рта протерты. Ага, ну и какие следуют из этого выводы?

Выводов не так уж много. Но есть рабочие гипотезы.

Террорист прибыл в город, чтобы прозондировать обстановку перед возможной операцией против группы израильских политиков в гостинице "Нобель". Но поскольку он обнаружил за собой наблюдение, то отменил все, своим наблюдателям сказал вежливое adieu[7] и покинул страну.

Вот и все.

Коллеги в Стокгольме почему-то очень озабочены и хотят получить подробный отчет. Следователь полиции Ларсен получил задание – все написанное персонально каждым агентом свести воедино к следующему дню. А наблюдение за гостиницей продолжать, но меньшими силами.

Матиесен встал. Все остальные тоже поднялись и направились к выходу. Матиесен попросил Хестенеса остаться. Затем снял очки в золотой оправе и, покачивая ими, как маятником, на вытянутом указательном пальце, уселся в одно из кресел у окна.

На улице было темно, чернота фьорда врезалась в город корабельным килем, обрамленным по обеим сторонам блеском уличных фонарей. Руар Хестенес снова сел за стол заседаний, упершись глазами в коричневую полировку стола. Она напомнила ему типичный старомодный норвежский стол в большой избе. "Странно, – подумал Хестенес, – мы будто все та же нация рыбаков и крестьян".

– Ну, – начал наконец Матиесен, не поднимая глаз от очков, которые продолжал крутить вокруг указательного пальца, – как мы себя чувствуем?

– Не знаю, что и ответить, – сказал Хестенес совершенно искренне.

– Я имею в виду вот что. Чувствуешь, что тебя надули?

– Да, и не могу отрицать это. Наверное, это моя оплошность, что он обнаружил нас. Ведь первым он заметил меня.

– Ты думаешь, что допустил какую-то ошибку?

– Да, поскольку он обнаружил меня.

Матиесен надел очки и посмотрел на Хестенеса. Улыбнулся, но без иронии.

– Ты хороший полицейский, Хестенес, я знаю это. Вот почему именно тебя и перевели к нам. Но ты не должен думать, что мы потерпели неудачу.

– И все же, если бы он не обнаружил нас, то...

– Что "то"? "Задача службы наблюдения состоит в том, чтобы предупреждать и противостоять любым преступлениям, которые могут нанести угрозу безопасности страны"... и так далее. Таковы первые строчки параграфа 2 нашей инструкции, а что это значит?

– Предупреждать и противостоять значит...

– Да, предположи, что однажды палестинские террористы оказались в городе. Значит, они настолько квалифицированно пробрались в нашу страну, что ни мы, ни израильтяне, ни кто-либо другой не имели об этом ни малейшего понятия. Рекогносцировка осуществляется одним скандинавом, который свободно передвигается по Осло, и чертовская удача, что ты обнаружил его. Ведь если бы они начали террористическую акцию в гостинице, например, так, как ты и изложил в кратком отчете о возможности проникновения туда через "Бюро путешествий" и по пожарной лестнице, что бы могло случиться?

– Вероятно, мы бы схватили их.

– А ты уверен в этом? Ну да, конечно, врываемся всей, черт возьми, полицией по борьбе с террористами в бронежилетах, с автоматами, слезоточивым газом и еще черт знает с чем. Но какой ценой?

– Ты думаешь, то, что случилось, лучше?

– Без сомнения. Исходи из того, что на этот раз нам пришлось бы иметь дело с куда более квалифицированными преступниками, чем те, с которыми мы здесь, в Норвегии, уже возились. Я имею в виду и тех дьяволов – израильтян в Лиллехаммере, убийц с Ближнего Востока с многолетним опытом, вооруженных ручными гранатами и АК-47. Представь их входящими в гостиницу одновременно двумя группами по семь-восемь человек. Когда бы мы их схватили?