Дважды повторилась та же процедура перед изумленными полицейскими. Когда Карл в последний раз опускал свой иностранный пистолет в наплечную кобуру, две гильзы, все еще находясь в воздухе, завершали свое падение на пол. В абсолютной тишине было слышно лишь, как они зазвенели, упав на пол.

"Хлоп", – донеслось от разворачивавшейся продырявленной мишени.

Никто не вымолвил ни слова. Инструктор сам спустился за мишенью. Одна пуля попала в шлем. Остальные четырнадцать плотно собрались на лице фигуры.

– Да-а-м, – процедил инструктор, поднимая мишень перед Аппельтофтом и Фристедтом и обращая на них взгляд, который, казалось, говорил: "Вот чертов молокосос", – пожалуй, для новичка довольно хорошо. А каким оружием ты пользуешься, парень?

– "Беретта-92 S", калибр 9 мм, скорострельные патроны типа "парабеллум", у меня есть разрешение начальника бюро использовать его вместо "вальтера". Но я могу попробовать и "вальтером", хотя его придется перезаряжать.

Карл изо всех сил старался отвечать спокойно. И тут же раскаялся.

– А где ты научился этому? – тихонько спросил Фристедт.

Карл покачал головой.

– No comments[20], – сказал он.

– Ну что ж, после "начинающих" перейдем, пожалуй, к старым экспертам "сэка"[21], – угрюмо заметил инструктор. – Но теперь, полагаю, будет «вальтер» и пять пуль вместо пятнадцати в каждой серии.

Аппельтофт вздохнул, достал свое оружие, расстегнул кобуру и занял позу готовности, как предписывал шведский регламент.

Полчаса они стреляли в разные, значительно более легкие цели. Аппельтофт справился с заданием довольно хорошо, а Фристедт, явно презиравший пистолет, – не очень, если не сказать больше. Карл, успокоившись, стрелял согласно инструкциям. И ни разу не промазал.

Весь обратный путь ехали молча, каждый думал о своем. Уже совсем стемнело, и шел дождь. Но после Норртулль по дороге к Кунгсхольмен кричащие рекламы вечерних газет привлекли их внимание.

– Лучше не читай, все равно только обозлишься, – сказал Фристедт.

– Да, ты, наверное, удивляешься, кто проводит расследование – мы или пресса, – заметил Аппельтофт.

Оба комиссара-криминалиста перешли с Карлом на более дружеский и менее покровительственный тон.

Они направлялись на встречу с коллегами из "открытой службы" – так их " фирма" называла криминальную полицию. Юнгдаль, начальник отдела по борьбе с насилием, ждал их с заключением технической экспертизы и другими результатами работы, которой "открытая служба" занималась в течение дня.

Юнгдаль пришел в отдел с тоненькой папкой отчетов технической группы в руке, в другой он держал пистолет в пластиковом пакете. В их распоряжении была общая рабочая комната с сейфом, кофеваркой и двумя окнами (признак начальственного положения), тремя креслами и маленьким столом для заседаний из карельской березы. Кто-то из секретарей уже сварил кофе, последние капли шипя падали из аппарата.

Юнгдаль, огромный мужчина с коротко подстриженными седыми волосами и толстыми сильными руками, был известен своим вспыльчивым характером и неоспоримыми способностями. Он был из тех полицейских, которым практически всегда сопутствует удача, на них никогда не поступают жалобы (если не считать случаев, когда Юнгдаль, будучи еще патрульным полицейским и наблюдая за порядком, сталкивался с тем, что на полицейском языке называется "иной точкой зрения того или иного хулигана", а руки у него были размером с хорошую сковороду).

– Summa summarum[22], – сказал Юнгдаль, – техники дали примерно то, что мы и могли ожидать. Вот орудие убийства. – Он поднял пакет и опустил его на стол с легким стуком, улыбнулся молодому директору бюро, вздрогнувшему как будто от страха. – На его поверхности нет ни единого отпечатка пальцев. Хорошо натренированный преступник не оставляет следов. Возможно, он пользовался перчатками или, вероятнее всего, протер оружие после выстрела.

– Почему "вероятнее всего"? – спросил Фристедт.

– Потому что так легче представить себе все это, – ответил Юнгдаль. – Ведь вам, коллега, было бы трудно представить, что человек этот сидел в перчатках. Мы же предполагаем, что их встреча была добровольной, а не связана с похищением. Кроме того, в машине Фолькессона все вокруг места пассажира тщательно протерто.

Фристедт и Аппельтофт кивнули, соглашаясь с ходом рассуждений.

– Можно посмотреть оружие? – спросил Карл.

– Конечно, – ответил Юнгдаль, – мы это уже сделали, и технические результаты готовы.

Карл открыл пакет и положил пистолет перед собой, потом порылся в кармане и достал связку ключей. Среди ключей висел предмет, напоминавший хорошо оснащенный перочинный нож. Из него он выдвинул небольшой инструмент, похожий на отвертку.

На ручке пистолета была пятиугольная звезда, а вокруг нее буквы – СССР. Таким образом, место изготовления оружия было очевидно даже для любителя.

– "Токарев", 7,62, очень необычный калибр, – сказал Карл, затем сделал быстрое движение, и патрон, сидевший в стволе, выпрыгнул на стол.

– Вот почему мне было немного не по себе, когда ты вот так опустил оружие на стол, – продолжал Карл, обращаясь к Юйгдалю, – у него нет обычного предохранителя. Это облегченный вариант "кольт-браунинга" модели 38, а именно модификация 1959 года или позже. Модель эта применяется и в военно-морских силах, но это армейский вариант, который, наверное, используется не очень часто.

Фристедт и Аппельтофт обменялись восхищенными взглядами и скосились потом на удивленного коллегу из "открытой службы", а Карл тем временем продолжал свои рассуждения.

– Восемь пуль в обойме, как и в базовой модели. – Карл вытащил магазин и положил его на стол. – Оружие с низкой точностью стрельбы, военное. Можно найти его в русском реестре?

– Мы не знаем, на нем даже нет заводского номера, – ответили пораженные криминалисты.

– Это потому, что серийный номер по какой-то причине находится внутри, – сказал Карл и снял чехол, потом взял свой чудо-ножик со стола и разобрал все оружие менее чем за десять секунд.

– Вот здесь, – продолжал Карл, повертев освобожденным стволом, и протянул его Фристедту.

Фристедт взял пистолет и обнаружил серийный номер, четко выгравированный именно там, где, по мнению Карла, он и должен был находиться, потом вернул пистолет Карлу. Тот снова быстро собрал его.

– Ну вот, что касается нас, то мы ничего больше не успели сделать, – заговорил наконец Юнгдаль, придя в себя от удивления. – У нас был контакт с тремя или четырьмя лицами, позвонившими по телефону после выхода газет. Двое из них, скорее всего, обычные дурни, один уже давно известен своими странными заявлениями. Но была еще одна пожилая дама, сказавшая, что она гуляла с собакой и видела, как какой-то человек вылез из машины. Она запомнила марку машины и место, где все произошло.

– Значит, она видела убийцу, – констатировал Фристедт.

Юнгдаль кивнул и продолжил:

– Мы послушаем ее сегодня вечером и, думаю, завтра сообщим вам все детали. А что касается следов ног и тому подобного, то случилось так, что вокруг машины оказалось большое количество туристов, но... пожалуй, мы ничего существенного не упустили, если учесть поведение преступника.

– А что было после того, как оружие выстрелило, у вас есть какие-нибудь соображения на этот счет? – спросил Фристедт, не отрывая взгляда от советского пистолета, уже уложенного Карлом обратно в пластиковый пакет.

– М-да. Фолькессон сидит за рулем, он только что остановил машину. Пока они разговаривают, убийца достает оружие, если, конечно, Фолькессон не приехал сюда уже под дулом пистолета, и держит его на расстоянии примерно десяти сантиметров от лица жертвы, которая, во всяком случае в момент выстрела, повернулась к убийце. Когда жертва смотрит в лицо убийцы, тот стреляет ей прямо в глаз. Примерно так. Так что мы имеем дело с самим дьяволом. Да, вот и весь наш материал. А вы что нашли, это не государственная тайна? Фристедт заметил иронию и подумал, прежде чем ответить.