— Знаешь, я не позволю, чтобы кто-то только клевал приготовленную мной еду, — прозвучал знакомый голос. — Что это такое? Давай мне ребенка и ешь мясо. И учти: ничего не оставлять. Ты и так слишком худая.

Словно получив сигнал, ребенок заплакал. Повариха не стала ждать, когда ей его передадут. Вместо этого она сама протянула руки, забрала ребенка из рук женщины и исчезла с ним. Когда она вернулась через какое-то время, посетительница уже закончила еду. Ребенок спал и был доволен.

Элисса услышала объяснения Поварихи. Та сказала, что одна из деревенских девушек только что родила младенца, и у нее достаточно молока для еще одного рта. Элисса также обратила внимание, что ребенка пока не передали посетительнице, которая скинула капюшон, но сидела, повернувшись спиной.

А затем Элисса в удивлении прослушала историю о том, как у нее появился ребенок. Это было вранье. Повариха же, эта милая полная женщина, слушала очень внимательно, переживала все больше, а глаза у нее округлялись. Потом она заплакала, узнав от посетительницы, что родители ребенка погибли в огне, и его не захотел взять никто из родной деревни.

«Прекрати это!» — закричала Элисса, но дама из снов не обращала на нее внимания.

Элисса попыталась закрыть глаза, но они не слушались. Вместо этого она видела, как повариха склонилась вперед и предложила женщине оставить ребенка ей. Та мгновенно согласилась.

Повариха сняла передник и, держа ценного ребенка одной рукой, вывела женщину из гостиницы. Элисса хотела ернуться, но не могла. Она не хотела видеть, к какому дому направляются две женщины, разговаривающие тихими голосами. Но потом она все равно увидела знакомое здание в конце деревни, в окружении красивого сада. Это был довольно счастливый дом, хотя в нем никогда не слышался детский смех. Там жил странствующий писарь, который неплохо зарабатывал. Он много работал, чтобы обеспечить надежную крышу над головой себе и жене.

У Элиссы закружилась голова. Она попыталась заговорить с Лисе, но знала, что это бесполезно. Дама из снов хотела, чтобы она просмотрела все видение до конца, каким бы оно не было, поэтому пришлось справиться с тошнотой и смотреть, как Джион Гинт обнимает свою полную жену Аилсу и улыбается ребенку, которого та держит в руках. Он приветствовал незнакомку, которая уже спешила. Она заявила, что нужно быстрее отправляться в Тал, а ребенок и так ее задержал, и из-за него она уже потеряла какие-то деньги. Семейная чета улыбнулась, они еще поговорили с незнакомкой о каких-то незначительных вещах. Наконец, женщина опустила руку в карман и извлекла оттуда небольшой завязанный мешочек.

Она протянула его Джиону Гинту и сказала, что его следует передать мальчику, когда «придет время». Они спросили, когда это будет, но незнакомка только отмахнулась и встала, собираясь уехать.

— Вы сами поймете, когда придет время, — сказала она. — Позаботьтесь об этом славном малыше. Его зовут Торкин.

С этими словами она повернулась, и Элисса впервые увидела лицо женщины. Оно теперь не было скрыто капюшоном. Элисса резко выдохнула и подумала, что кричит, только ее крик никто не услышал.

Элисса отчаянно пыталась проснуться, но все еще жила во сне и наблюдала, как видение становится туманным и исчезает. А за ним появилось следующее.

Теперь Элисса смотрела на деревенский луг. У нее перехватило дыхание. Это был Мятный Дол. Танцевали старые девы, собрались мужчины из соседних деревень. Она увидела своего отца. Все ее тело содрогнулось от рыданий, так захотелось расплакаться при виде него! Он был молодым и гордым. Некрасивый мужчина — но хорошо сложенный, крепкий, с веселой улыбкой.

Он был умен и постоянно шутил, остальные молодые парни смеялись. Его светлые волосы песочного цвета были аккуратно перехвачены ремешком, лицо чисто выбрито. А пока он смеялся с друзьями, его глаза неотрывно смотрели на женщину, которая находилась слишком далеко, и Элисса не могла ее узнать. Она видела золотистые волосы цвета меда, заплетенные в две косы и украшенные цветами. Наконец, женщина бросила букет, и Лэм Квин смело сражался со всеми, кто хотел поймать эти маргаритки.

Элисса снова вскрикнула при виде следующей сцены. Ее отец стоял перед домом, в котором она сама прожила пятнадцать лет. Она даже увидела старую яблоню, к которой ее приятельница Сорель привязывала Кетая.

Затем она оказалась внутри дома и увидела повитуху, которая помогала женщине, предположительно ее матери, вытолкнуть ребенка. Элисса видела только бедра женщины, покрытые потом. Она часто и судорожно дышала между схватками. Повитуха была высокой, крупной женщиной и закрывала собой мать Элиссы.

Элиссе хотелось ее оттолкнуть, но она не могла этого сделать. Она могла только ждать и надеяться, что ей позволят увидеть мать, которую она никогда не знала.

Кажется, Элисса расплакалась во сне. Она знала конец этой истории. Мать умрет, а она сама выживет. Она почувствовала укол старого чувства вины, в горле стоял ком, она плакала, умоляя Лисе освободить ее от этого видения. Но женщина из снов не обращала на мольбы внимания.

«Ты должна это увидеть, дитя», — сказала она.

Элиссе показалось, что у дамы из снов тоже стоит ком в горле. И ее тронуло происходящее?

Мать начала кричать и пыталась вытолкнуть из себя ребенка. Потом вместе с потоком крови появился крошечный, идеально сложенный младенец. Девочка тут же начала плакать, и повитуха, не теряя времени, обрезала толстую нить, соединяющую Элиссу с матерью. Когда нож резанул по пуповине, Элиссе показалось, что она услышала крик Лисе.

Элисса снова смотрела на мать. У той началось сильное кровотечение. Повитуха что-то крикнула, и Лэм Квин вбежал в дом. Не было времени радоваться рождению дочери, которую поспешно завернули в пеленку и сунули ему в руки. Ему сообщили, что у жены очень сильное кровотечение.

— Сомневаюсь, что она выживет, — деловито заявила повитуха.

Интересно, все повитухи такие бесчувственные? — задумалась Элисса. Неужели они все настолько лишены эмоций и не замечают чувств других людей, которые борются за жизнь и рожают детей?

Похоже, эта повивальная бабка совершенно ничего не чувствовала. Вскоре она прикрыла истекающую кровью мать простыней и сказала Лэму Квину, что больше ничего не может сделать.

— Ваша жена умирает. Дайте мне ребенка… Пусть пососет молочка, пока у матери не остановилось сердце. Сердце слабое, — заявила повитуха, желая забрать дитя из рук отца, который с неудовольствием и неверием смотрел на крупную женщину. — Вам лучше с ней попрощаться, — предупредила повитуха. — Вашей жене недолго осталось в этом мире.

«Все правильно», — думала Лисе, у которой по щекам текли слезы. Она чувствовала боль и вину, наблюдая за тем, как ее взрослая дочь переживает всю агонию.

Элисса услышала тихий вздох, и Лэм Квин стал снова и снова произносить имя жены. Он даже потряс ее и едва успел подхватить ребенка, когда девочка отвалилась от груди матери.

Он схватил дочь одной рукой, обнимал мертвую жену другой и одновременно рыдал, точно также, как рыдал на протяжении многих лет. Эти рыдания многократно слышала Элисса. Эти были слезы безутешного мужчины. Они прожили с женой всего десять месяцев.

А теперь жена умерла. Осталась только оболочка, вымытая и выложенная для прощания. Женщина лежала в постели, с цветами в волосах, одетая в мягкое кремовое платье.

Наконец, люди расступились, и Элисса смогла впервые увидеть мать. Она была красива, но неземной красотой — начиная от бледной безупречной кожи до тени улыбки на мертвых губах.

Это была та женщина, которая привезла Торкина Гинта в Гладкий Луг.

Видение исчезло, и снова воцарилась тишина. Элисса тяжело дышала, голова напряженно работала. Она снова и снова возвращалась к одному и тому же месту, к одной женщине. Одной мысли.

«Женщина, которая принесла Тора его родителям, была моей матерью?»

Ответ прозвучал не сразу.

«Сны не лгут», — наконец сказала Лисе.

«Но тогда эта женщина… ты», — это прозвучало не как вопрос, а как утверждение, произнесено ровным тоном.