Там же он обнаружил старинный альбом с листами из черной бумаги, с маленькой фотографией в алюминиевой рамке в виде звезды. На первых страницах большинство фотографий были черно-белыми. На двух из них маленькая Инь с прической в виде конского хвоста. Потом на фотографиях появился красный цвет галстука, где маленькая пионерка Инь в пионерском лагере салютует флагу с пятью звездами. На рисунке, сделанном от руки, она стояла счастливая на городской площади между седым мужчиной и маленькой стройной женщиной: вероятно, это были ее родители.

Он вернулся к большой фотографии, которую, должно быть, сделали в 1967-1968 годах, в первые годы культурной революции. Инь стояла с нарукавной повязкой и произносила речь. Представители высшего руководства из правительства сидели в ряд прямо перед ней на фоне красного бархатного занавеса. Она выступала от имени отряда «красных защитников» на национальном заседании студентов университета, но, несмотря на всю политическую значимость мероприятия, выглядела неопытной девчонкой. Даже не из-за ее молодого лица с живыми юными чертами. Она была поразительно похожа на девочку с плаката хунвейбинов, который он видел. Следующие несколько страниц зафиксировали самые великолепные моменты ее политической карьеры. На одной фотографии она сидит вместе с Генеральным секретарем ЦК компартии на заседании в стенах Запретного города.

Дальше листы были пустыми. Не потому, что не были заполнены, а потому, что здесь проходила резкая граница, где молодая представительница хунвейбинов уже становилась зрелой женщиной, идущей по пути к кадровой школе. Это был момент, где в возрасте двадцати лет переворачивалась одна-единственная страница жизни.

Закрывая альбом, следователь Юй вспомнил, что надо идти в домовый комитет.

Этот комитет одно время был наподобие филиала районной полиции, отвечающего за все, что выходит за рамки ее непосредственной работы: еженедельные политические занятия, проверка количества людей, проживающих в доме, центры ухода за детьми, выделение квот на рождение детей, разрешение споров между соседями и, что самое важное, строгое наблюдение за жильцами. Комитету поручили сообщать о каждом лице и оформлять эти сведения в виде секретного полицейского досье, что предоставляет власти возможность эффективно следить за каждым человеком.

За последние годы домком, как и другие организации, претерпел драматические перемены, но функция охраны осталась одной из основных задач. Комитет должен был закрывать глаза на таких, как Инь, но собирать информацию о других подозрительных лицах в доме.

Появившись в домкоме, Юй был удивлен, увидев, что Почтенный Лян накрыл стол. В центре длинного стола стояли три пластиковые коробки с курицей. Кроме Юя и Почтенного Ляна, здесь было еще четыре человека из комитета, в руках у них были палочки.

– Три курицы – это неплохо: желтые перья, желтый клюв и желтые ножки. Домашние куры, выращены в Пудуне, а не на современных птичьих фермах, – сказал Почтенный Лян, многозначительно поднимая свои палочки.

Товарищ Чжун Ханьминь, начальник жилищной охраны, предложил свою версию убийства, говоря о выдвинутых ящиках стола.

– Преступник намеревался обворовать ее, но, когда она неожиданно вернулась, он запаниковал, – сказал Чжун. – Я не думаю, что он из нашего дома или нашего переулка. Несомненно, он был не местный и грабил ее квартиру наугад. Как говорится в поговорке: «Кролик не щиплет траву около берлоги».

Без подтверждения такой версии фактами не было никаких оснований это утверждать. Провинциальные рабочие месяцами скитались в поисках жилья. В городе это не редкость. Сюда стекались рабочие из многих провинций.

«Очевидно, Чжун пытается отвлечь меня от мысли о переулке, – подумал Юй. – Если окажется, что преступник один из жильцов переулка, то местный комитет будет нести ответственность».

Председатель комитета, товарищ Цяо Ляньюнь, говорил вторым. Цяо предоставил информацию, вступающую в противоречие с версией Чжуна. Он основывался на сведениях, собранных Пэн Пин, по кличке Креветочница. Она зарабатывала себе на жизнь тем, что разделывала креветки перед своей дверью. Ее дверь была почти напротив двери Инь, в трех или четырех шагах. Креветочница заключила договор с продуктовым магазином, по которому очищенные креветки доставлялись туда до восьми часов утра. Шанхайские жены предпочитали ходить по магазинам рано утром. Обычно она начинала работать примерно в четверть седьмого и не помнит, чтобы Инь этим утром возвращалась с занятий гимнастикой, хотя она болтала с Ланьлань около шести тридцати. Пэн настаивала на том, что не уходила со своего места, пока не услышала шум в комнате Инь и не взглянула в сторону ее двери. Цяо считал, что ее словам можно верить, потому что Креветочницу считали честной женщиной. Кроме того, куда бы она пошла, если ее руки были покрыты слизью креветок. Цяо подвел итог:

– Если кто-либо быстро и незаметно прокрался через черный вход, то, скорее всего, не прошел бы мимо Пэн, тем более неизвестный выбежал бы в столь ранний час. А в дворике у переднего входа этим утром, где толпились несколько человек, никто не видел кого-либо выходящего.

Аргументы Цяо были поддержаны Почтенным Ляном. Он начал анализировать, как охраняется переулок и здание. В связи с делами по нескольким кражам за последнее время домком предпринял дополнительные меры безопасности. Все входы в переулок были защищены сварными железными воротами, которые закрывались в половине первого ночи и открывались в пять тридцать утра. Ключи хранились у жителей переулка.

Кроме этого, были определенные правила работы дверей домов шикумэнь. Передние и задние двери дома Инь были закрыты всю ночь. Передняя дверь закрывалась изнутри и не открывалась до семи часов, а около девяти тридцати вечера снова закрывалась. Предполагалось, что заднюю дверь, через которую жильцы входили и выходили рано утром или поздно вечером, они закрывают сами.

Юй слушал и делал краткие записи в блокнот без каких-либо комментариев. После полутора часов работы события того утра можно было восстановить следующим образом.

Инь была ранней пташкой. Она покинула здание 7 февраля около пяти пятнадцати утра, выйдя через черный вход. Она ушла в городской парк заниматься гимнастикой. Никто не видел ее этим утром выходящей, но не было причин, свидетельствующих о том, что она изменила своим привычкам. Она занималась гимнастикой с тех пор, как переехала сюда, и все знали, что она пунктуальна.

Этим утром Ланьлань вышла около пяти тридцати. Она обнаружила заднюю дверь закрытой. Она открыла ее, затем вновь закрыла и направилась в продуктовый магазин раньше, чем обычно, за свежими морепродуктами, так как этим днем ждала гостя из Сучжоу.

Сразу же после нее два других жителя шикумэня вышли через черный вход. Одним из них был Жэнь, он ушел в ресторан на ранний завтрак. Другой – Вань – ушел заниматься гимнастикой на набережную. Каждый из них был уверен, что они ушли между пятью сорока пятью и шестью часами.

Около шести пятнадцати молочница Сюн, сидевшая с бутылками молока у главного входа, видела, как возвращалась Инь. Молочница посмотрела на часы, ведь Инь обычно не возвращалась так рано.

Ланьлань вернулась с покупками около шести тридцати. На этот раз она оставила заднюю дверь незапертой, потому что несколько минут болтала с Креветочницей, сидевшей на углу, и по привычке пошла через дворик отпереть переднюю дверь. Примерно в это же время просыпались остальные жители шикумэня. Некоторые из них вышли во дворик умыться над раковиной. Тем утром там было не менее трех или четырех человек, припомнила Ланьлань. Время совпадало. По словам доктора Ся, Инь была задушена при помощи какого-то мягкого предмета между шестью пятнадцатью и шестью тридцатью. Другими словами, ее убили незадолго до того, как ее обнаружила Ланьлань.

Юй начал собирать все воедино. Появились две версии. В первом сценарии, согласно теории Чжуна, убийца был не местный. Он проследовал за Инь в комнату и совершил преступление. Но другие детали были не учтены. Конечно, преступник мог скрытно подойти к ней где-нибудь в тени переулка. Но потом убийца должен был выбраться из здания, и тогда незнакомец наверняка был бы замечен теми, кто находился во дворике, если он уходил бы через переднюю дверь. Если он ушел через заднюю дверь, то кто-нибудь случайно взглянул бы в сторону дворика и мог увидеть его, хотя бы та же Креветочница, сидящая за задней дверью. Она не могла его пропустить. Но за все это время никто о чужаке не заявлял.