Думаю, как ни навязло в зубах за последние годы это иноземное словечко «менталитет», не все, однако, смысл его понимают.
Так вот. Раньше у нас человека, не читавшего Пушкина (объявись вдруг такой!), безусловно, назвали бы некультурным.
Раньше вряд ли мог считаться культурным тот, кто не знал Шукшина. Сейчас это вовсе необязательно. Зато, согласно установкам «Московского комсомольца» и прочих законодателей светских мод, никак нельзя «истинно культурному человеку» не знать, что у Федосеевой-Шукшиной – роман с Бари Алибасовым.
И ведь вот что примечательно при этом. Вы можете представления не иметь, кого и где она там играла, эта самая Федосеева-Шукшина. Равно как многие, да абсолютное большинство, уже не знают, в каких фильмах снимается и какие спектакли ставит Олег Табаков. Но зато многим известно, что шестидесятилетний мэтр женился на юной своей ученице, что она родила ему сына, что сын его от первого брака – удачливый хозяин модного артистического клуба «Пилот». Ну и т. д. и т. п.
Вот это и есть наш новый «культурный менталитет», создаваемый всемогущим телевидением и разнообразными изданиями.
Бывало, нас запугивали: вся культура для масс или «масс-культура» сводится «там» к дешевым комиксам, примитивным боевикам и сплетням вокруг постельной жизни «звезд». Зря уж так стращала и нагнетала советская пропаганда! Оказалось, ничего страшного. Даже интересно.
И теперь по многим показателям мы уже вполне можем поздравить себя с успешным вступлением в «мировую цивилизацию».
Если раньше, например, нам казалось странным, даже диким слышать, будто «Гамлета» или «Братьев Карамазовых» в самом трагическом месте могут прервать на телеэкране рекламой зубной пасты или жевательной резинки, то нынче это, можно сказать, – норма нашей культурной жизни.
Если еще недавно мы возмущались, что «Анну Каренину» и «Войну и мир» читают на Западе «в сокращенном варианте», то сегодня и у нас готовится к выпуску издание, где величайшие произведения русской и мировой литературы уложатся в четыре-пять страничек. А чего там! Удобно...
В общем, мы меняемся. Точнее, нас изменяют. Идет большой, широкий, глубокий обмен. Чего на что?
Можно вспомнить наивных индейцев, которые с энтузиазмом и радостью отдавали «цивилизованным» колонизаторам золото за стеклянные побрякушки. Или за спирт, которым их спаивали.
Вот и мы меняем чистое золото души, составляющее основу нашей отечественной культуры, на отраву, дурман, в лучшем случае – на пустую развлекаловку. Но пустота тоже ведь не обогащает. Пустота опустошает.
Осознается ли в обществе, какая неадекватная смена ценностей совершается и в каком состоянии находится у нас сегодня культура?
Например, говоря о достижениях демократических реформ в России, обязательно называют переполненные книжные магазины и лотки. В самом деле, казалось бы, чего только нет на этих пестрых, ярких лотках и прилавках! Однако...
Вот данные, сообщенные руководителем Ассоциации книгоиздателей Маратом Шишигиным. Если в 1990 году у нас выпускалось 14 книг на душу населения, то теперь – только 3. Тиражи упали катастрофически – в 5 раз!
Ясно, скажет кто-нибудь, это за счет сокращения всяческой идеологизированной макулатуры.
Но вот данные Книжной палаты.
Пушкин. В 1984 году (последнем перед «перестройкой») вышло 58 изданий общим тиражом 16 миллионов 205 тысяч экземпляров. В 1994-м – 21 издание, тираж 778 тысяч.
Гоголь. В 1984 году – 43 издания тиражом 17 миллионов 519 тысяч. В 1994-м – 13 изданий, тираж 520 тысяч.
И подобная картина – по всем русским классикам. Чем в основном заменяются их издания, думаю, известно. Серии типа «Шарм», «Купидон» или «Мировой детектив», «Мировой триллер», которые гонят нынче даже самые авторитетные издательства, – это еще далеко не худшее.
Скажут: спрос рождает предложение. Но ведь это особый спрос, духовный, его надо как-то воспитывать, формировать, что и делалось в нашем недавнем прошлом. При всех издержках делалось, по-моему, совсем неплохо.
А сейчас мне грустно видеть, как племянник убирает из родительского шкафа русских писателей, одного за другим, ставя на их место «Анжелику» и «Эмманюэль». Да не просто ставит, а с некоей гордостью обладателя настоящего богатства. И, читая это, он, конечно, уверен, что приобщается к подлинной культуре. Так ему внушили. А на скептическое мое замечание по данному поводу отвечает с вызовом: «Пушкина, что ли, читать?» Это – дословно!
Мне горько, что во время проведенных юбилеев Есенина и Бунина (широко проведенных, что по нынешним временам – редкость) мало звучало само есенинское и бунинское Слово. На концертах же досадно было видеть, как известные мастера открывают томик Бунина и читают прозу его и стихи... по книге.
После бунинского концерта в Большом зале Московской консерватории, на котором, увы, было множество свободных мест, у меня состоялся разговор с такими замечательными артистами, как Сергей Юрский, Василий Лановой, Михаил Глузский, Ольга Остроумова, Анатолий Ромашин. Вопрос к ним был один: почему за последние годы так упал интерес к серьезному художественному слову со сцены? Ведь в свое время чтение лучших русских и зарубежных писателей Всеволодом Аксеновым и Михаилом Царевым, Дмитрием Журавлевым и Яковом Смоленским неизменно собирало большую аудиторию.
– Причину надо лечить, – ответил Лановой.
Литературоведы и публицисты с Запада, ставшие у нас вдруг самыми авторитетными, внушают: «Читать не для того, чтобы возвыситься душой, а ради удовольствия, развлечения, забавы».
Телевидение эту мысль утверждает по-своему, превращая в сплошное развлечение и хохмачество чуть не все свои программы, обращая их не к душе, а просто к глазу и уху, к утробе и прочим органам грешного нашего тела.
Кстати, как раз в дни есенинского и бунинского юбилеев на улицах в центре Москвы красовался огромный плакат с портретом популярного эстрадного певца: это рекламировался концерт в честь его 50-летия. О посвященных им вечерах и концертах сообщалось более чем скромно. Если вообще сообщалось.
Такой вот переворот в оценках! Сам собой он произошел? Нет, конечно.
Нельзя не замечать в этом совершенно определенной политики, направленной на отвлечение от серьезного восприятия ценностей отечественной культуры и даже охаивание и унижение своих мастеров сцены и превознесение западных.
«Шарон Стоун блестяща! – захлебывается „Московский комсомолец“. – В блистательном до пят золотом парчовом „манто“ проходит маленькой аллеей, ведущей в зал»...
Появление американского «секс-символа» в Москве было окружено таким ажиотажем прессы и телевидения, будто это новое явление Христа народу. Репортеры отслеживали каждый ее шаг. Подробно рассказывалось и показывалось, какая у нее охрана. Расписывалось меню.
А почему, собственно? Зачем? Кто же объяснит замороченной нашей публике, что поклоняется она совсем не выдающейся артистке?
Хоть бы частицу эдакого внимания и эдакой рекламы тем, кто действительно того заслуживает!
Почему не поет в Кремлевском дворце и на телеэкране воистину выдающаяся русская певица современности Татьяна Петрова?
Или талантливая Татьяна Жданова, чье исполнение русских романсов и песен по-настоящему захватывает сердце и поднимает душу? Может, если бы молодые слышали с телеэкрана ее и других таких же прекрасных певцов, слышали русскую и советскую песню, а не постоянный рок-грохот под завывание на чужом языке, что им усиленно навязывается, они бы в конце концов поняли разницу между подлинным искусством и мнимым.
Спрашиваю себя и других: что же, этот абсолютно неравноценный обмен уже необратим?
А он, оказывается, кому-то из деятелей нашей культуры в радость! И если упомянутая Нина Павловна Киселева в тревоге за внуков, что они мало читают или читают всякое барахло, то писатель Владимир Войнович считает, что все нормально. Даже хорошо.
Его спрашивают, почему упал у нас интерес к литературе, а он отвечает: «Советская жизнь располагала к чтению: на работе – скука, за границу не поедешь, по ТВ только и показывают, как Брежнева награждают...» В общем, читать перестали потому, что все это, слава Богу, кончилось. Да и пусть перестали: «Знаете, если для того, чтобы быть хорошими читателями, нам нужен тоталитарный режим, то пусть лучше люди не читают».