Как-то весенним утром за несколько месяцев до казни братьев Антипатр посетил Симона в его роскошных Храмовых комнатах, выходящих окнами на царский двор.

— Ты расстроен, царевич, — сказал Симон, как только они остались вдвоем. — В последнее время ты постоянно расстроен. И это печалит меня.

Антипатр смочил губы предложенным ему вином, взял горсть миндаля и стал машинально разламывать орешки, выкладывая из них геометрические узоры на свободной части золотого подноса.

— Ты прав, Симон, я расстроен, — сказал он и вздохнул. — В Израиле быть царем, сыном царя или наследником царя нестерпимо, если подданные презирают тебя как выскочку. Нет, они исполняют приказания, которые я отдаю именем отца, но без всякой охоты, за исключением разве лишь совсем простых людей, а все остальные держатся со мной угрюмо. Вот и сейчас я шел по двору, а они словно хлестали меня по лицу своими глумливыми приветствиями. Знаю, они думают: «Какое право его отец имеет на престол, кроме того, что ему даровано нашими врагами, безбожными римлянами? Ни его отец, ни его мать не принадлежат к роду Маккавеев. Он сын безбожной едомитянки, внучатой племянницы проклятого Забида». Если я буду строг с ними, они возненавидят меня как тирана, если терпим — решат, что я слабоволен, и будут презирать меня. Я знаю, что плотью и кровью принадлежу к их племени, что Иерусалим — мой дом и самый прекрасный город на свете, поэтому я хочу спросить тебя: есть ли у меня надежда добиться любви и доверия моего народа?

Симон, вероятно, ждал этого вопроса, потому что не замедлил с ответом:

— Я скажу тебе, царевич. Царственность — в осознании своей царственности так же, как свобода — в осознании своей свободы. Осознай себя царем, и твое чело засияет царственным блеском. Уверь себя в том, что ты выскочка, и ты погубишь себя.

— Не очень-то утешительно, — заметил Антипатр. — Я не могу измениться от одного желания, чтоб моя мать принадлежала к дому Маккавеев.

Симон сухо рассмеялся:

— Царевич, да кто такие эти царственные Маккавеи? Их предки не более полутораста лет назад были деревенскими плотниками в Модине. Маккавеи, если тебе известно, означает «колотушка». Так прозвали Иуду, сына Матафия, который возглавил восстание. У его братьев тоже были прозвища, которые отец дал им в честь инструментов, лежавших в его сундуке. Например, Елеазара звали Аваран — «шило». Родословная Маккавеев, если заглянуть на два-три поколения дальше Матафия-плотника, дырява, как решето. Неизвестно даже, был ли он левитом. И уж точно, что он не из дома Аарона.

— Тем не менее, — сказал Антипатр, — своей смелостью и добродетелями Маккавеи добились царского титула.

— Твой отец тоже.

— И все же Храмовые сановники презрительно кличут его «Ирод Аскалонский» или «Раб Едомский» и отвергают как чужака и незаконного властителя. «Маккавеи, — говорят они, — освободили нас от чужеземного царя, а этот из Аскалона опять надел на нас ярмо».

— Разве твой отец, царевич, никогда не говорил тебе, что по рождению он в тысячу раз выше Маккавеев? Что ты прямой потомок Халева, сына Иефонии, который покорил Хеврон в дни Иисуса?

— Он говорил мне, что мы халевиты, но я принял это за его фантазию. Когда он плотно пообедает, у него появляются странные мысли.

— Это правда. И он узнал ее от меня. Дед твоего прадеда — халевит из Вифлеема, бежавший в Декадой, а твой прадед был увезен из Аскалона едомитяна-ми, которые почитали его как своего царя.

— Ты сказал это отцу, чтобы сделать ему приятное?

— Царевич, я лучше огорчу царя, чем поставлю под угрозу свою репутацию книжника.

— Я не обвиняю тебя во лжи. Просто я подумал, не пересказал ли ты старую легенду, не сверив ее с источниками.

— Это не в моих правилах.

— Прости меня!

— Прощаю. Однако прежде, чем ты последуешь моему совету, выкинь из головы то, что твой предок Халев был потомком Иуды, правнуком Иуды от незаконнорожденного Фареса. Халев был кенито. м из Хеврона, а в Хевроне в стародавние времена располагался центр Едома. Прочитай вторую главу Второй Книги царств. А самый достоверный миф, известный в Египте, говорит, что Хур, сын Халева, сына Хедрона Кене-зита, взял в жены Мириам, сестру Аарона, хотя не была она «ни красива, ни здорова» и вскоре умерла в пустыне, и он вместе с Моисеем воевал против Рефидима. Халев был одним из десяти избранников, посланных соглядатаями в Ханаан перед приходом Иисуса. Он прошел через Хеврон, тогда покорный Анакину, и посетил Махпел, где похоронен его предок Авраам. Там одна из служительниц вдохнула в него силы, разъяснив ему пророчество вещей челюсти Ав-раамовой. Когда же начался поход, он покорил Хеврон, изгнал оттуда великанов и взял в жены Азуву Иери-оф, «одинокую женщину, живущую в шатре». А потом взял в жены еще Ефрафу из Вифлеема.

— Что ты об этом скажешь? — спросил его Анти-патр.

— Скажу, что халевиты — это кениты из Едома, а кенизиты — ветвь дома кенитов, которая в самом начале владела Хевроном, а потом, изгнанная оттуда племенем рослых северян, нашла убежище у мидиа-нитов, на границе Синайской пустыни. Они тоже поклонялись богине Мириам, известной еще как Раав, Богиня Моря. Ее знак — алое платье. Когда же из Египта пришли сыны Израилевы, ведомые Моисеем, халевиты, вступили с ними в союз и потом вместе с ними покорили Ханаан, а мидианиты не пошли в поход, и союз с ними был расторгнут. Произведя необходимую разведку, халевиты вновь завоевали Хеврон и вновь взяли в жены служительниц святыни Авраамовой, которую великаны разорили во время поспешного бегства. Постепенно они расширили границы своего влияния на несколько миль к северу до Ефрафы, что недалеко от Вифлеема. Вряд ли ты будешь оспаривать мою правоту. — Но на этом Симон не остановился. — Халевиты из Ефрафы позднее были поглощены своими союзниками вениамитами, халевиты из Хеврона — иудеями, а через пару столетий Хеврон был присоединен к Иудейскому царству Давидом Халевитом, который вел свой род от Хура. Родословную подправили так, чтобы Халев стал потомком Иуды, а благодаря позднейшим вставкам Кеназ, давший свое имя кенезитам, стал зачем-то считаться сыном Халева. Однако халевиты все еще упорно числят себя кенезитами, то есть детьми Едома. Неприязненное отношение иудеев к истории этого рода выражено историографом в именах детей Халева от Азувы Иериоф: Выскочка, Падение и Разрушение. Ясно, что они противостояли всем попыткам вынудить у них согласие на изменения в Иудейской Вере, а так как они жили в шатрах, то сумели ускользнуть от вавилонян, сбежав в Едом, откуда вскоре возвратились в сопровождении вооруженных едомитян. Более того, мужчины одного из их кланов, салманиты, отправились дальше — освобождать Ефрафу. Вождь салманитов взял в жены священнос-лужительницу из Вифлеема, и ты, царевич, ведешь свой род от старшей ветви дома этого вождя.

Антипатр взял еще горсть миндаля и принялся раскладывать его в виде пятиконечных звезд.

— Я не могу опровергнуть твои слова, — медленно, как бы с трудом, проговорил он. — Но мне неприятно думать, будто в Святое Писание были внесены поправки.

— Разве не лучше поверить в это, чем покориться исторической несправедливости? Ладно. Я все рассказал царю и доказал каждое слово разысканиями в Ас-калоне, Доре, Хевроне, Вифлееме и генеалогическими документами, предоставленными мне книжниками из Вавилона, Петры и Дамаска, однако мне не удается убедить в своей правоте фарисеев. Слишком они настроены против Ирода. Есть еще один очень важный исторический момент, о котором я ни разу не говорил с твоим отцом, но, может, соберусь…

— Ты хочешь сказать, что расскажешь мне?

— Только если ты сохранишь наш разговор в тайне. Ни одна душа не должна ничего знать, пока твой отец жив.

— Ты разжигаешь мое любопытство. Но почему ты хочешь рассказать мне то, что скрываешь от отца?

— Потому что твой отец, кажется, совершенно удовлетворен своим правом на царство, а если он узнает то, что ведомо мне, он может забеспокоиться и совершить что-нибудь очень опасное.