„Я пережил внезапный шок…“
Я пережил внезапный шок
И в землю чуть не врос,
Когда с подарками мешок
Раскрыл мне Дед Мороз.
Оттуда выпрыгнул презент
Весь новенький такой,
Я, говорит, твой президент,
Причем не только твой.
Ну, ты мне, дед, и удружил,
Да ладно б только мне —
Такой подарок подложил
На Новый год стране!
Зачем тебе, несчастный дед,
Открыл я сдуру дверь?
С тебя, понятно, спросу нет,
А мне с ним жить теперь.
„Я признаюсь вам, ребята…“
Я признаюсь вам, ребята,
С чувством легкого стыда,
Что законов шариата
Не учил я никогда.
Мариотта, правда, с Бойлем
И Люссака, хоть он Гей,
Проходил я в средней школе,
Но не помню, хоть убей.
Было б здорово, однако,
Если б мы бы всей землей
По законам Гей-Люссака
Дружной зажили семьей.
Я б своей центральной властью
Отменил бы шариат,
Но с годами вот к несчастью
Стал здоровьем слабоват.
Что поделаешь, обидно,
Но судьбы не миновать.
Остается мне, как видно,
Только щеки надувать.
А законы шариата
Со статьями УПК
По законам диамата
Не стыкуются пока.
„Я раньше был подвижный хлопчик…“
Я раньше был подвижный хлопчик,
Хватал девчонок за трусы,
Но простудил однажды копчик
В интимной близости часы.
Недвижность мною овладела
Заместо прежнего огня,
Ах, девы, девы, где вы, где вы,
Почто покинули меня?
Весь горизонт в свинцовых тучах,
Где стол был яств, стоит горшок,
Умчался фрикций рой летучих,
Веселый петтинг-петушок,
Откукарекавшись навеки,
Вот-вот начнет околевать,
Подайте, граждане, калеке,
Подайте женщину в кровать.
„Я человек язвительный и колкий…“
Я человек язвительный и колкий
И в личном плане, говорят, непрост,
Но стоя здесь, у новогодней елки,
Произнести хотел бы добрый тост.
Пусть скажут, что объелся белены я,
Что мой светильник разума угас,
Я пью за вас, политики родные,
Поскольку кто-то должен пить за вас.
За вашу неустанную заботу,
Покуда в жилах кровь еще течет,
Я вам обязан по большому счету,
Хоть оплатить не в силах этот счет.
И как бы вас в газетах не пинали,
Я вам симпатизирую тайком,
Когда б не вы, кого б мы вспоминали,
По пальцам попадая молотком.
Позвольте же поздравить с Новым годом
От всей души ваш пестрый хоровод.
А то, что вам не повезло с народом —
Так мы другой подыщем вам народ.
„Я шел к Смоленской по Арбату…“
Я шел к Смоленской по Арбату,
По стороне его по правой,
И вдруг увидел там Булата,
Он оказался Окуджавой.
Хотя он выглядел нестаро,
Была в глазах его усталость,
Была в руках его гитара,
Что мне излишним показалось.
Акын арбатского асфальта
Шел в направлении заката…
На мостовой крутили сальто
Два полуголых акробата.
Долговолосые пииты
Слагали платные сонеты,
В одеждах диких кришнаиты
Конец предсказывали света.
И женщины, чей род занятий
Не оставлял сомнений тени,
Раскрыв бесстыжие объятья,
Сулили гражданам забвенье.
— Ужель о том звенели струны
Моей подруги либеральной?! —
Воскликнул скальд, меча перуны
В картины адрес аморальной.
Был смех толпы ему ответом,
Ему, обласканному небом…
Я был, товарищи, при этом,
Но лучше б я при этом не был.