— Конечно, сержусь! — выкрикнул я ему в лицо.

— Мама говорила, что утром вы звонили и говорили как-то раздраженно. Поэтому я решил, что лучше вам все показать. Вон те парни — это тридцать самых ярких безработных репортеров, которых можно было сыскать без лишних проволочек. Они пишут и рассылают выпуски новостей о Вундеркинде во все газеты земного шара. Я завоевал доверие Уистера. Я обеспечиваю широкое освещение его деятельности с полной достоверностью. И вы не одобряете?

— Ты знаешь, для чего на самом деле тебя наняли, — проговорил я, скрипя зубами.

Он нахмурился, сел в плетеное кресло, затем сказал:

— Понимаю, мистер Смит. Я исправлюсь. Завтра вы в этом убедитесь!

Я ушел, довольный тем, что он сразу ухватил суть дела.

Этот (…) сделает из Хеллера народного героя, если его дурацкой кампании не положить конец! Что угодно, но Хеллер, купающийся в лучах славы, нам не был нужен совсем!

Уверенный, что теперь все будет хорошо, этой ночью я спал спокойно.

В отеле «Бентли Бакс» утреннюю газету всегда приносили на подносе с завтраком — возможно, хотели отвлечь внимание от того факта, что двухдолларовую унцию апельсинового сока нацеживали вам из жестянки. У меня развивалось заболевание, называемое психиатрами синдромом газетной тревоги, обычное в наши времена на Земле, которым объясняется большинство случаев обращения пациентов за психиатрической помощью. Симптомы таковы: вы пребываете в прекрасном и бодром настроении и вдруг замечаете уголок газеты, скажем, под собачьей миской, и вас начинает трясти; такое состояние овладевает вами только при взгляде на какой-нибудь шрифт.

Как раз это со мной и случилось. Стаканчик сока был уже на полпути к моим губам, когда я увидел газетное сообщение на первой полосе:

«ВУНДЕРКИНД БРОСАЕТ ВЫЗОВ НЕФТЯНЫМ КОМПАНИЯМ

В эксклюзивном интервью газете «Нью-Йорк-блёв» Вундеркинд сегодня сказал: «И чего это Америка, да и весь мир позволяют облапошивать себя нефтяным компаниям?»

Представители «Семи братьев», куда входит признанная старшим членом нефтяная компания «Спрут», отвечали:

«Мы только общественные организации. Стоимость нефти такова, что мы сделали все возможное для ее снижения. Подобные обвинения не редкость»».

Статья на этом не кончалась, но меня затрясло так, что текст расплывался в глазах и я не мог читать. Я бросился в прихожую, сообразил, что не надел банного халата, кинулся назад и надел пальто, а затем позвонил коридорному, чтобы мне в номер принесли по экземпляру всех газет из киоска.

Скрючившись на полу, я быстро их пролистал. Все они напечатали этот материал. С единственной разницей — название газеты в первой строке. Вундеркинд давал интервью «эксклюзивно» сорок раз сорока различным газетам, включая «Портновский еженедельник».

Нужно оставаться спокойным, сказал я себе. Затем я сообразил, что Мэдисон, конечно же, не успел приостановить печатание материала: требуется несколько часов, чтобы набрать для газеты текст, и, вероятно, он не смог.

Интересно, как к этому относится Хеллер? — подумал я и включил следящую установку.

Да, он был у себя. На столе газеты. Вот он надел перчатки и собрался уходить. Но вошел Изя, и Хеллер вернулся к столу.

— Откуда все это поступает в печать? — спросил он.

Эпштейн выглядел очень расстроенным.

— Агент по рекламе сказал бы, что вы вызвали интерес общественности.

— Но я же не давал ни одного подобного интервью! Изя пожал плечами, затем покрутил пальцем у виска:

— Это же газеты.

— Что мне теперь с этим делать?

— Махнуть в Южную Америку, — предложил Изя, вдруг оживившись. — Могу достать вам билет на первый же рейс.

— Э, не так уж это и скверно. Да в сущности, это-то как раз я и пытаюсь сделать. Вот только странно: ко мне не приходил ни один репортер, а я — на тебе — интервью даю.

— Билеты на самолет — дешевка, — продолжал Эпштейн, — по сравнению с тем, во что это может влететь в конечном итоге.

Хеллер снова собрался уходить, и Изя предупредил его еще раз:

— Только постарайтесь, чтобы автогонки и ваше имя никак не связывали с корпорациями!

Я был уверен, что к этому времени Мэдисон уже поставил крест на своей кампании. Утром я побездельничал, а после ленча отправился на прогулку в Центральный парк. В воздухе было прохладно. По пути назад я случайно увидел, как рабочие заменяют рекламу на верху здания — с большущими буквами. Угол ее был уже частично составлен из секций, и эти две буквы ВУ заставили меня похолодеть.

Я оперся о мусорную урну и с ужасом наблюдал, как постепенно возникала огромная надпись:

«ВУНДЕРКИНД ЗАДАЕТ ЖАРУ „СЕМИ БРАТЬЯМ“!»

Надпись сопровождала карикатурное изображение Вундеркинда в очках, с боксерской челюстью и лошадиными зубами. Он был в боксерских перчатках. Одного из «братьев» он только что сбил с ног, остальные трусливо сжались, стремясь избежать ударов. Их окружали лужи нефти.

Рекламная кампания! Осуществляемая с невероятной скоростью! Минуту. На это ушло бы дня два-три. Значит, это с самого начала входило в планы Мэдисона.

Вернувшись к себе, я снова сел за аппаратуру. Хеллер возвращался с трека. Он смотрел на рекламный щит у дороги. Та же карикатура. Он вышел из машины и, будучи Хеллером, залез на перекидной мостик для рабочих, устроенный снизу. Это позволило ему прочесть надпись, сделанную крошечным шрифтом: «Финансируется комитетом „Американцы за дешевое горючее“».

Он спустился вниз и поехал дальше. И один за другим замелькали щиты с той же рекламой! На всем протяжении дороги — через Бруклин и до Манхэттена — он видел эти письмена.

Я застонал. Меня тошнило от этого спектакля! Весь город оклеивают подобной мурой! Обычно повсюду торчали рекламы авиакомпаний, сигарет, иномарок. И все это смели в одночасье, заменив только одним словом: «Вундеркинд!»

Я позвонил Мэдисону, но не мог с ним связаться. Позвонил Гробсу, но оказалось, что он будет только завтра. Но худшее ожидало меня впереди. Решив, что мне следует посмотреть по телевизору какой-нибудь успокоительный триллер, вроде такого, где ФБР спасает Америку, взрывая небоскребы, я включил «ящик».

Интервью со знаменитостью! И кто бы вы думали оказался у них в гостях? Ну конечно же, Вундеркинд! Я сразу же сообразил, что это макет, сооруженный Мэдисоном на треке. Самого «чудо-детку» слышно не было. Двигались его губы, а комментатор изображал его речь. И все о том, что у него есть дешевое горючее, и Америка здорово от этого выиграет, и в будущем ее ждет процветание.

Задающего вопросы снимали отдельно. Полчаса спустя — другой канал, тот же разговор!

Мэдисона опять не оказалось на месте! Весь вечер на любом канале, даже в программе новостей, вы могли быть уверены, что наткнетесь на «чудо-детку» с его продублированными заявлениями.

Я промучился всю ночь. Хуже ничего быть не могло. Мэдисон перешел на сторону противника! Он продал нас с потрохами! Я знал, как ему удается так широко использовать средства массовой информации. Он, вероятно, имеет контакт с назначенными Роксентером банковскими директорами во всех газетах и телевизионных каналах, он отдает им распоряжения, а те передают их далее по цепочке. Мэдисон копал под Роксентера, пользуясь его собственной сетью контроля над прессой! Предатель!

А впереди были дела даже похуже. Утром, желая узнать что-нибудь помимо новостей, я случайно переключился на программу для домохозяек и увидел его, Вундеркинда, живого, во плоти, стоящего перед группой женщин. Он говорил им: какой, мол, стыд, что они глушат чай из экономии, чтобы иметь возможность покупать газ, а в это время существует такое дешевое топливо, что на сэкономленные деньги они могли бы покупать себе меховые шубы. Это вызвало у женщин истерический восторг!

Хеллер лично находился в студии?

Я бросился к экрану следящей аппаратуры.

Хеллер ехал к себе в контору! Он вовсе не разговаривал «в натуре» с домохозяйками!

Я снова взглянул на экран телевизора. Очки, лошадиные зубы, боксерская челюсть…