Старик недоверчиво поглядел на него и, осторожно придерживая полуотворенную дверь, ответил:

– Да, отсюда. Что же дальше?

– Не подумайте, сударь, что я расспрашиваю вас из любопытства, – продолжал гамен. – Мосье этот, видите ли, обронил бумажник, и я его поднял. Вот он.

– Ах, извините, пожалуйста. Очень, очень вам благодарен, – разом смягчился старый служитель. Фрике между тем разбирал по складам:

– Господину Ma… Map… Мартену, Версаль. Ведь это здесь, не так ли?

И он подал ему бумажник.

– Мартен?.. Нет, вы ошиблись.

– Как! Разве здесь не живет Мартен?

– Нет. Здесь живет мосье д'Анжель. Бумажник этот обронил, верно, кто-нибудь другой, – прибавил слуга, возвращая ему его находку.

– В таком случае прошу извинить за беспокойство, – сконфуженно пробормотал гамен.

– Какое же тут беспокойство… Если бы вещь эта принадлежала моему господину, я был бы вам, напротив, очень благодарен. Спросите у соседей.

– А разве тут живет какой-нибудь Мартен?

– Право, не могу сказать вам, так как не знаю никого в окрестности.

– Но я был уверен, что обронил его именно этот мосье в коричневом пальто, – продолжал размышлять Фрике.

– Вы, вероятно, обознались.

– Да, больше, кажется, никто и не проходил мимо. По крайней мере, я не заметил. Я могу, впрочем, предъявить свою находку полицейскому комиссару, так что, если кто будет спрашивать, вы можете указать, где она находится. Мое почтение, сударь!

– Прощайте.

Разговор этот привлек внимание миловидной девушки лет шестнадцати, гулявшей в саду. Фрике это хорошо заметил.

В то же время в одном из окон первого этажа показалась высокая, тоже еще молодая, брюнетка. И в ту минуту, как слуга хлопнул дверью, Фрике услышал резкий, даже несколько грубый голос:

– Что там такое?

– Звонили по ошибке, мадам, – ответил лакей.

– Ну, хорошо! Запирайте, запирайте скорее двери. Что делаете там, мадемуазель?

– Я гуляла в саду с мамой, – ответила молоденькая девушка.

Затем шаги стали удаляться от садовой решетки, и Фрике не мог более ничего слышать. Во всяком случае, он не потратил время понапрасну. Он узнал фамилию: д'Анжель.

Он узнал, что невзрачный старик был слугой в этом доме.

Он узнал, что человек, стрелявшийся в Медонском лесу, живет в этом доме и что, кроме него, тут еще проживают три женщины: высокая брюнетка, которую называли мадам, молоденькая блондинка, которую называли мадемуазель, и еще третья, которую называли мамой.

Все эти сведения были очень важны, и потому Фрике возвращался в Париж в самом веселом расположении духа.

Он был так доволен собою, так уверен в дальнейшем успехе, что и не приметил блузника, все время зорко следившего за ним. Человек этот проследил всю его прогулку по Версалю, с самого его приезда, и теперь на том же поезде возвращался с ним в Париж.

Выйдя из вагона, Фрике кинулся в первый попавшийся фиакр и поехал на улицу Вавен, к Николю.

Блузник с ловкостью обезьяны прицепился к задку экипажа и соскочил только тогда, когда фиакр стал подъезжать к дому Николя.

Переговорив обо всем обстоятельно, приятели расстались до следующего дня. Фрике отправился опять на Итальянский бульвар, чтобы опять превратиться в расторопного Жана, слугу испанца Викарио. Сев в тот же фиакр, гамен опять увозил с собой любопытного человека в синей блузе; но неизвестный исчез с задка кареты еще на полдороге, вероятно, убедившись в том, куда направляется карета. День, действительно, был употреблен с пользой. Так как это был один из тех, в которые Викарио исчезал куда-то на долгое время, лакей его также мог отлучиться, не возбуждая ни в ком никаких подозрений.

Рассчитав кучера на углу улицы Вавен, Фрике, довольный и веселый, подходил к мрачному переулку Гласьер, как вдруг кто-то дернул его слегка за рукав.

– Мосье Фрике! – окликнул его мягкий, приятный голос.

Это была маленькая Этиоле. Миловидное личико Виржини было встревожено, она беспокойно оглядывалась по сторонам.

– Вот сюрприз! Что вам надо, Виржини?

XIV

Перед битвой

Маленькая цветочница была очень взволнованна.

– Мне надо переговорить с вами, мосье Фрике, – начала она.

– К вашим услугам, к вашим услугам, мадемуазель Виржини.

– Только мне не хотелось бы, чтобы меня заметили. Фрике улыбнулся. Они стояли как раз против темного переулка Гласьер.

– Пройдемте сюда, – предложил он. – Ну, в чем же дело?

– Вопрос мой покажется вам, может быть, странным, неуместным. Во-первых, скажите мне, хорошо вам живется у вашего нового господина?

– Я доволен, очень доволен. Конечно, не могу и не должен забыть того, что местом этим обязан именно вам.

– О! Я пришла сюда совсем не для того, чтобы напоминать вам об этом.

– Почему же нет? Вы сами помогли мне тогда завести знакомство с этими господами. Помните, на бегах. Еще я так скучал тогда, так тяготился службой у этого надоедливого провинциала.

– Да, этот испанец и друзья его – мои давнишние покупатели. Они не пропускают ни одного бега, ни одной скачки, и всегда покупают у меня цветы.

– Я ведь просил вас тогда как-нибудь к слову сказать этим господам, что я уезжал перед тем из Парижа на целый год.

– Да, я помню это, но никогда не могла понять, к чему могла вам послужить эта ложь, хотя для вас, мосье Фрике, я, конечно, готова всегда сделать все-все, чего вы только от меня потребуете! С первого же раза, как вы только увидали меня, вы всегда были ко мне так добры, так внимательны. Я с первого же раза так полюбила вас, мосье Фрике.

– Я тоже дружески расположен к вам, Виржини.

– О! Я знаю, хорошо знаю, что значит это расположение, дружеское расположение. Вы жалеете бедную Этиоле и предлагаете ей свою дружбу, как милостыню, как подаяние…

– Ошибаетесь, Этиоле! Совсем… совсем не потому…

– Перестаньте. Я же сама знаю, что таких… таких, как я, не любят… Но, видите, мосье Фрике, и дружба ваша очень-очень дорога для бедной Этиоле, и она, конечно, рада сделать все, чтобы только заслужить и сохранить ее.

Виржини говорила с большим жаром, на глазах ее блестели слезы. Фрике был тронут и взволнован.

– Уже два дня ищу я вас, мосье Фрике, и все не могу встретить, – продолжала цветочница. – Вам грозит большая, очень большая опасность, и я пришла именно для того, чтобы предупредить вас о том.

– Какая? – удивился гамен.

– Точно, определенно ничего не могу вам сказать, мосье Фрике. Знаю только, что за каждым шагом вашим следит этот негодяй Флампен. С утра до ночи болтается он около вашего дома и всюду следует за вами.

– И только-то? – усмехнулся Фрике.

– О! Флампен – скверный, негодный парень. Я его хорошо знаю. Он ужасно зол на вас за то, что вы тогда вступились за меня… Ведь я бросила его с тех пор.

– Неужели он не понимает, что вы бросили его просто потому, что он вам опротивел? Вы разлюбили его – вот и все.

– Да я никогда и не любила его.

– Как не любили? Но почему же вы…

– Смешной народ эти мужчины! Отчего да почему? Да я и сама не знаю почему! Связалась, потому что не хотела отстать от своих подруг, те уже давно обзавелись дружками… Но с того памятного дня он мне окончательно опротивел, с того дня, как я сравнила его с… с другими, – потупилась Этиоле. – Говорю вам, мосье Фрике, что у этого негодяя недоброе на уме, – прибавила она.

– Очень вам благодарен за то, что вы предупредили меня, Виржини. Буду осторожнее.

– Он выдумал теперь торговать собаками. Это собачье ремесло ему и на руку, так как он может, не возбуждая ничьих подозрений, шляться дни и ночи по бульварам и людным кварталам. Вы можете его встретить на каждом шагу.

– Это, конечно, надо принять к сведению.

– Мне пора, до свидания, мосье Фрике! Да хранит вас само Провидение!

– А вы верите в Провидение, Этиоле?

– Бывают минуты.

Она отвернулась, чтобы скрыть непрошеные слезы, и пошла по направлению к бульвару. Характер этого странного создания являлся еще загадкой для Фрике, и загадкой довольно интересной; но в настоящий момент у него было столько дела, что некогда было размышлять о достоинствах и недостатках Виржини.