— Но какова же моя роль во всем этом, Лилит?

— Прежде всего, я настраиваюсь на твой магнетизм, чтобы пополнить свой. Я делала это несколько раз и раньше, и поэтому ты чувствовал себя более мирно и удовлетворенно, потому что у тебя было больше жизненных сил, чем тебе требовалось, и ты не знал, что с ними делать, они разрывали тебя на куски. При помощи того, что я получила от тебя, я выстроила то, что называется моей магической индивидуальностью; я начала становиться тем, чем должна была стать. Я не смогла бы сделать этого только лишь со своими жизненными силами, потому что жизненных сил отдельного человека достаточно только для одной полноценной личности, и поэтому, чтобы выстроить магическую индивидуальность, их нужно позаимствовать у кого-нибудь еще.

— Как ты это делаешь?

— Сейчас объясню. Ты отдаешь их мне, когда чувствуешь себя сильным в отношении меня; но это путь созидания, магический путь, который я покажу тебе в свое время.

— Мне приятно знать, что я хоть что-то делаю. У меня ужасной силы инстинктивное желание посвятить тебе всю свою жизнь. Не знаю, как описать все это. Отдать всего себя, позволить тебе взять меня. Я всегда думал, что мужчина хочет обладать женщиной, но я этого не хочу; я хочу, чтобы ты мною обладала.

Это было последней вещью, о которой можно было подумать, глядя на этого сурового и динамичного мужчину; но я заметила, что самые большие собственники всегда оказываются слабовольными; они настолько привыкли доминировать, что хотят благосклонного удовлетворения их самолюбия в тайном царстве любви. Такому мужчине, как Малькольм, который автоматически доминирует в любой ситуации, нравится, чтобы им управляла женщина, которую он любит.

Он снова заговорил.

— Я всю свою жизнь привык делать все без того, что большинство мужчин считают главным поводом для действий. Я не думаю, что физическое воздержание принесло мне определенный вред, — все происходило само собой, более или менее автоматически. Что было самым болезненным — это особого рода пустота, которую очень трудно описать. Это не просто одиночество. Я мог ощущать это, когда вокруг меня была толпа студентов, хватавшая мои слова на лету; я мог ощущать это, когда весь день имел дело с человеческими существами, пока не уставал смотреть на них, и все равно оставаться в одиночестве. Кроме того, человеческие существа — это моя работа, и Бог знает, чем они меня наполняют. Это не недостаток отношений — люди просто слишком рады услышать то, что я хочу сказать; мне достаточно всего лишь согнуть палец, и они приподнимаются и просят. Если бы я хотел, то у меня были бы приглашения на обед, на все вечера недели; ты даже не могла представить себе это, видя мое угрюмое лицо и слыша мое косноязычие, но это правда, можешь поверить мне на слово.

Я ему вполне верила. Он был очень динамичной личностью, а такие всегда интересны. Если бы он умел быть более лояльным, то имел бы большой вес в обществе, в котором мог бы занять весьма выдающееся положение.

Он продолжал:

— Когда я был помоложе, были случаи, когда я ощущал эту пустоту настолько остро, что убегал и подолгу сидел в чайных, — и только в таких местах я мог находиться среди людей. Лилит, ты можешь подумать, что я ходил туда, чтобы пялиться на женщин, но это не так. Я ходил туда, чтобы посмотреть, как любезничают влюбленные пары; и от этого я получал очень интересного рода удовлетворение, как будто часть их эмоций проходила через меня. В конце концов я прекратил это, потому что ощутил, что деградирую, и подумал, что совершил ошибку. Я никому не причинил боли тем, что смотрел, и, безусловно, это помогало мне. Не скажешь ли ты сейчас, в твоих терминах, что они отдавали мне магнетизм, когда любезничали, и что я телепатически улавливал его?

— Нет, не телепатически. Этот термин хорош лишь для астральных отношений. Ты улавливал их магнетизм магнетически, посылая длинные призывы своей аурой и собирая их обратно.

— Тогда почему этого не делают автоматически постоянно, в автобусах, метро и т. д.?

— Потому что, чтобы делать это, нужно настроиться на определенные волны человека. Это происходит не совсем автоматически. Кроме того, должна быть ответная реакция. Ты ничего не получишь от человека, который ничего не подозревает и безразличен.

— Но как же я мог подслушать влюбленные парочки? Они не подозревали обо мне и, конечно же, были абсолютно безразличны, они были увлечены друг другом.

— Эмоционально возбужденный человек открывает свою ауру и выделяет эманации. Я полагаю, что ты в своем воображении отождествлял себя с возлюбленным девушки и поэтому погружал себя в их атмосферу.

— Да, думаю, что так и было. Но разве это не грязный обман?

— Это не для всех подходит. Есть лучшие способы достичь таких же результатов.

— Это те лучшие способы, которые касаются тебя?

— Да.

— Ты хочешь, чтобы я делал с тобой то же, что я проделывал с теми влюбленными парочками? Устанавливать отношения с тобой не физически, а в воображении?

— Это определенный эксперимент, который я хочу с тобой проделать.

— Но что же произойдет в самом конце? Для нас, я имею в виду, для тебя и для меня. Ты мне очень нравишься, ты ведь знаешь.

— Посмотрим, когда все случится. Я уже говорила тебе, что в магии всегда есть клапан безопасности.

— Рад это слышать. Думаю, что нам этот клапан понадобится очень скоро, если я позволю своему воображению разгуляться. Был случай, когда меня смертельно испугало то, что я из-за тебя потерял голову и сложил ее у твоих ног (чтобы было побольше метафор), и я расстроил тебя так, что ты могла бы отвернуться от меня и не захотеть больше ничего со мной делать, и я мог потерять даже то малое, что у меня было. Я был смертельно напуган этим, Лилит, и именно это заставило меня быть с тобой таким официальным и неотзывчивым. Это было, потому что я не был уверен, что смогу остановиться, если однажды начну.

— Ты боишься давления, не так ли, Руперт? Ведь за тобой вся Природа.

— Да, да. У меня были самые лучшие намерения, но я не был уверен, что сумею довести их до конца. Природа может оказаться слишком сильным соперником. Я предупреждал тебя однажды, что если ты дашь мне палец, я откушу всю руку.

— Мы с тобой можем подурачиться здесь, на софе. Но во время ритуала так действовать невозможно. Там все безлично. Там просто чистая сила, и она вообще не в физическом плане. Физически это имеет простой конечный результат, и мы никогда не позволим этому случиться. Когда ты и я вместе совершаем ритуал, ты представляешь собой архетип мужчины, а я — архетип женщины. Изида и Озирис, если хочешь. Силы приходят к тебе от Солнца, а от тебя ко мне, и от меня — к группе душ рода человеческого, а потом снова возвращаются к Солнцу. Или по обратному кругу — от Луны ко мне, от меня к тебе, потом через группу душ обратно к Луне. То, что я делаю для тебя, я делаю для всех мужчин; и то, что ты получаешь от меня, ты получаешь от Самой Великой Изиды, потому что я Ее жрица, а ты представляешь людей. Ты понимаешь?

— Не все. Это что-то вроде телепатии, да?

— Телепатия — это активный фактор, но это большее, чем просто фактор. Мы связываемся телепатически с групповым разумом расы, но мы передаем космические силы. Д умай об этом так, Руперт. Я то, что я есть, потому что я женщина; и я женщина в силу женского начала в жизни, которое формирует меня и выражает себя через то, что формирует. Но в этом женском начале заключено большее, чем просто существование для поддержания форм выражения, и мы, жрицы Луны, знаем, как обратить его в его чистую форму, не выхолощенную материей, и мы называем ее Лунной силой. Именно это и практиковалось в храмах Великой Богини в древние времена. В наши дни это практикуется в Индии, и они называют это «Тантрой». Где бы ни почитали богиню, там действуют силы Луны, и они важны. Именно их недостаток делает нашу цивилизацию настолько несбалансированной. Католики частично компенсируют это поклонением Пречистой Деве Марии. Звезда Моря — что она, как не Венера Анадиомена — Венера, рожденная из пены?