Изменить стиль страницы

Вот что я сделала для Руперта Малькольма, хотя и сомневалась, будет ли он мне за это благодарен. Знай я наверное, что никогда больше его не увижу, я, не дрогнув сердцем, стала бы подыскивать ему замену. Но некий повелительный голос за моей спиной упорно напоминал: «Вот тот, кто нужен для работы. Если только возможно, он должен быть привлечен к ней. Не обращай внимания на его чувства. Не обращай внимания на свои. Личные чувства в таком деле не имеют значения. Его ждут страдания, а тебе придется идти на риск, но работа должна быть завершена. Вот что важно».

А потом пришло подтверждение, которое никогда не замедлит явиться, когда затеваются большие дела, ибо Потусторонние Силы никогда не требуют слепой веры. Один мой друг пришел и сказал:

— У меня был странный сон. Мне снилось, будто мы с вами были в храме, и Жрец Луны приблизился ко мне и велел сказать вам, что вы должны передать некую весть. Вы знаете, что это значит?

— Да, — сказала я, — знаю.

— И вы ее передадите?

— Да.

— Как?

— Известным мне способом, — сказала я. — Будьте уверены, она дойдет до того, кому предназначена. Но поступит ли он согласно ее велению — посмотрим.

Глава 9

В этот вечер грянула сильная буря. Река вздулась от паводка, вдоль всей Гросвенор-роуд громоздились защитные дамбы из мешков с песком, а м-р Митъярд раздобыл тяжелые доски и вставил их в пазы в нижней части дверного проема. Вместо обычной широкополой фетровой шляпы я надела зюйдвестку и спустилась к верфи посмотреть на паводок. Красивое это было зрелище. Оно всецело захватило меня, и я все смотрела, забыв обо всем на свете, когда кто-то тронул меня за локоть.

Вздрогнув от неожиданности, я оступилась на мокрых досках и чуть не свалилась в воду. В этот момент меня обхватили сзади крепкие, как у гориллы, руки и перенесли в безопасное место. Обернувшись, я увидела бледное, как полотно, лицо доктора Малькольма.

— Боже мой, — сказал он, — вы чуть не упали в реку. Мне ужасно неловко. Боюсь, я вас напугал. Я не хотел. Я заговорил с вами, но вы не слышали.

Он слегка покраснел.

— Не знаю, откуда. Просто знал, и все. Я не смог достучаться к вам в дом и пришел сюда.

Мы медленно пошли по короткой улочке обратно. Доктор Малькольм шагал, не отрывая глаз от земли, ни разу не взглянув на меня и не промолвив ни слова.

— Я рада, что вы пришли, — сказала я, так как пора было прервать молчание. — Мне было бы очень жаль, если бы мы больше не увиделись.

— Я завален работой в госпитале, — ответил он. — Там не хватает людей. А мой ассистент болеет.

Я приняла оправдание, хотя и не поверила его словам; да и сам он чуть погодя пожалел о сказанном.

— Честно говоря, я, пожалуй, мог бы прийти, если бы сильно захотел, но я никак не мог разобраться. Я не мог прояснить для себя взаимосвязь между вами и женщиной, приходившей ко мне во сне.

__ Разве мы не одно и то же лицо? — спросила я

— Не совсем, — ответил он. — Не могу представить, чтобы вы делали то же, что делала она в моем воображении.

Я сочла за благо воздержаться от дальнейших вопросов.

Мы подошли к большой двери. Вставив ключ в замок, я отперла ее, но она была тяжела и захлопывалась под собственным весом. К тому же высокий до колен порог из досок затруднял вход.

— Подайте мне руку, — сказала я, протягивая ему свою. Он подал, но все так же потупившись, то ли желая избежать моего взгляда, то ли чтобы поглазеть на мои ноги. Так мы и вошли в дом.

— Чем здесь всегда так пахнет? — спросил он, входя через внутреннюю дверь в большой зал.

— Когда как, — ответила я. — Сегодня здесь пахнет ладаном.

— Зачем вы этим пользуетесь? — спросил он.

— Ради психологического эффекта, — сказала я.

Он подошел к огню, повернулся к нему спиной, и сунув руки в карманы, так что мешковатый пиджак встопорщился, словно перья разъяренной птицы, уставился в пространство с погасшей сигаретой во рту. Не хватало только лихо сдвинутой на ухо фуражки, чтобы сделать его точь-в-точь похожим на морского офицера, стоящего на вахте. Вскоре он заметил, что сигарета давно погасла, и швырнул ее в огонь.

— Меня уже тошнит от центральной нервной системы, — заявил он.

Кто бы мог поверить, что это говорит мировой авторитет в этой области!

Он выудил из кармана смятую пачку сигарет «Плейере» и закурил, не спросив моего разрешения.

— В госпитале был жуткий скандал.

— Из-за чего?

— Из-за меня, как всегда. Скажите, мисс Морган, вы тоже считаете, что у меня ужасные манеры?

Они были просто чудовищными, но у меня не хватило духу сказать ему это.

— Мне кажется, вы очень рассеянны, — сказала я, — и по этой причине обижаете людей без всякого злого умысла.

— Почему же эти дураки не видят, что я вовсе не хотел никого обижать?

— Возможно, потому, что они дураки.

— Да, по-видимому, так и есть. Но я-то из ряда вон выходящий дурак, видит Бог, и я отлично это понимаю!

— Это уже начало мудрости.

— Я тоже это понял. Я не собирался ни приходить, ни встречаться с вами снова, пока сам во всем не разберусь.

— Ну и что, разобрались?

— Нет. Ничего не получается. Вот почему сегодня я здесь.

Я почувствовала, что он сделал очень важное признание.

— Вы звали меня, — сказал он, констатируя факт.

— Да, — сказала я.

— Почему вы это сделали?

— Потому что вы мне нужны.

— Для чего я вам нужен?

— А это, — сказала я, — длинная история. Если вы захотите, то сможете оказаться для меня очень полезным.

Он переваривал мои слова, докуривая сигарету. И наконец заговорил.

— Я вам расскажу, какая у меня ситуация. — Я заметила, что он даже не спросил, как я собираюсь его использовать. — Я женат. Моя жена — инвалид. Она живет на взморье. Обычно я навещал ее примерно раз в две педели по выходным, но ее доктор велел мне убраться подальше. Я только расстраивал ее своими визитами. В Лондоне и еще в нескольких местах я занят по горло, но при необходимости могу основательно сократить объем своих дел. Думаю, многие будут этому только рады. Я должен зарабатывать определенную сумму, чтобы обеспечить жену, но это я всегда смогу сделать. Во всем остальном я полностью в вашем распоряжении.

Эта неожиданная и полная капитуляция совершенно застала меня врасплох. Я знала, что рано или поздно он непременно к этому придет, но думала, что это будет происходить постепенно, и теперь не знала, что делать со своим замечательным рекрутом. В голове у меня было пусто, и только раз за разом всплывал в памяти лимерик Хилари Беллока:

Помню, тетка моя из Бостона,

Завела себе в доме питона…

С той поры целый год

Тетку ищет народ —

Ведь не писаны змеям законы.

Я заговорила каким-то не своим голосом, заставив его оглянуться.

— Это чрезвычайно щедрое предложение. Слишком щедрое, чтобы я могла немедленно поймать вас на слове. Вы должны лучше узнать и меня, и то, чем я занимаюсь. Только после этого, если вы повторите свое предложение, я с радостью его приму.

— Отлично. Как вам будет угодно. Я не имею ни малейшего представления о том, чего вы хотите, но сделаю, что смогу.

— Тогда присаживайтесь, — сказала я, — я приготовлю вам чаю, а потом поговорим.

Он послушно уселся в мое любимое кресло. Я подгребла горячие уголья ближе к краю, опустила на них железную решетку и приготовила гренки на деревенский манер. Он неотрывно, со все возрастающим вниманием следил за моими движениями по мере того, как по комнате начал распространяться аромат жареного хлеба. В конце концов, он съел столько гренков, что я стала опасаться за его здоровье.

Собрав чайную посуду на столик на колесиках, я отвезла ее на кухню, бывшую некогда ризницей, чтобы мистер Митъярд занялся ею на досуге. Мои методы ведения домашнего хозяйства очень просты и вполне эффективны. Затем, выскользнув в спальню, я переоделась в свободное одеяние радужных цветов, в котором всегда хожу дома. Это, подумала я, будет в самый раз для доктора Малькольма.