«Ты что-то сказал?» — спросил его Тузик совершенно спокойно.
«Я сказал, что ты дворняга! И пахнет от тебя так противно, что я сейчас чихну, если ты не уберёшься! А я, да будет тебе известно, недавно перенёс простуду, и чихать мне вредно!»
Тузик пропустил всё это мимо ушей. Он был занят кое-чем другим. Ему очень понравилась подушка, на которой лежал Сандик. И корзинка.
«Неплохая постелька», — сказал он с уважением.
«Будь уверен!» — буркнул Сандик и перевернулся, устраиваясь поудобнее на своём ложе.
«Мягко тут, наверно», — продолжал Тузик.
Но Санди не удостоил его ответом. Он закрыл глаза и притворился спящим.
«Я тебя спрашиваю — мягкая подушка или нет?» — повторил Тузик.
Санди молчал.
Что ж делать псу, который на серьёзный вопрос не получает ответа? Нужно попытаться найти ответ самому, правда? Так Тузик и поступил.
Осторожно, полегонечку, чтобы не показаться нахалом, он поставил одну лапу на подушку. Подождал минутку. Поставил вторую. «Мягко тут лежать, очень мягко», — сказал он вежливо Сандику и опёрся левой задней лапой о край корзины.
Потом поставил правую лапу. И уселся на краю подушки, наслаждаясь тем, как тут мягко и уютно. Сандик не шевелился.
Тогда Тузик осторожненько лёг на подушку. На самый краешек, понятное дело.
«Тебе тут достаточно места, правда?» — вежливо спросил он.
Не получив ответа, понял, что действительно никому не мешает. Тут он улёгся поудобнее. Вытянул лапы.
«Убирайся отсюда!» — зарычал разъярённый Сандик.
«Фу, какой ты жадюга! — укоризненно сказал Тузик. — Съем я твою подушку, что ли?»
«Да мне уже лежать негде, я сейчас упаду!» — бесился Сандик.
«Нет, нет, не падай — тебе это может повредить. Лучше сойди сам!» — посоветовал Тузик и разлёгся так привольно, что Санди очутился на полу.
«Ай-ай-ай! Отняли корзинку! Спихнули меня с подушки!» — скулил англичанин.
«Фу-у, как нехорошо жаловаться! Да не будь ты таким жадным! — выговаривал ему Тузик. — Погоди, дай мне немножко полежать. Сейчас пущу тебя».
Но Санди не угомонился. Он долго скулил, визжал. Наконец с плачем побежал к своей хозяйке.
Вскоре они оба появились в комнате. Впереди, не переставая скулить, бежал Санди. За ним, в шлёпанцах и халате, спешила панна Агата.
Ужасная картина предстала её взору. Уютно свернувшись клубочком, в корзине лежал Тузик.
— Вон! Вон отсюда! Убирайся! — налетела она на злодея, обидевшего её сокровище.
У Тузика была своя гордость. Он терпел, когда на него кричала тётка Катерина. Тётка Катерина — это тётка Катерина. Как никак, первое лицо в доме. Все должны её слушаться, потому что она всех кормит.
Но чтобы эта чужачка, неизвестно откуда взявшаяся, смела орать на хозяйского пса в его родных стенах?.
«Нет, это уж слишком!» — твёрдо сказал себе Тузик.
Он оскалил зубы и глухо заворчал: «Прошу не повышать голоса!»
— Сойди с подушки! Вон отсюда, дворняга несчастная! — И панна Агата попыталась схватить Тузика за шиворот.
«Теперь пеняй на себя!» — зарычал Тузик. И — тяп панну Агату за палец. А зубки у него были, как иголки!
— Ах, ты кусаться! Ну погоди же! — закричала дама и побежала в свою комнату.
«Ага! Чья взяла?» — крикнул Тузик ей вслед.
И, чтобы показать, что он победил и презирает побеждённого врага, снова свернулся клубком и улёгся — хвостом в сторону гостиной.
Но панна Агата тут же вернулась. С зонтиком в руке. Она приближалась к Тузику, раскрыв зонтик и выставив его вперёд, как копьё.
Пёсик разинул пасть, превесело улыбаясь.
«Вот это потеха! — подумал он. — Никогда я ещё так не веселился!»
И прежде чем панна Агата успела что-нибудь предпринять, Тузик вскочил, подбежал к ней, схватил зонтик за край, там где была кисточка, и ну дёргать, вырывать, трепать.
Началась борьба. В пылу сражения всё завертелось. Халат панны Агаты надулся, как парус. Мазнул Тузика по носу.
«Хватит играть с зонтиком! — решил Тузик. — Давай ловить эти крылья!»
Он выпустил зонтик и вцепился зубами в край халата. Тут пошла настоящая карусель!
Панна Агата, стремясь освободиться от собаки, завертелась волчком. Завертелся и Тузик.
Он с размаху налетел на Сандика и загнал его под шкаф. Потом треснулся головой о ножную скамеечку. Скамеечка полетела, как бомба. И ударилась о столик — шаткий столик на трёх тонких ножках.
А на этом трёхногом столике стояла пальма — любовь и гордость тётки Катерины.
Столик с пальмой не придумал ничего лучшего, как покачнуться в одну сторону, потом в другую! Пальма зашаталась и грохнулась на пол! Прямо под ноги панне Агате. И наша гостья во весь рост растянулась на полу.
— Ой, Иисусе! — воскликнула, войдя в комнату, тётка Катерина.
Увидев её, Тузик понял, что пришло время удалиться. Он уже собирался вот-вот прошмыгнуть мимо тётки Катерины, но тут почувствовал на шее её костлявые пальцы…
Катерина за шиворот потащила Тузика из комнаты. По дороге выдала ему полной мерой и за то, что он свалил пальму, и за то, что обидел гостью. Отвесив последний шлепок, крикнула в виде напутствия:
— Не смей мне на глаза попадаться!
И выкинула беднягу на двор.
Тузик, припадая на левую заднюю лапу, поплёлся в конуру. Рыжий был уже там и глодал излюбленную их игрушку — баранью лопатку, единственное утешение во всех невзгодах собачьей жизни.
Тузик потянул кость к себе и нехотя, только чтобы убить время, принялся глодать баранью лопатку с другого конца.
Рыжий не протестовал. Он сочувствовал Тузику от всей души. Ведь оба они пострадали из-за тётки Катерины!
Собаки глодали кость, глодали, пока наконец не заснули носом к носу.
Так общее несчастье объединило измученные собачьи души, а сон их исцелил.
Миновал обеденный час. Выспавшийся Рыжик заметил, что дверь кухни приотворена. Ну как было устоять перед таким искушением? Он сунул нос в щель. Но на пороге его встретила Имка.
«Мой юный друг, — мяукнула она, — будь ты постарше, я бы с тобой не стала и говорить, но так как ты молод и неопытен, предупреждаю тебя: не входи, а то достанется».
«Ну да ещё! Сама-то была в кухне, а мне нельзя?» — обиделся Рыжик.
Кошка была весьма самолюбива и постеснялась признаться, что её самоё только что изгнали из комнат. Она нахмурилась и проворчала:
«Как хочешь, дружок! Во всяком случае, ты предупреждён. Тётка Катерина объяснит тебе всё остальное».
Она перескочила через Рыжика, не спеша пересекла двор и заняла свой обычный наблюдательный пост на крыше сарая.
В душе Рыжика происходила мучительная борьба.
С одной стороны, не верить кошке нельзя. Ведь и у Тузика болят все кости… И сам он знает, что тётка Катерина сущее чудовище…
С другой стороны… Из кухни долетают такие ароматы, что камень бы не выдержал, не только что собака!
Бедняга вертелся возле порога и тихонько повизгивал. То и дело заглядывал в сени. Если в кухне слышался подозрительный шум, Рыжик сразу прятался. Но и у собачьего терпения есть границы.
Ежедневно после обеда тётка Катерина ополаскивала горячей водой все кастрюли, тарелки, сковородки. И этот вкуснейший соус выливала в собачьи миски — для вкуса.
Собаки прекрасно знали, когда это происходит. Они узнавали это по звону посуды.
И не было силы, которая тогда могла бы удержать их от вторжения на кухню.
Они стояли над своими мисками — ждали, пока их кушанье остынет. А тем временем наслаждались чудесным запахом.
Каждый из вас, бог знает сколько раз, забегал на кухню, когда там варили варенье. Так что вы понимаете Тузика и Рыжего, правда?
И вот, когда Катерина загремела кастрюлями, Рыжик не утерпел.
«Тузик! Пора!» — крикнул он и одним прыжком очутился в кухне.
Но, оказавшись с глазу на глаз с тёткой Катериной, даже присел со страху. Сейчас она схватит выбивалку — и конец!