Ответ: На одном уровне не стояли даже кроманьонец с самого первого своего обозначения в мире, с одной стороны, и неандерталец — с другой. Что же говорить об их потомках?

6. Вопрос: «Если вы все поняли уже, но испытываете некоторое напряжение, сами стесняетесь неловкости, стихийно возникающей у вас при контактах с людьми другой кожи (лучше об этом прямо сказать, чем утаить), то не известно ли вам, что это — характерное проявление чувства непривычного, принципиально не отличающегося от того, что с вами происходит в чужом доме, в чужом городе (отчего, надеюсь, вы не станете утверждать, что чужой дом и чужой город вообще плохи)? Что это чувство естественно заменяется чувством привычки, как это бывает у всех разумных людей, подолгу живущих среди чужих? Что, если другая группа людей вызывает у вас какие-то отрицательные эмоции, — самое ужасное, что можно сделать, это сделать отсюда большие выводы и начать культивировать свои чувства?».[141]

Ответ: Привыкнуть можно даже к камешку в ботинке. Но зачем же добровольно мучать себя и своих близких, заставляя терпеть инстинктивно (то есть по велению самой природы) нетерпимое?! Надо быть извращенцем-мазохистом для этого в отношении себя и извращенцем-садистом — в отношении близких. Нормальный человек, даже если это неловко делать в обществе и даже посреди дороги, остановится, снимет ботинок, вытряхнет камешек, снова обуется и спокойно и радостно двинется дальше в путь.

«Расовые предрассудки, — заключает Эйдельман, — очень стойкая, заразная, но излечимая болезнь».

Мы против любых предрассудков вообще, — ответим мы, — среди которых антирасовые есть наихудшие. Ибо они, мало того что антинаучны и базируются лишь на невежестве и злом умысле отдельных лиц, но крайне вредны для поддавшихся им народов. Это поистине болезнь, привитая нам, не только стойкая и заразная (благодаря массовым кампаниям промывания мозгов), но и смертельно опасная.

Мы делаем все, что в наших силах, чтобы справиться с этой болезнью и избавить от вредных предрассудков для начала хотя бы свой русский народ.