Бронзовая монета Гелиогабала 222 г. н. э.

АВЕРС. Гелиогабал в лавровом венце.

РЕВЕРС. Квадрига с изображением орла — символа сирийского бога солнца Гелиогабала.

Гелиогабал на колеснице, которую тянут две женщины. Камея из белой яшмы.

Со вступлением во власть этого Алексиана или, как он назвался, будучи императором, Севера Александра (222–235 гг.) римское государство вновь вернулось к древнеримским формам правления. Так как Александру было тогда всего 14 лет, то над ним было назначено регентство, и в его главе поставлен старый Ульпиан.

Александр Север. Бюст из Ватикана.

Сенат при этом вновь приобрел значение, правосудие, управление, финансы — все было приведено в порядок. Юный Цезарь и по воспитанию, и по природным задаткам обещал много хорошего в будущем. Когда он достиг совершеннолетия, то должен был пережить тягостное испытание: у него на глазах преторианцы убили Ульпиана, которого они ненавидели, как человека не военного, а потому не хотели ему подчиняться как своему префекту (228 г.). Александр решил, что ему следует стать во главе войска, которое в 231 г. выступило против старинного врага римлян, против парфян, получивших теперь новое наименование персов. Дело в том, что в парфянском царстве произошел переворот, исходивший из Персиды: династия Аршакидов была свергнута и новая возведена на ее место. Артаксеркс, сын Папака, нанес решительное поражение последнему из парфянских царей, Артабану V, в 226 г., и новый дом Сасанидов, воскресив в народе древнеперсидские воспоминания о временах Кира и Дария, возбудил в нем жажду к завоеваниям на Западе. Север Александр, по-видимому, воевал довольно счастливо, в 233 г. возвратился в Рим, а затем в 234 г. снова двинулся в поход, чтобы защитить границу римского государства от аламаннов. Но здесь, около Могонтиака (Майнца), молодой император был убит возмутившимися солдатами (235 г.).

Войска были недовольны тем, что Север Александр намеревался в ближайшем будущем вновь двинуть их на Восток. Они провозгласили императором Максимина, германца, великана, одаренного богатырской силой и прославленного своими воинскими подвигами; принимал ли он какое-нибудь участие в убийстве благородного Севера — неизвестно.

Максимин. Бюст в Лувре.

Он успешно воевал с аламаннами и далеко проник во владения независимых германцев (в 237 г.). Но избрание в императоры полуварвара и человека столь низкого происхождения большинству римского народа не понравилось. Недовольство проявилось и в Риме, и во всей западной половине государства. Тут ясно обозначился новый и весьма своеобразный политический элемент, которому предстояло в ближайшем будущем приобрести большое значение: этот элемент был провинциальный партикуляризм, вызванный тем сильным культурным развитием, которому провинции были обязаны тесной связью с империей. В Африке не захотели признать Максимина императором и провозгласили 80-летнего наместника провинции Гордиана — человека, всеми уважаемого. Гордиан, приняв в соправители своего 46-летнего сына, тоже Гордиана, стал хлопотать об утверждении своего избрания сенатом.

Гордиан III. Мраморная статуя из Лувра.

Сенат, обрадованный этим поводом к непризнанию Максимина, произнес против него приговор, ставивший его вне закона. Но тот, несмотря на это, двинулся к столице со своими легионами. Как раз в это время оба Гордиана — и отец, и сын — пали в битве против наместника Мавретании, который оказался приверженцем Максимина. А между тем сам Максимин уже приближался к Риму, где все боялись его гнева: он уже дошел до Аквилеи. С мужеством отчаяния сенат поспешил избрать двоих правителей, Максима и Бальбина, к которым он присоединил внука Гордиана, Гордиана III. К счастью, еще прежде, чем дело дошло до решительной битвы, войско Максимина взбунтовалось, и он, вообразив, что его дело проиграно, сам лишил себя жизни. Но смятение и после этого не улеглось, и два императора — Гордиан III и Марк Юлий Филипп Араб, явились на короткий срок у власти, также быстро сошли со сцены и были заменены третьим императором, Децием Траяном, которого дунайские легионы почти насильно заставили в 249 г. принять бразды правления. И вот он энергично взялся за управление и всю свою энергию направил против двоих врагов: против христиан и готов, которые казались ему одинаково опасными.

Положение христиан, которые при последних правителях со времен Севера Александра чрезвычайно усилились, стало важным государственным вопросом. Теперь, не глядя на печальное однообразие войн и узурпации, беспрестанные перемены правительства, солдатские восстания и всякого рода кровавые деяния, можно проследить, как среди всех этих печальных явлений совершился один из поразительнейших, величавейших и благотворнейших переворотов.

Великое событие, составляющее главный центр истории человечества — явление Спасителя, его земная жизнь, учение, страдания и смерть — прошло почти незамеченным вне тех ближайших кружков, среди которых оно совершилось. Все это случилось в одной из отдаленнейших провинций римского государства, только тем и привлекавшей внимание римских и греческих бытописателей и государственных людей, что ее население, по своим религиозным воззрениям, резко и странно отличалось от всех остальных народов. По приказанию Понтия Пилата, бывшего прокуратором Иудеи при Тиберии, желавшего угодить наиболее влиятельной партии — фарисеям, ревнителям древнеиудейского закона, Христос, основатель и глава нового религиозного учения, был распят на кресте в Иерусалиме. Римлянин, произнесший приговор, приказал прибить на Христовом кресте надпись: «Иисус Назарянин, Царь Иудейский» — и этой надписью не только обозначил то, что в глазах римского чиновника являлось виной пострадавшего, но и горько насмеялся над национальными упованиями иудейского народа. И цезарский прокуратор, и та партия фанатиков, которая добилась казни, одинаково думали, что этим будет покончено дело, возбудившее в населении изумительное, непонятное язычнику волнение. Им и в голову не приходило, что ученики распятого Христа, уверовавшие в то, что он есть сын Бога живого, разнесут его проповедь по всему миру, и что это учение, укоренившись в сердцах верующих, сплотит их в такую тесную общину, против которой бессильной станет всякая человеческая мощь. Сначала доступ в эту общину был открыт только иудеям, и первые апостолы — люди простые и неученые, рыбаки с того Генисаретского озера, на берегу которого любил пребывать их Учитель — весьма естественно распространяли учение Христа только между своими земляками. Но вскоре нашелся человек, который решился шире раздвинуть грани учения Христа: это был Савл, уроженец г. Тарса в Киликии, сначала ревностный гонитель христиан, а затем, просвещенный чудом, горячий провозвестник Слова Христа.

Крещение Христа. Фреска II в. н. э. из Санта-Лючии.

Он первым решился выступить на борьбу с язычеством в самых избраннейших центрах его в Эфесе, Афинах, Коринфе и Риме — и стал распространять новое учение с той смелостью, какой мог обладать только человек, глубоко проникнутый сознанием своего призвания, а потому с одинаковым жаром проповедывавший Слово Распятого и Воскресшего Христа и перед шумящей толпой, потревоженной среди своих обыденных забот и предрассудков, и перед лицом насмешливых и скептических представителей господствующих философских школ.