Начали появляться изображения. Они быстро проплывали по спокойной поверхности воды. Он увидел мать, разговаривающую с сестрами, они склонили головы поближе друг к другу, обсуждая какой-то очередной коварный план. Их изображение сменилось братом Дайнином, практикующимся с мечами. Затем так же быстро сменилось несколько сцен по всему городу: лица и места, Дриззту не известные.

Наконец он понял. Это чаша наблюдения. Он слышал как-то раз Матрону Мэлис, говорившую о ней Бризе — она не заметила, что Дриззт близко. Одно из величайших сокровищ Дома До’Урден.

“Ты должен убраться отсюда, Дриззт”, предупредил его голос разума. Совет этот, однако, потонул в охватившем его возбуждении. Чаша может показать ему все, что он захочет! Но что он попросит? Может, стоит позволить чаше решить за него?

Он обхватил обод и приказал: “Покажи мне что-нибудь важное”. Металл, казалось, загудел под его ладонями.

На мгновение он подумал, что его пожелание привело магическую чашу в замешательство, потому, что вода вновь стала темной, такой черной, что даже смотреть на нее было больно. Затем тьма превратилось в пламя. Огонь отступил, открывая его взгляду прекрасный кинжал на каменной ступеньке. Пурпурный камень подмигивал в рукояти, клинок все еще светился жаром огня. Дриззт прикусил губу. Кинжал казался реальным — таким реальным, что, прежде чем он сообразил что делает, он потянулся в чашу, проникая рукой под холодную гладь воды.

Пальцы сомкнулись на обжигающе горячем металле.

С воплем удивления и боли, Дриззт отдернул руку. Вода забурлила, раздалось шипение. Наконец пар рассеялся. Дриззт смотрел в страхе и изумлении.

“Что я наделал?” прошептал он.

В ладони он сжимал кинжал, металл его был теперь холоден, остуженный водой наблюдающей чаши.

Глава 9. Паучья драгоценность

Реальность поплыла, затуманилась и вновь сфокусировалась вокруг Закнафейна. Он вновь стоял высоко над центром запутанной паутины Мензоберранзана. Нарбондель. Камень под ногами был холоден, но магические огни уже плыли по улицам города — архимаг приближался, чтобы начать новый день. Фестиваль Основания. У Зака почти не оставалось времени.

Мастер оружия нашел знакомую расщелину на верхушке колонны, и запустил внутрь руку, нащупывая кнопку. Вновь открылась темная дыра в камне. Не мешкая, Зак ступил на винтовую лестницу, приспосабливая эльфийское зрение к новому окружению.

Очень быстро он убедился, что кинжал исчез. Он не мог отлететь далеко, а яркий камень в рукояти был бы отлично заметен на ступеньках. Зак выругался, на всякий случай пробежавшись вверх-вниз по лестнице еще раз, просто для уверенности. Но он уже знал, что не найдет кинжал, и не ошибся. Он вновь вскарабкался наверх и раздраженно закрыл за собой дверь.

“Ну и где он?” спросил он в темноту.

Паучий Маг сказал, что Кинжал не был уничтожен, и Зак верил его словам.

“Джалинфейн не лгал мне. Мы с ним родственные души”.

Но раз так, если реликвию не уничтожило, значит остается только один вариант. Ее достал кто-то другой. Но кто? И где кинжал теперь? Фестиваль Основания вот-вот начнется, и времени не было на то, чтобы обыскать даже маленький участок города, тем более весь город. Похоже, его поиски прощения закончились неудачей в самом начале.

Зак рассмеялся. Что за глупость! У него ведь есть способ найти кинжал. Потянувшись к мешочку на шее он вытащил паучью драгоценность, и поместил камень на вытянутую ладонь. Рубин в брюшке мигнул, оживая. Паук забегал по ладони и замер. Зак проследил глазами, куда указывает паук. На запад.

Времени мешкать не было. Зак спрыгнул с колонны в восходящий поток, обернувшись в пивафви и позволяя теплому воздуху спрятать тепло его тела от посторонних глаз. Опустившись наземь, он окунулся в лабиринт улиц, как раз в тот момент, когда процессия архимага добралась до основания Нарбонели.

Архимаг возложил ладони на древнюю колонну. Вспыхнул огонь, заставляя камень слабо светится темно-красным светом. Фестиваль начался.

Глава 10. Гоблин у ворот

Матрона Мэлис удовлетворенно оглядела все вокруг. Все готово к Фестивалю. По ее приказу, слуги выставили в пиршественном зале самые ценные сокровища Дома До’Урден: кресла из костей дварфов, столы с ножками из драконьих клыков, хрустальные сосуды, окрашенные в красный цвет эликсиром из крови наземных эльфов — добытой в рейдах на поверхность. Дом Мэлис не был богатейшим в Мензоберранзане, но ему было чем похвастаться. Матрона Баэнре наверняка будет впечатлена.

Мэлис улыбнулась, но улыбка получилась натянутой. Несмотря на неминуемый успех, ее удовлетворение было неполным. Чего-то не хватало, и она с огорчением поняла, кого. Но без этого неуправляемого мастера оружия будет только лучше, сказала она себе. Она найдет других на замену в своей постели. Да, глупо портить удовольствие от предстоящего дня славы мыслями о Закнафейне.

Дайнин ворвался в зал и низко склонился перед ней. “Прости мое вторжение, Матрона-мать, но ты приказала сообщить, если кто-либо — кто угодно — придет к воротам дома. Появился одинокий гоблин, и он просит нашего гостеприимства”.

Бризы яростно фыркнула. “Бесстыжий ничтожный червяк!” Она взялась за свой змееголовый бич. “Я разберусь с ним, Мать”.

Мэлис посмотрела на дочь. “И снова навлечь на нас немилость Лолт?” издевательски спросила она. “Ну нет. Спрячь свой бич, Бриза. Ты слишком любишь ощущение его рукояти в руках. Возможно, тебе пойдет на пользу напоминание, на что похож другой его конец?”

Бриза ошеломленно посмотрела на нее, и быстро свернула бич, не желая и вправду ощутить его удар на себе.

Мэлис задумчиво погладила подбородок. “Паучья Королева появится сегодня в городе, а в каком облике — предсказать невозможно. Мы не можем рисковать нарушая гостеприимство”. Она повернулась к сыну. “Дайнин, приведи гоблина сюда. Что бы он не хотел, он получит”.

Дайнин был удивлен, но у него хватало мозгов не переспрашивать матрону-мать. Через несколько минут он вернулся с гоблином — низкорослым, зеленокожим, с уродливым лицом. Мэлис победила собственный порыв вонзить кинжал в его глотку. Слишком много было историй о семьях, которые дурно обошлись с каким-нибудь отвратительным существом, а потом узнавали что это была сама Лолт принявшая другое обличье — например, когда все съеденное ими оказывалось отравленным. Мэлис заставила себя улыбнуться.

“Добро пожаловать в Дом До’Урден” выдавила она. “Не желаешь ли вина?”

Гоблин кивнул, потирая скрюченные ладони и оскалив желтоватые клыки в улыбке. “Хха, как люблю я Фестиваль Основания!” прохрипел он.

Сама Мэлис обмывала ноги гоблина в серебряном тазу, когда распахнулись двери пиршественного зала и вошла Матрона Баэнре.

“Не забудь еще вымыть между пальцами”, раздался скрипучий голос старухи. “Гоблины не отличаются пристрастием к гигиене”.

Мэлис вскочила на ноги, лихорадочно вытирая ладони о мантию. “Матрона Баэнре! Я только… я… я просто хотела…” Щеки ее горели от смущения.

Баэнре хмыкнула, опершись на посох. “Не беспокойся, Матрона Мэлис. Я уважаю в матроне-матери понимание ценности традиций. Но, думаю, этому гоблину уже оказано столько почтительности, сколько традиции обязывают, с него хватит”.

Гоблин поднял выпученные глаза, сообразив что развлечение закончилось. Мэлис кивнула Дайнину, и ее сын, схватив гоблина, потащил его, отбрыкивающегося и вопящего, прочь из зала. Мэлис с облегчением вздохнула. Начало получилось несколько неуклюжим, но кажется, особого вреда это не принесло. Возможно, все еще выйдет удачно. Вернувшись к протоколу, она опустила голову в формальном приветствии.

“Твое присутвие в этот праздничный день честь для нас, Матрона Баэнре”.

Древняя матрона ответила нетерпеливым взмахом ладони. “Естественно. Так, где тут грибное вино? Я хочу пить”.

“Прошу сюда”, ответила Мэлис, ведя Матрону Баэнре к столу. “Я уверена, ты будешь довольна”.