Глава 6

Мэй протянула мне стакан.

– Приди в себя, Джим. Умоляю, приди в себя.

Я проглотил ром как воду. Налил еще и тоже влил в себя. Бесполезно. Ледяной комок продолжал давить на желудок.

– Что же мне теперь делать? – спросил я у Мэй.

Она машинально расправила складки платья на груди. Глаза ее еще оставались округленными.

– Не знаю. Ты и правда не помнишь, что именно ты хотел сделать для того, чтобы спасти Пел?

– Совершенно не помню.

– А кто такой этот Мантин?

– Не знаю.

– Ты меня не обманываешь, Джим?

– А зачем мне тебя обманывать?!

Мэй на мгновение отвернулась. Ее глаза наполнились слезами.

– Я знаю, что ты соврал мне в одном пункте.

– Что?! – вскричал я.

Мэй взглянула мне в глаза.

– Ту ночь ты провел с женщиной.

У меня от неожиданности пропал голос.

– С чего ты это взяла?

– Когда ты вернулся сегодня утром домой, воротник твоей рубашки был обильно раскрашен губной помадой. Вешая твой костюм в шкаф, я нашла на нем полдюжины каштановых волос. Не знаю, кто она, но волосы у нее красивые.

Мэй села на диван и сложила руки на коленях. Она беззвучно плакала.

Я попытался было заговорить, но мне нечего было сказать.

– А кроме того, – продолжала Мэй, – кто-то прошлой ночью позвонил сюда по телефону. Мужчина. Было примерно половина первого. Он сказал мне, что ты только что поднялся в номер в «Глэдис Отеле». С женщиной. Имени женщины он не назвал.

Я снова налил себе рома. Мэй взглянула на стакан.

– Если ты напьешься, то вообще ничего не сможешь уладить.

Я поставил стакан на стол. Мэй вытерла глаза подолом платья. Под платьем были только трусики. Лу была классом ниже Мэй. Лу возбуждала, и только. Мэй была красивой и доброй. Более того, Мэй ни разу ни в чем меня не разочаровала. Я чувствовал себя таким же дурнем, как один библейский персонаж, который уступил право перворождения за миску чечевицы. Мэй разгладила платье на коленях.

– Извини меня за слезы. Я не хотела тебе об этом говорить.

– Ну, почему бы нет? – сказал я с раздражением, так как чувствовал себя неправым.

– Потому что я думаю, что в этом есть и моя вина. Вчера вечером, после твоего ухода, я поняла, что ты должен был испытывать. Был день твоего рождения. Кендалл выгнал тебя с работы. У тебя были неприятности, но ты пришел домой с улыбкой, чтобы не расстраивать меня. А я, желая сделать тебе сюрприз, даже не сказала: «С днем рождения!» и накормила к тому же бычьей печенкой и вареной картошкой.

И она снова залилась слезами.

– А когда ты захотел меня обнять, я тебя оттолкнула. Теперь я об этом сожалею.

Я влил в себя содержимое стакана, который поставил было на стол. Никогда в жизни я не был так противен самому себе.

– Сколько уже лет мы с тобой женаты, Мэй? – спросил я у нее.

– Десять, – ответила она, вытирая глаза.

– Ну вот, поверь мне, что за эти годы такое случилось со мной в первый раз, Я, конечно, не ангел. За эти десять лет мне случалось частенько поглядывать на девиц и думать, что неплохо бы было с ними переспать. Мне кажется, все мужчины таковы, и женатые, и холостые. Но дальше этого никогда дело не шло, вплоть до вчерашнего вечера. Это правда. Я проснулся в постели с одной женщиной. Ее зовут Лу. Она работает в конторе шерифа. Но я до сих пор не могу вспомнить, кто кого затащил в гостиницу. Я говорю это не для того, чтобы найти оправдание, так как, господь свидетель, я своим поступком не горжусь. Но я могу поклясться, что кто-то заплатил Лу за то, чтобы она провела со мной ту ночь.

Мэй посмотрела на меня сквозь слезы.

– Что дает тебе основание так думать?

– Ее поведение утром. Лу отнюдь не безгрешна. Но она ни с кем не спит за деньги. А когда я у нее утром спросил в лоб, кто заплатил ей за то, чтобы она со мной переспала, она вдруг разозлилась и сказала: «Ты думаешь, приятно притворяться шлюхой?»

Мэй теребила кайму платья.

– Ты можешь поклясться в том, что это правда, Джим?

– В том, что это случилось в первый раз за время нашей супружеской жизни?

Мне пришлось обратиться к тому, что было свято для нас обоих. К нашей дочурке, которая прожила всего один год.

– Я клянусь тебе в этом памятью Патриции!

Мэй разразилась рыданиями.

– Обними меня, Джим. Сожми. Крепче.

Я сел с ней рядышком и обнял ее. Она уткнулась лицом мне в грудь и довольно долго в этом положении проплакала. Наконец она выпрямилась и вытерла глаза, опять прибегнув к помощи платья. И тут, в первый раз за все время, которое я ее знал, она грязно выругалась. Ругательства, вылетевшие из ее рта, произвели на меня странное впечатление. Как если бы я увидел, что бутон розы выделял желчь.

– Мерзавец! – сказала она. – Грязная сволочь!

– О ком ты?

Мэй вытерла последнюю слезинку тыльной стороной ладошки.

– Ты имеешь право знать все. Но не стоит об этом говорить теперь. Я все расскажу тебе потом. Сейчас важнее поскорее выпутаться из истории с Мантином. Ты не знаешь, откуда он взялся?

– Ни малейшего понятия.

– Он не местный?

Я мотнул головой.

– Меня бы это очень удивило. Если бы он жил в Сан Сити, я бы слышал о нем. Особенно по нашей линии. Это, должно быть, крупный рэкэтир.

– Нет ли у тебя на примете кого-нибудь, кто смог бы его опознать по твоему описанию?

Я на мгновение задумался.

– Может быть, Том Беннер...

– А кто он?

– Судебный исполнитель при судье Уайте. Вот уже тридцать лет он работает при судах штатов Джорджия и Флорида.

– Позвони ему, – сказала Мэй.

Я отыскал номер телефона Беннера в списке телефонных абонентов. К телефону подошла его жена. Я попросил позвать Тома.

– Одну минутку, – сказала она. – А кто его спрашивает?

– Джим Чартерс.

– Привет, старик, – сказал Том, взяв трубку. – Чем могу, быть тебе полезен?

Я описал ему внешность Мантина.

– Ты знаешь этого типа, Том? Может быть, он из Майами?

– Нет, – ответил Беннер. – Не думаю. Ты говоришь, у него вид преступника?

– Да.

– Шикарный костюм? Морщины, между которыми можно спрятать карандаш? Улыбка, от которой стынет кровь? Сигаретки, свернутые вручную?

– Да, так оно и есть.

– Что ему от тебя нужно?

– Он предложил одно дельце, – ответил я, не вдаваясь в подробности.

– Гм... – промолвил Беннер. – Отказывайся, Джим. Я этого молодца знаю. Его зовут Тони. Насколько мне известно, он впервые назвался Мантином. Он более известен под именем Тони Мерез. Я слышал его историю, но не помню сейчас подробностей. Его подобрал в младенческом возрасте знаменитый преступник. И если тот тип, о котором ты говоришь, и есть Тони, берегись, Джим. И держись от него подальше. Это законченный негодяй. Хуже того, он – правая рука Кэйда Кайфера, ты его знаешь. Он крупная шишка в преступном мире. Он хозяйничает на северном побережье залива от Билокси до Аппалачикола. Ходят слухи, что после того, как игорные заведения обложили налогом в десять процентов, Кэйд и его ребята начали вести разведку нашего, западного побережья. Они хотят расширить поле деятельности, чтобы компенсировать потери, понесенные от этого нового налога.

Беннер внезапно рассмеялся.

– Хотя Кендалл и выставил тебя, но это не повод для того, чтобы связываться с этой шайкой, Джим. Кайфер похож на учителя воскресной школы, но доверяться ему не стоит. Что же касается Тони, то, если бы его надо было посадить на электрический стул за каждого убитого им человека, то флоридской полиции пришлось бы запрашивать дополнительные кредиты. Теперь врубился?

– Точно. Спасибо. Тысячу раз спасибо, Том.

Я положил трубку и посмотрел на Мэй. Она была смертельно бледной.

– Ты слышала?

– Да, – сказала она.

Я принялся шагать взад-вперед. Если Тони Мантин, или Мерез, или как его еще, был именно таким типом, как описал его Беннер, мне нельзя было терять ни минуты. Он дорожил Пел, и я обещал ему спасти ее. Он выдал мне десять тысяч долларов в оплату за мои услуги, а я теперь уклоняюсь от выполнения нашего договора. На его месте было вполне логично предположить, что меня перекупили за более крупную сумму и что я его, как он выразился, «надул». А в кругах Мантина есть только одно средство для лечения этой болезни. Рубашка стала мне вдруг слишком мала. Я ослабил узел галстука и расстегнул ворот рубашки.