Кристен снова пообещал Сандре помощь, но не знал, что делать дальше. Не исключено, что Нино просто загулял и Сандра найдет его, вернувшись домой.

В этом он ошибался: Сандра больше никогда не видела своего сына живым. Поздно вечером поступил сигнал SOS с аварийного телефона, приведенного в действие случайными туристами между пикетами 230 и 231. Те нашли тело какого-то местного жителя, юноши лет восемнадцати — двадцати, без признаков жизни.

Через час Кристен мог констатировать, что найдено тело Нино Секки. Оно было сильно разбито о камни, но Кристену не понадобилось прибегать к помощи доктора Бисса, чтобы понять, что рана в области сердца была нанесена стилетом — тонким и острым кинжалом, точно таким же, какой пронзил и сердце Элмера Ханта.

Можно было подумать, что у комиссара Кристена взыграет кровь ввиду перспективы заняться самым громким делом в его карьере. Но он, напротив, в отчаянии ломал руки, горюя над судьбой преступников, губящих свою душу. Правда, кое-какие обстоятельства все же пробудили его к жизни и влили энергию. Бестактность Исмея, горе Сандры, заподозренной во лжи, — вот что заставило Кристена решительно заняться делом. Один из главных свидетелей бесстыдно лгал, и эта ложь была настолько серьезна, что другой мог в критической ситуации прибегнуть к последнему аргументу. Настала пора заняться Кристианом Исмеем, поскольку его противник, старший сын Сандры, был убит кем-то, весьма заинтересованным в его смерти.

Но сердце Элмера Ханта было пронзено, вне всяких сомнений, тем же оружием, которым убит и Нино.

Теодор Кристен сидел дома за чашкой черного кофе, и в голове его бродили мрачные мысли. Все участники разыгравшихся событий могли быть подведены под подозрение.

Вот Александра Секки, женщина, пережившая тяжелое разочарование. Не исключено, что в припадке безумия, для которого он пока не мог найти повода, она могла придумать план мести Элмеру ханту, при выполнении которого погиб и её муж. А потом она могла убить и своего сына — сына Элмера. Кристен не сомневался в отцовстве Ханта — слишком уж отличался Нино от своего брата, тугодума антонио. Комиссар решил, что при случае спросит Сандру, где была она ночью, когда погиб Нино.

Следующий — Кристиан Исмей, человек, которого никто сюда не звал и который появился слишком вовремя, чтобы отрицать отцовство Элмера. С самого начала он не таил неприязненного отношения к Сандре и её сыну. Похоже, интересы брата Элмера он отстаивает уж слишком рьяно. Он даже угрожал Нино перед лицом суда, но, насколько Кристен разбирался в натуре преступников, никогда не сделал бы этого, всерьез собираясь выполнить свои угрозы. Если уж говорить об Исмее, решил комиссар, нужно бы проверить, что он делал в ночь гибели Нино и где был в тот день, когда Элмер Хант сорвался со скалы.

А как насчет Энрико Амелотти? Кристен и вообразить не мог, как тот мог быть связан с трагедией на Молчащих скалах и гибелью Нино. Одно ясно: могильщик Амелотти — странноватый тип, подверженный суевериям, временами производивший впечатление дурачка, а в его жилище кое-что выглядит весьма необычным.

До сих пор комиссару некогда было заняться оружием, которое он нащепал в мешочке в ту ночь, когда на краю ледника столкнулся с могильщиком, несшим соль и шафран в жертву дьяволу Молчащих скал. Соль и шафран — странная жертва. А пистолет? Кристен подумал, что бы спросить Амелотти, куда тот ходил и где принес свою жертву. Комиссар чертыхнулся: ведь этот проклятый могильщик видел дьявола Молчащих скал, принявшего образ молодого человека! Не был ли им Нино? Нужно выяснить, принадлежит ли пистолет могильщику или это вообще чужое оружие.

Итак, его внимания заслуживали трое. Первым был "Приятель Дж.". Теперь стало ясно: именно он заманил Элмера Ханта на стену. "Дж-Дж", — жужжало у Кристена в ушах. Джулио — бессмыслица. Джузеппе Верди — ничуть не лучше. Только лишняя трата времени, эти рассуждения ничего не давали.

Что касается Александры Секки, то, по мысли комиссара, такая женщина могла прибегнуть и к насилию. Она давно и много страдала, а Кристен знал, на что способна людская душа, не находящая утешения в своих муках.

Кристен решил, что с утра справится со своим вторым «я» и займется делом без оглядки на свои моральные принципы. И с первыми лучами солнца комиссар стал другим человеком. Подгоняемый чувством долга, он решительно сел в машину и помчался в отель, где остановился Исмей. Портье сообщил, что мистер Исмей ненадолго уехал по делам и вернется вечером или на следующее утро. Отбыл он пару дней назад.

Первый блин вышел комом: Кристен даже не мог спросить, почему тот не сообщил брату Элмера Ханта о его смерти. Но насчет алиби на ночь гибели Нино ему следует подумать, чтобы избежать многих неприятных вопросов.

Еще до отъезда в отель Кристен сделал несколько телефонных запросов в Понтрезину и, надеясь, что результаты уже есть, поехал туда. Сандру долго искать не пришлось. Покинув крохотную деревушку над Мортерачи, она поселилась у своих родственников в долине. На вопрос, что она делала в роковую ночь, женщина ответила, что не помнит, так как в последнее время вообще не знает, что творится вокруг. Все происходящее кажется ей настолько нереальным, что она не верит даже тому, что с ним разговаривает. Пожалуй, её хозяева знают, где она была и что делал в ту ночь. Кажется, была наверху — пошла взглянуть, как сыновья управляются с хозяйством. К ночи спустилась вниз и, наверное, всю ночь спала…

Сразу после ухода Сандры пришел молодой помощник Кристена Хорнет. Он доложил результаты своей беседы с семейством Гриммих, родственниками Сандры Секки. В тот вечер Сандра вернулась в семь и до восьми молча сидела за столом. Потом впала в глубокую меланхолию и уснула в соседней комнате крепким сном, встав на следующее утро вместе со всеми в пять часов. Приходилось исключить её из числа подозреваемых.

Понурив голову, Кристен вернулся в Сент-Мориц и занялся почтой, которую получил ещё до отъезда в Понтрезину. Просмотрев её, отложил пару бумаг и убрал их в папку. Одну продолжал разглядывать. Это была выписка из формуляра, гласившая, что Энрико Амелотти имеет право хранить и носить при себе пистолет «беретта» калибра 7,65 для охраны личной безопасности. Оружие было официально зарегистрировано, сборы уплачены, и срок разрешения не истек — он всегда аккуратно продлевался. Короче говоря, могильщик Энрико Амелотти владел оружием на законных основаниях.

В хижине Амелотти останавливались туристы-иностранцы. большей частью итальянцы, все официально зарегистрированные, так что и по этой части могильщика не в чем было упрекнуть. Видимо, ту комнату, что так заинтриговала комиссара, Амелотти обставил именно для гостей, в чем не было ничего удивительного — большинство семей в этих краях принимали гостей и платили курортный сбор. А Амелотти оплачивал все до сантима. Ломать голову над списком его постояльцев Кристен счел излишним, но все же достал список из папки и взглянул на столбцы имен. Люди разных профессий: официант, банковский служащий, коммерсант, чиновник, служащий похоронного бюро, студент коммерческого училища, студент-медик… Кстати, этот медик и мог оставить там шприц. Во всяком случае, Амелотти стоит порасспросить, и будет только лучше, если он сумеет дать удовлетворительный ответ.

Доставить Амелотти к комиссару в кабинет проблемы не составило. Он как раз был в мэрии по поводу налоговой декларации и без возражений отправился к Кристену, перед которым и предстал с привычной покорностью.

— Послушайте, Амелотти, — начал Кристен, — мы с вами позапрошлой ночью встретились на краю ледника. Вы мне сказали, что видели дьявола Молчащих скал, принявшего облик молодого человека. Этим молодым человеком, видимо, был Нино Секки. Вам известно, что Нино Секки в ту ночь был убит?

Могильщик втянул голову в плечи.

— Знаю, знаю. Дьявол Молчащих скал отомстил ему, ибо Нино проник в его царство. — Амелотти произнес это тихо и очень серьезно, но Кристен тут же перебил его: