С Каботти дело оказалось несложным. Достаточно было пригрозить, что им займется Сальяри, и толстяк выложил все, что знал. Все было очень просто. Амелотти получал бриллианты от одного из жителей Сент-Морица и передавал их Каботти, который и переправлял их через границу. Амелотти прятал драгоценности в мешочек с солью, где они становились незаметны среди кристаллов. Чтобы не возбуждать подозрений, он твердил каждому встречному, что несет жертву дьяволу Молчащих скал. Комиссар это помнил. Иногда могильщик прихватывал и пакетик с шафраном где прятал золотые и платиновые украшения. На вопрос комиссара, что он делал возле хижины Амелотти, Каботти ответил: "Искал могильщика". У него, было на три миллиона бриллиантов, и хозяева в Италии уже теряли терпение из-за задержки с доставкой.

Комиссар тут же вспомнил о маленьком чемоданчике в руках Амелотти и о пустотелых деревянных фигурках, вырезанных Вантером. Одна из них осталась у него, и Амелотти лишился её содержимого. Фигурка Нино.

Перед глазами комиссара проплывали фигуры… Фигуры, окруженные мраком смерти, овеянные дыханием Азраиловым. Фигуры людей, настигнутых злым роком, который доводил их до отчаяния. Фигуры, проходившие мимо, не обращая внимания на черные цветы Энгадина. Цепь людей, соединенных причастностью к преступлению.

Элмер, Джулио, его сыновья Антонио и Нино, Сандра, Амелотти, он же Исмей, Паолини — тот невзрачный человечек, который никогда в жизни ничего не добился и был так горд, что первым принес весть об Элмере Ханте, осмотрительный судья Бюрген. Джузеппе Верди с его неудержимым порывом Кристен грохнул кулаком по столу, — который каким-то чудом одолел стену Малого Дьявола. Кемп, доктор Бисс с его скептическим отношением к дьяволу Молчащих скал. Каботти — заурядная пешка в руках своих преступных хозяев. Кантор, Буоначчини и, наконец, "приятель Дж.". Этот последний, видимо, так и останется тайной, разве что им был Исмей. Кристен снова вернулся к оставшимся после Элмера Ханта письмам и перечитал их. Он снова обратил внимание — это была не переписка а вызов, призыв к восхождению-поединку. Только Исмею нужно было избавиться от Элмера Ханта, чтобы овладеть его наследством.

Значит, надо сделать все, чтобы разобраться в этом окончательно.

Видно, Кристену на роду было написано к счастью и радости идти через провалы, пропасти и непроходимую чащобу проблем. Продирался вперед он тяжело, одолеваемый сомнениями и томимый предчувствиями. Силы его были на исходе.

Допрос Каботти не дал результатов, которые позволили бы поставить в деле точку, разве что подтвердил теорию, которой Кристен поделился с Бюргеном. Но радости это не доставило — он и раньше был уверен в своей правоте. И когда Сальяри увел арестованного, комиссар снова остался наедине сам с собой, во власти противоречивых чувств и ощущений.

Не выдержав, он вскочил н нервно заходил по комнате. Сейчас ему нужно было действие, что угодно, лишь бы отвлечься, переключить свои мысли. Кристен взглянул на часы. Да, ходить по гостям уже поздно, пора собираться домой. Ночь будет унылая и тоскливая, и тем тягостнее, чем ниже звезды.

Как лунатик расхаживая взад-вперед по кабинету, он вдруг вздрогнул и окаменел. Как же ему это раньше в голову не пришло! Подскочив к столу, Кристен растерянно замер, не зная, что делать. Он вспомнил о судье Бюргене, добродушном здоровяке, которому никогда ещё не пришлось встречаться с настоящим, серьезным преступлением. Упрекнуть его не в чем, во всем виноват только он, Кристен.

Примчавшись в гараж, комиссар торопливо уселся за руль своего «остина». Перебирая звенья цепи, он вдруг нащупал имя Буоначчини, от которого кровь его закипела в жилах.

"Остин" рванулся с места, словно за ним гналась сама смерть, промчался через Сент — Мориц, крутой поворот взял на двух колесах, пролетел Целлерину с включенной сиреной, а мимо костела Сан-Джанино с разбитой крышей пронесся со стокилометровой скоростью. Железнодорожный переезд за полями самаденского гольф-клуба машина перескочила, как кузнечик, и только чудом в Понтрезине никого не задавила. Все уже издали, услышав её сирену, прижимались к стенам, с тревогой ожидая, что случится. Но ничего не случилось, просто мимо них пронеслось какое-то чудовище, яростно светя глазищами и оставляя за собой бензиновую вонь.

У дома Гриммихов Кристен затормозил так резко, что чуть не перевернулся. Он не мог даже сразу выбраться из-за руля, пока не отошел от безумной езды. Потом громко постучал в окно. То самое окно, под которым в прошлую ночь сидел Кампонари, сторожа Сандру. Постучал снова, но впустую. И только е третьей попытки отозвался недовольный голос.

— Где Сандра Секки? — торопливо спросил Кристен.

Голос ответил, что Сандры пет, два часа назад она ушло домой, в хижину Джулио. Но здесь остался её сын Антонио…

Уже в машине Кристен понял, что не дослушал до конца. Вновь началась безумная езда. Наконец, инстинктивно почувствовав, что дальше нет дороги, он резко остановился. Визг тормозов заставил нескольких гостей и двух официантов выскочить из ресторана, стоявшего в конце дороги в Мортерачи. Оставив им машину, не вынув вопреки привычке даже ключ из зажигания, комиссар, упрямо пригнув голову, торопливо зашагал вверх по узкой тропке среди валунов.

Запыхавшись, он добрался наконец до темной громады — хижины Джулио.

Сердце было готово выскочить из груди.

В хижине горел свет. Низкое окно было занавешено чем-то темным, и это была последняя преграда, отделявшая Кристена от тайны дьявола Молчащих скал.

Приложив ухо к стеклу, он ничего не услышал. Попытался найти щель, чтобы заглянуть внутрь, и в конце концов нашел. Когда его взгляд проник в комнату, все в нем сжалось.

В углу он увидел женщину, скорчившуюся у стены за кроватью, с белым как мел лицом.

Это была Сандра.

И ещё мужчину, сидевшего за столом.

Джулио Секки.

Кристену показалось, что он теряет сознание. Звездное небо над ним закружилось, казалось, земля превратилась в безумную карусель. Мертвый Джулио был там, внутри, сидел у стола за бутылкой вина. Появление самого дьявола Молчащих скал напугало бы Кристена не так, как это…

Тут он услышал голос.

— Ты моя жена, Сандра, ты родила мне только одного сына… и ещё этого ублюдка… Только раз ты была мне настоящей женой… Ты никогда не спрашивала. каково мне, ты не видела тех ухмылок, что мне приходилось сносить. женившись на тебе, мне, великому Джулио, обезумевшему от любви к тебе. Я, великий Джулио, вынужден был умолять тебя, просить о милости, просить о ласке… И вот твоя благодарность за то, что я для тебя сделал. Знаю, ты была краше всех других н благороднее всех женщин вокруг, но я-то был силен, непревзойден, я был Джулио Секки… Слышишь? Я был великим Джулио Секки, и я им остался! Теперь пришел конец твоей власти, хватит тебе читать свои книги и говорить умные слова, теперь решаю я!

Слушая пьяные речи Джулио, Кристен стоял за окном, не зная, что делать. Выбить окно и с оружием в руках отправить этот призрак назад на кладбище, где закопал его Амелотти с помощниками? Тут он опомнился, стараясь уловить каждое слово, долетавшее изнутри.

— Тебе никогда не понять, что чувствует мужчина в таком браке. Моя вина, что я так захотел тебя и на тебе женился. Я искупил вину, исправил то, что смог. Бедняга Амелотти, или как там его звали, воображал, что он хитрее всех, а сам работал на меня. Он хотел убить Элмера Ханта, причем отправить на тот свет и меня, но я его перехитрил. Жаль, что тут нет твоего Кристена, — осклабился Джулио и вновь взялся за Сандру: — Ты только глупая женщина. Кристен хотя бы оценил мой рассказ.

И тут Кристен не выдержал. Зазвенело стекло, затрещала оконная рама.

— Я здесь! — крикнул он, прыгнув в комнату. Джулио Секки за столом не шелохнулся, только поднял руку в знак приветствия, и это был жест безумца, убежденного в своем величии.