Генри Валентин Миллер — американский писатель и художник. Его жизнь легла в основу его же скандальных для того времени интеллектуально-эротических романов о времени после первой мировой, времени вседозволености, и о судьбе писателя в этом мире. Самыми знаменитыми работами Миллера являются романы «Тропик Рака», «Тропик Козерога» и «Черная весна», составившие своеобразную автобиографическую трилогию.

 

Писатель родился в семье немецких эмигрантов Генри Миллера и Луизы Нитинг. Его отец был владельцем ателье мужского платья, поэтому семья писателя жила в достатке. Младшая сестра Генри - Лоретта - страдала врожденным слабоумием, и после смерти родителей Генри-младший взял все заботы о ней на себя.

 

Окончив школу, поступил в городской университет Нью-Йорка, но уже через несколько месяцев был исключен. Причиной тому послужило несогласие будущего писателя с методами преподавания в университете. Генри Миллер сменил множество профессий.

 

Его первая жена Беатриса, урожденная Уикенз, пианистка из Бруклина, на которой он женился в 1917 году, оказалась, по его собственному утверждению, "сущей пуританской мегерой". Он расстался с ней в 1923-м, четыре года спустя после того, как она родила ему дочь Барбару. (С дочерью Генри увиделся вновь только когда ей было тридцать пять лет). Через год он оформил развод и женился на Джун, вдохновившей его на создание галереи женских образов; Джун тоже была ему неподходящей женой, хотя как раз она-то, возможно, и обладала некоторыми регенерирующими свойствами - по крайней мере, в отношении Генри. Спустя одиннадцать лет они заочно развелись в Мехико. В 1945г. в Нью-Йорке он познакомился с Яниной Лепской, юной особой польского происхождения, и моменталь¬но в нее влюбился. Вскоре они поженились. Произошло это в Денвере, штат Колорадов. В феврале 1945 года Генри с молодой женой вернулись в Биг-Сур. В течение трех лет Лепска родила ему двоих детей: Вэлентайн и Тони. Однако это не только не улучшило отношений между супругами, но даже обостри¬ло и ожесточило их. Несмотря на постоянные ссоры, в этот период Генри написал невероятное количество вещей. Жена номер четыре - Эва, урожденная Маклюэр, из Беркли, штат Калифорния.

 

В 1930–1939 жил в Париже, был европейским редактором американского журнала «Феникс». В 1939 переехал в Грецию. Книга путевых заметок «Маруссийский колосс» (The Colossus of Maroussi, 1941) – своего рода гимн во славу этой страны. В 1940 вернулся в США и обосновался в Калифорнии. Умер в Пасифик-Пелисейдс (шт. Калифорния) 7 июня 1980.

 

Самые известные произведения Миллера – автобиографические романы «Тропик Рака» (Tropic of Cancer, 1934) и «Тропик Козерога» (Tropic of Capricorn, 1939); оба написаны и опубликованы во Франции. Уже в Калифорнии Миллер написал объемистую трилогию «Благостное распятие» (The Rosy Crucifixion), состоящую из романов «Сексус» (Sexus, 1949), «Плексус» (Plexus, 1953) и «Нексус» (Nexus, 1960), также впервые вышедшую во Франции. Оба «Тропика» и «Благостное распятие» были долгое время запрещены в США. «Тропик Рака» на родине писателя опубликовали только в 1961. На следующий год после окончательной отмены цензуры в США вышел «Тропик Козерога», в 1965 – «Сексус», «Плексус» и «Нексус».

 

Интересные факты

Когда Миллер в 1938 году покидал Париж, его имя только начинало приобретать известность во Франции. К концу войны его уже считали одним из величайших писателей, которых дала Америка.

 

Во время оккупации книги Миллера продавались очень хорошо. Что и говорить, немцы зорко следили за тем, что выставлялось на полки книжных магазинов. Любой француз подтвердит, что немцы во время оккупации были très comets - по сути, гораздо более корректны, нежели "освободители" несколькими годами позднее. Что было, то было. Немцы знали, как подольститься к французам, и делали это самым коварным образом. Это вовсе не значит, что французы попались на их удочку: движение Сопротивления, организованное под самым носом у захватчиков, - прямое тому свидетельство. Немцы стали применять к французам репрессалии только в качестве ответной меры на их сопротивление. В начале же оккупационного периода они довольство¬вались лишь "внушением" - это был пик антисемитизма, кислингизма и коллаборационизма. Поскольку произведения Миллера не содержали ни того, ни другого, ни третьего, его книги не имели в глазах врага никакой пропагандистской ценности. Хотя тот факт, что они были запрещены в Англии и Америке, этих злейших иудео-плутократических врагах Третьего рейха, уже сам по себе был достаточным основанием для того, чтобы разрешить свободное хождение миллеровских книг в сфере влияния немецких оккупантов. За несколько месяцев были раскуплены все имеющиеся в продаже экземпляры. Гонорары Генри росли не по дням, а по часам.

 

После освобождения, когда власть перешла к ордам англосаксов, книги Миллера, спешно переиздававшиеся одна за другой, продавались, как свежие булочки. Солдаты в диком остервенении раскупала тираж за тиражом -только успевай печатать. "Тропики" имели беспрецедентный успех. Даже французы не остались в стороне от этого бума, хотя у них тогда были совсем другие заботы - d'autres chats à fouetter, откормленные военнослужащие рядового и сержантского состава дрались из-за миллеровских книжек под стать изголодавшимся гражданским, вырывающим друг у друга списанные за негодностью американские сухие пайки, найденные в сточных канавах.

 

...дело ...возбужденное в 1946 году неким Даниэлем Паркером и поднявшее коммерческий успех его книг на небывалую высоту: их pacпродаваемость побила все рекорды, известные в анналах французской литературы. Хотя фамилия Паркера звучала на английский манер, он был француз, и в качестве Président du Cartel d'Actions Sociales et Morales (Президента Общества блюстителей гражданской и общественной морали) выступил с нападками против Миллера, его издателей и перевод¬чиков. Он был типичным блюстителем нравственности, одним из тех близоруких, недалеких, фанатичных ханжей, что на каждом углу кричат о необходимости искоренения всех зол и пороков в мире.Паркер имел бледный вид. Не успел он приступить к судебным процедурам, как вся литературная общественность Франции, "препоясав чресла", поднялась на защиту Миллера. Это был настоящий крестовый поход за свободу слова. По инициативе Мориса Надо, в то время литературного ре¬дактора газеты "Комба", которую возглавлял Камю, ведущие писатели Франции встали стеной и образовали "Комитет в защиту Миллера и языковой свободы". В этот комитет вошли такие солидные знаменитости как Андре Жид, Эмиль Анрио, Жорж Батай, Жан-Поль Сартр, Андре Бретон, Жан Полан, Андре Руссо, Поль Элюар, Робер Камп, Жан Кассу, Альбер Камю, Макс-Поль Фуше, Франсис Амбриер, Жо Буске, Поль Жильсон, Пьер Сегер, Реймон Кено, Морис Ноэль, Фредерик Лефевр, Клод-Эдмон Маньи, Эмманюэль Мунье, Арман Хоог и Морис Надо.

 

Реклама, сделанная таким путем, сработала, как инъекция камфары: продажа миллеровских книг достигла астрономического масштаба... в банке на счету у Миллера уже четыре миллиона франков! Генри - миллионер, фантастика! Франковый, но все же миллионер! Валютные ограничения и другие сложности создавали препятствия для перевода в Америку такой крупной суммы. Почему бы Миллеру не приехать и не забрать их самому? Он мог бы прекрасно распорядиться ими здесь, sur place: купить яхту, замок на Луаре! Да знает ли он вообще, что так разбогател?Обстоятельства были таковы, что Генри об этом не знал. Он сидел в своем Биг-Суре один как перст, увязнув в семейных дрязгах и заботах о том, как расплатиться с бакалейщиком.

 

...В Англии его престиж тоже набирал высоту. Имя Миллера, уже отлично известное по статьям и эссе, появлявшимся в литературной прессе, получило еще большее признание после того, как одна за другой вышло несколько его менее "запретных" вещей...

 

В материальном отношении Генри мало что поимел в результате всей этой парижской кутерьмы. Любой другой писатель на его месте давно сколотил бы себе приличное состояние. Но Генри Миллер - случай особый: очевидно, ему на роду написано никогда не получать денежного вознаграждения... поскольку он привык жить в бедности, для него оказалось не так-то просто адаптироваться к неожиданному повороту судьбы. Гонорарные накопления - применительно к нему - в практическом отношении значили не больше, чем пустые цифири в приходно-расходной бухгалтерской книге.

 

... положение франка заметно пошатнулось... Миллеровские миллионы пошли прахом, прежде чем он прибрал их к рукам. Оставшихся денег хватило лишь на то, чтобы купить и обставить дом, в котором он жил в Биг-Суре.