Сиюминутное...

О НАБОЛЕВШЕМ...( не ржать с меня!!!   я сама справляюсь )
 
Годы идут, годы движутся,
Челюсть вставлена, трудно дышится.
Гляну в зеркальце — одна кручина,
Шея в складках, лицо в морщинах.
Туфли куплю, в журнале копия,
Носить не могу — плоскостопие,
Вдаль не вижу, вблизи как безрукая,
Не то дальнозоркая, не то близорукая.
И слух стал немного ниже,
Пошлют подальше, иду поближе.
Нам Пушкин пел очень упорно:
Любви все возрасты покорны,
Мол, и в старости на любовь есть сила.
Но я вам скажу, не тут-то было!
Хочу кокетничать глазки в пол,
А лезу в сумочку, где валидол.
К мужчине в объятья хочется броситься
Да мешают очки на переносице.
А память стала низкого качества —
Зачем легла к нему, забыла начисто.
Одно утешение со мной повсюду.
Я хуже, чем была, но лучше, чем буду!
                                 Лариса Рубальская

с годами все вокруг умнеют
          а я всё так же хороша
 
        ЛЕТНИЕ ПИРОШКИ
 
бывает встретишь человека
нормальный вроде человек
потом немного приглядишься
да нет такой же как и ты
 
лежишь мечтаешь как придушишь
как спрячешь тело в гараже
тут бац и золотая свадьба
уже
 
придёшь уставшая с работы
и тут пойти бы сразу в душ
но по квартире бродят голод
и муж
 
Не мое. Позаимствовала в сети.

 

Танька вернулась!
А ну, ЧЕШИ В ПОСТЕЛЬ!!!

Увидела эту картинку - и уже несколько лет не могу забыть. Наверное, уже и не забуду.
Мне 44 года, я еще помню их. Помню настоящими, со слезами радости от встречи с теми кто пришел и со слезами горя от того, что на каждую встречу их приходит все меньше. Все-таки это был их праздник: выстраданный в холодных окопах, вымоленный под бомбежками, измереннный тысячами километров безграничной человеческой усталости.
У меня был только один дедушка, второй погиб в 42. Зато дед Борис дошел до Берлина, именно оттуда привез мою бабушку Тамару, которую четырнадцатилетним подростком угнали в Равенсбрюк.
 
Равенсбрюк был единственным нацистским концлагерем для женщин.
Самое большое количество заключенных Равенсбрюка составляло 45 000 женщин; за более чем шесть лет существования лагеря через его ворота прошли около 130 000 женщин, которых били, морили голодом, заставляли работать до смерти, травили, пытали, умерщвляли в газовых камерах. Примерные подсчеты количества жертв варьируются от 30 000 до 90 000; реальное число, скорее всего, находится между этих цифр — уцелело слишком мало документов СС, чтобы говорить наверняка. Массовое уничтожение улик в Равенсбрюке — одна из причин, по которым о лагере известно так мало. В последние дни его существования дела всех заключенных были сожжены в крематории или на костре, вместе с телами. Пепел был сброшен в озеро.
Бабушке, на тот момент бывшей молодой девушкой, повезло. Ее выкупил для работы местный фермер - бауэр. Это было просто невероятное счастье - можно было тайком похлебать остатки из корыта для свиней или холодной ночью прижаться к теплому овечьему боку.
Равенсбрюк находился всего в 90 километрах от Берлина и когда бабушка ослабела настолько. что уже не смогла обслуживать эту ферму ее отправили к сестре хозяйки, в городе хозяйство было намного меньше.
Именно там, в Берлине, мой будущий дедушка и увидел лежавшую на тротуаре молодую девушку. К тому моменту, когда наши взяли Берлин, у нее уже не оставалось сил даже сидеть. И не остановись дед рядом не было бы ни моей мамы, ни меня, ни моих детей.
У меня был только один дедушка - дед Борис. Но это неправда! Через два дома жил дед Касьян, он лихо играл на гармошке, притопывая одной ногой. Вторая осталась где-то на Висле. Через четыре дома от нас жил Григорий Александрович - полковник танковых войск. Иногда у него начинала трястись голова и он долго стоял на одном месте, опираясь на чей-нибудь забор. А местная детвора хорошо знала, что нужно со всех ног бежать к Софье Павловне, его жене и по совместительству подполковнику медицинской службы, ведь он тоже привез себе жену из Берлина.
У меня был только один дедушка? А как же все соседи, которые неизменно на 9 мая надевали свои боевые награды? А как же дедушкины боевые побратимы, которые собирались у нас в доме каждые два года?
Ах, как интересно было двенадцатилетней дурочке спрятаться в палисаднике под окном и послушать про настоящую войну. А они, какие-то неправильные ветераны, все больше говорили о детях и внуках.
Время неумолимо и в моем окружении уже нет ни одного настоящего участника той страшной войны. Мне 44 и теперь я понимаю, что у
меня был не один дедушка. Что ради того, чтоб мы ходили по этой Земле тысячи и тысячи чьих-то дедушек остались в ней навечно.
Я люблю вас, дедушки! Я буду помнить вас всегда! Низкий вам поклон!

Можно пережить пожар. Страшно, больно, трудно, нервно, но можно. А вот как пережить смерть собственного ребенка, которого ты своими руками час назад в этот чертов кинотеатр отвел? Как не казнить самого себя, где взять якорь, за который можно зацепиться?
не представляю...
Так страшно. Так больно. Так горько.

Танечка, с праздником!