http://litlife.club/bd/?b=158323   добавить обложку
 

Заблокируйте, пожалуйста, эту книгу http://litlife.club/br/?b=247585&p=1
Она только вчера вышла, ну нечестно так по отношению к автору и издательству!

http://litlife.club/bd/?b=10807  -  добавить обложку
 

http://litlife.club/a/?id=64835
Маркин Илья Иванович

http://litlife.club/bd/?b=145673  Язык оригинальной книги: Английский----исправить на немецкий.

http://litlife.club/bd/?b=242275 укажите автора-Роман Канушкин https://fantlab.ru/work603627

ID книги: 188475
Поменяйте автора.Смирнов Валерий Марксович (id 103935)

http://litlife.club/bd/?b=97745  добавить обложку  Скачивание книги было запрещено по требованию правообладателя


 

Добрый день! Исправьте, пожалуйста, автора по этой ссылке - http://litlife.club/bd/?b=85476. Иллет (Наталия Некрасова) и Элхэ Ниэннах (Наталья Васильева) - два совершенно разных человека.

Доброго времени суток!
http://litlife.club/a/?id=55711
 

 
Бен Шервуд  - американский писатель, журналист, бизнесмен. Родился 12 февраля 1964 г. в Лос-Анджелесе в семье Ричарда Шервуда - известного юриста, общественного деятеля и мецената. Старшая сестра Бена Шервуда - д-р Элизабет Шервуд Рэндалл, помощник президента Обамы и старший директор по европейской политике Совета национальной безопасности. Шервуд получил степень магистра в Оксфорде (Великобритания), где он учился в качестве стипендиата Родса.
 
Шервуд живет в Лос-Анжелесе с женой Кэрен (являющейся сопредседателем киностудии Имэджин Филмс) и двумя сыновьями, Уильямом и Чарльзом. В 2010 году вышел фильм  Двойная жизнь Чарли Сент-Клауда  по мотивам одноименного романа.

---

Добавлено через 33 секунды  
 
http://litlife.club/a/?id=56708
 

Сильвана Гандольфи – автор всемирно известных детских книг – родилась в 1940 г. в Триесте, в итало-русской семье. Внучка одесского писателя, Сильвана с самого раннего детства была окружена книгами и атмосферой литературного творчества. Авторы, на которых она выросла, - Достоевский, Стейнбек, Флобер, Стендаль…
Сильвана говорит, что, сколько себя помнит, ее всегда окружали книги, и что свой талант она унаследовала от предков. Начав свою карьеру с романов и сценариев для радио-постановок, Сильвана Гандольфи становится всемирно известной благодаря своим детским книгам. В 1996 году ее творчество было отмечено престижной Андерсеновской премией, и только на итальянском тираж ее книг перевалил за 150 000.
 
Рассказывая о причинах успеха, Сильвана подчеркивает:  В моих книгах практически отстуствуют признаки современного общества. Я избегаю, по мере возможности, использовать язык подростков. Я пытаюсь поместить свои сюжеты в несколько отдалённое время, чтобы говорить об универсальном мире детства .
 
Как отмечает итальянский писатель и эссеист Антонио Фаети:  Если правда то, что  чтобы обвести смерть вокруг пальца, надо просто в кого-нибудь перевоплотиться  , как пишет Сильвана Гандольфи в своей последней книге, то ее произведения будут вечными, поскольку превращают взрослых читателей в изумлённых детей, а детей – в страстных и счастливых читателей.”

---

Добавлено через 1 минута 18 секунд  
 
http://litlife.club/a/?id=7585
 

Родился: 21 сентября 1918 г., Мексика
Умер: 3 декабря 2001 г.
 
Я родился в 1918 году, среди смертей бушующей  испанки , в день апостола Матфея и Пречистой Ифигении, среди кур, свиней, индюшек, коз, коров, ослов и лошадей. Первые шаги я совершил в сопровожденьи черного барашка, пришедшего со скотного двора. Здесь истоки той неизбывной маеты, что отложилась невротическим расстройством на жизни моей и жизни моей семьи, и уж не знаю, к счастью или нет, не разрешилась ни разу эпилепсией или безумием. Этот черный агнец преследует меня всю жизнь, мои шаги неровны — это неуверенная поступь неандертальца, преследуемого мифологическим чудовищем.
 
Как большинство детей, я тоже ходил в школу. Но долго я не смог учиться по причинам, которые, хоть и важны, мне недосуг рассказывать: в ту пору разгорелось восстание  кристерос , ввергнувшее нас в хаос.
 
Были закрыты церкви и религиозные колехио; я же, племянник святых отцов и инокинь, не должен был переступать порога обычной школы, не то бы превратился в безбожника и нечестивца. Тогда отец мой, который славился умением находить пути из тупиковых ситуаций, не стал мудрить: он не отдал меня в духовное училище и не отправил в проправительственную школу, а попросту послал работать. И вот так двенадцати годов от роду я стал учеником дона Хосе Мариа Сильвы, владельца переплетной мастерской, откуда перешел работать в книгопечатню. Отсюда берет начало моя великая любовь ко всякой книге — в ней я вижу плод ручной работы. Другая моя страсть — к тому, что в книгах, — зародилась раньше стараниями школьного учителя Хосе Эрнесто Асевеса, которому я навек признателен: он мне открыл, что в мире есть поэты, а не одни только торговцы, крестьяне или мастеровые. Здесь я должен внести ясность: мой отец, а он знает все на свете, был торговцем, мастеровым и земледельцем (всем понемногу), но ни в чем не состоялся — он в душе поэт.
 
Итак, все знают: я — самоучка. Но в свои двенадцать лет и в Сапотлане я прочитал Бодлера, Уолта Уитмена и всех, кому обязан складом письма: Папини, Марселя Швоба, еще полсотни писателей не столь известных... И вслушивался в песни и в народные реченья и восхищался говором простых селян. С 1930-го по сию пору я переменил десятка два различнейших занятий и профессий... Я служил бродячим разносчиком товара, сборщиком налогов, носильщиком и журналистом, типографом, комедиантом и хлебопеком. Да мало ль кем еще.
 
Но было бы несправедливым не вспомнить человека, который придал моей жизни новый смысл. Прошло двадцать пять лет с того момента, как Луи Жуве забрал меня с собой в Париж из Гвадалахары. Все было сном, который невозможно воскресить: там, на подмостках  Комеди Франсез , я представал галерником, рабом Антония и Клеопатры, покорствуя Жану Луи Барро и Мари Бель.
 
По возвращении из Франции я стал работать в издательстве  Фондо де культура экономика , куда меня определил мой добрый друг Антонио Алаторре, выдав за филолога и эрудита. После трех лет, прошедших в правке корректур, чтении переводов и рукописей, я и сам подался в писатели (первый вариант  Инвенций  появился в 1949-м).
 
И последнее меланхоличное признание. Я не сумел стать профессиональным литератором — мне было некогда. Но всю жизнь я отдал тому, чтобы любить литературу. Я люблю язык более всего на свете и преклоняюсь перед теми, кто сумел вдохнуть душу в слово, от пророка Исайи до Франца Кафки. Я почти не знаю современной литературы. Я живу в окружении благожелательных теней классиков, которые лелеют мои писательские грезы. Но вокруг себя я собираю молодежь — будущее мексиканской литературы; на них я возлагаю то, что сам не смог поднять. Для этого я каждый день им открываю, что мне было дано познать в часы, когда моими устами завладевал другой — тот, кто однажды мне явился неопалимой купиною.
 
Х. Х. Арреола
 
В  рассказах  Арреолы, жанрово близких к притче и апологу, много невероятного — потому он и называл их инвенциями, — и все на свете он парафразирует, стилизует и пародирует. Поэтому и действительность писатель берет таковой, какая она есть, но заставляет увидеть все ее условности, ее неустойчивость, неосновательность, относительность и неподлинность.  Я заставляю ощутить беспокойство, некоторое отвращение. То самое отвращение, которое я испытываю к столь многим вещам...  Этой цели Арреола достигает крайним сгущением словесной материи, в жестком лаконизме которой оказывается отражено, однако, великое многообразие бытийного опыта.  Сочетаясь так или иначе одно с другим, слова нас исполняют призрачной иллюзией, будто мы можем высказать или высказываем то, что невозможно высказать никак . Так возникает парадоксальная поэтичность прозы Арреолы, которая часто оказывается поэзией как таковой — неслучайно еще Х. Кортасар отмечал, что Арреола пишет  из поэзии  и видит мир глазами поэта. В самом деле, его притчеообразные миниатюры, имеющие к жанру рассказа лишь отдаленное отношение и чаще всего исполненные бодлеровской антикрасотой, поэтичны редкостной концентрацией смыслов и эмоциональной напряженностью поистине  на разрыв аорты . Это не стихотворения в прозе и не поэтическая проза — это поэзия, воплощенная в прозе, которой Арреола сообщает страстную пульсацию ритма (иногда лишь намеченного, а иногда — бьющего колоколом).
 
Главными книгами Хуана Хосе Арреолы остаются написанные им еще в 40-50-е годы  Инвенции ,  Конфабуларий  и  Бестиарий , к которым позднее присоединились новые миниатюры, а затем и отдельные циклы —  Палиндром ,  Просодия ,  Отзвуки злобства и муки  и  Синтаксические вариации . Как истый шахматист, Арреола относился к своим книгам как к шахматным этюдам, в которых производил беспрестанную смену позиций. В разных сочетаниях и с разными добавлениями эти циклы составили основу опубликованных писателем впоследствии сборников. В одной из бесед, оглядывая с высоты своих восьмидесяти лет собственную жизнь в литературе, писатель, на мгновение отринув обычный горький скепсис, с каким-то затаенным чувством проронил:  Мне хотелось бы, чтобы однажды были прочитаны в другом свете страницы, которые я написал .