Стенной шкаф в моей спальне испускает таинственный свет. Синевато-белый. Он появляется вскоре после того, как я выключаю освещение. Первое время я включала лампу, чтобы осмотреться, но ничего не видела. Я выключала лампу, и становилось темно. Спустя некоторое время свет зажигался снова. Довольно яркий, чтобы его можно было заметить, но не достаточный, чтобы действительно что-нибудь осветить.

Он не сопровождается никакими звуками.

В этом шкафу нет никакого источника света. Ничего необычного. Только одежда.

Свет не может попадать сюда из соседних окон. Он в шкафу.

Я встаю и проверяю шкаф каждую ночь в течение последних двух недель. Ничего, кроме одежды.

В некоторые ночи это моя одежда. Свитера с узорами виде птиц и кошек на них. Розовый махровый халат.

Однажды ночью там оказалось бальное платье из красного бархата с оборванными на подоле кружевами.

В другой раз - пахнущая табаком кожаная куртка с круглым отверстием над сердцем, и расшитые золотом жилеты, и, как мне кажется, тога. На тоге была кровь. Кровь была ещё влажной. Она осталась на моих пальцах.

Но нечего пугаться. Это просто мой шкаф.

И это просто одежда.

(перевод с изврского)

Джонатан ел эльфов, потому что в их мясе высокое содержание белка и витамина В, и по той же причине он кормил ими свою жену. Та была на третьем месяце беременности и не могла употреблять большинство продуктов; только эльфы не вызывали у неё мучительных приступов тошноты.

Он готовил их для неё как бутерброды с тунцом - измельчал приготовленное мясо на маленькие влажные кусочки и смешивал с майонезом и щепоткой сладких приправ, а затем размазывал получившуюся пасту между кусочками поджаренного хлеба.

Эльфы обязательно должны были быть свежими. В обработанном виде, запаянные в толстый пластик на консервных фабриках, они могли храниться в течение длительного времени, но только вкус становился другим, да и их глаза всегда были остекленевшими, словно у кальмаров, которых Джонатан в последнее время также перестал покупать.

Свежих эльфов, конечно, можно было купить в гастрономах и мясных магазинах, но Джонатана не устраивал тот факт, что он не мог точно знать, откуда взялось это мясо. В магазинчике у Сальвадора на 24-й улице был приличный выбор, но ещё и три огромных мусорных контейнера во дворе. Джонатан опасался, что старина Сал сам ловит эльфов – свежих, но, наверняка, питающихся отходами на помойке, а потому не подходящих для его беременной жены.

Джонатан взял добычу эльфов в свои руки, чтобы ловить их в более естественных условиях и тем самым избежать риска подхватить какую-нибудь заразу. Самые подходящие для этого условия, помимо лесов, были в городских парках. Он расставлял там в разных местах свои ловушки, и, помня о пристрастии эльфов к сладостям, оставлял в качестве приманки конфеты и шоколадные кексы. Каждое утро, как раз перед тем как гасли уличные фонари, Джонатан спокойно обходил свои ловушки и находил внутри бьющихся, светлоглазых, аппетитных эльфов.

Процесс ловли был несовершенен, да и характер приманки нередко приводил к тому, что его добычей становились не только эльфы. Бурундуки. Маленькие птицы. Самой большой проблемой, в прямом смысле слова, были дети. Они были дельфинами, попавшими в сеть для ловли тунца, слишком большими, чтобы освободить их из ловушки и при этом не выпустить эльфов.

Но, в конце концов, это не было проблемой, жена Джонатана всё равно не замечала разницы во вкусе.