Жуткие хрипы, в которых звучал звериный голод, раздавались все ближе. Ее постепенно нагоняли. И дело было не только в проворстве трухляков. Теряла скорость она сама, и прибавить ходу не получится при всем желании. Как ни старайся, воздуха ей не хватит, так что на большее нечего и рассчитывать.

Мгла заполонила все вокруг, но местами лежала менее плотно. На одну счастливую секунду в поле зрения Брайар возникло еще одно здание с лестницей.

Она легко могла его прозевать, но каким-то чудом разглядела сквозь запотевшую левую линзу.

У Брайар не было времени, чтобы взвешивать все за и против; она попросту вцепилась в лестницу и рывком затормозила. Потом ухватилась покрепче и что есть силы подтянулась.

Ноги беспомощно шарили по стене и по нижним перекладинам, но в конце концов нашли опору, и ей удалось забраться чуть повыше.

Тут подоспел первый трухляк. Попытался схватить ее за ботинок, промахнулся и сцапал край старого пальто, рванул на себя.

Из-за перчаток пальцы Брайар едва не соскользнули со ржавой перекладины. Чтобы удержаться, пришлось до боли их сжать. Просунув руки за лестницу, зацепившись и высвободив ноги, она принялась лягаться. Так эту тварь не обезвредить, но можно было хотя бы переломать ей пальцы или отогнать — что угодно, лишь бы отпустила.

С трухляком в качестве балласта дальнейший подъем стал невозможен. А пока они бестолково болтались на лестнице, к дому подтягивалась оставшаяся часть своры, жаждущая расправы.

Брайар стала раскачиваться взад-вперед, пытаясь сбросить с себя прилипалу, отчего он то с глухим стуком ударялся о стену башкой и локтями, то с гулким звоном налетал на лестницу.

Наконец, словно бы чудом, очередная порция пинков и толчков возымела действие и урод отправился вниз, к своим товарищам. Те без промедления использовали его в качестве ступеньки и потянули к добыче костлявые, будто бы объеденные, руки, но Брайар было уже не достать, иначе как последовав за ней.

Но как у них обстоит с лазаньем?

Она не знала и проверять не стала. Просто карабкалась дальше. Переставляем руку, переставляем ногу. Теперь вторую руку, вторую ногу. Вскоре она оказалась вне досягаемости самого рослого и длиннорукого из страшилищ. Но останавливаться было еще рано. Судя по тому, как тряслась и дребезжала лестница, они и впрямь намеревались последовать ее примеру или же сдернуть конструкцию со стены и сбросить Брайар на землю. Похоже, непреодолимых препятствий для трухляков не существовало.

Слева и справа от ее головы противно заскрипели болты, вылезающие из гнезд.

— О господи! — выдавила она, но выразилась бы и позабористее, оставайся у нее хоть толика дыхания.

Вершину лестницы скрывала желтушная пелена тумана. До верха могло быть и десять футов, и десять этажей.

Ну уж нет, об этажах не может быть и речи. Столько ей не сдюжить.

Лестницу сотряс страшный удар, что-то звучно треснуло, и одна из опор отделилась от стены. Не дожидаясь, пока ее стряхнет наземь, Брайар перекинула руку на ближайший подоконник, да так и застыла, поделив нагрузку между каменным выступом и уцелевшей опорой. Лестница выгибалась и ходила ходуном; оставалось ей недолго.

Напоминая о себе, брякнула о подоконник винтовка.

Брайар перенесла часть веса на одну из дрожавших перекладин, отпустила подоконник и как следует замахнулась спенсером . Стекло разлетелось вдребезги; с огромным трудом удержав равновесие, она оттолкнулась и рванулась в окно.

Прыжок оказался неудачным: левая нога повисла в воздухе. В правую впились осколки стекла, однако их Брайар оставила на потом и, напружив бедро, подтянулась поближе к оконной раме. Угораздило же так застрять — и не снаружи, и не внутри. Она развернулась и наставила ствол на лестницу. Тут же показалась лысая, обезображенная шрамами голова, и женщина возблагодарила небеса, что успела зарядить винтовку, когда была возможность.

Она выстрелила. Голову разнесло на куски, и маску Брайар забрызгали сочные коричневые ошметки. Пока по линзам не поползли кровавые разводы и осколки костей, ей и невдомек было, как же близко подобралась к ней эта тварь.

Сразу за первым трухляком полз второй.

Взобраться выше ему не удалось. Его левый глаз взорвался фонтаном мозгов и желчи, и труп рухнул вниз, оставив на память одну из наполовину истлевших рук, которая так и не отпустила перекладины. Еще ниже маячил третий трухляк, и сбросить его получилось лишь со второго выстрела: одна пуля оцарапала созданию лоб, другая угодила в шею и перебила какие-то хитрые косточки, которые держали череп на месте. Первой отпала челюсть, а за ней и вся голова отделилась от тела.