«Где свет, что нам укажет путь?
Где путеводная звезда?
О, кто-нибудь, о, кто-нибудь
откройте нам глаза!»
Томаш Салманский

Встать. Суд идет. Идет днями, годами и веками. И не завершится никогда.
Осуждаются: пошлость, себялюбие, чванство, халтура, ширпотреб, бульварщина, лицемерие, предательство, серость, убогость.
Обвинительный приговор вынесен и обжалованию не подлежит. Сегодня. А завтра снова соберется полный зал ничего не слышащих и ничего не видящих. И снова суд. И снова обвинение. Слишком быстро «осужденные» расползаются по миру, поселяются в сердцах, захватывают души. Кто-нибудь, откройте им глаза! Но даже открытые они слепы!

«И что было, то и будет; и что делалось, то и будет делаться, и нет ничего нового под солнцем!»

Томаш Салманский, юноша начитанный, увлекающийся, пылкий и благородный. Его душа мечется, а сердце горит неразделенной любовью, муками творчества, ревностью к сопернику, возвышенными идеалами. Горит ярко. Но это пламя так легко погасить. Он один, а их - миллионная толпа. И отражение в зеркале пугает: так было, так есть и так будет. Вот твое будущее. И никуда ты не денешься из комнаты с паутинной по углам. Не вверх, а вниз.
Это произведение рассказ в рассказе. Прекрасным осенним днем Томаш случайно встречает молодого человека, Алексея Соловьева, увлеченного, как и он, миром классической литературы. Легко завязавшаяся беседа перетекает в исповедь: Томаш рассказывает историю своей трагической любви. Через его историю пробивается другая - нежной и хрупкой виолончелистки Виолы.
Это двойное повествование. Томаш пишет о любви иудейского царя Соломона к прекрасной простой девушке Шуламит. И эта история удивительным образом перекликается с историей его любви к Виоле.
Это дискуссионный роман. Салманский встречает нового преподавателя философии из Москвы Валентина Ульяновича Добрячкова. И он, как злой гений и искуситель, как антипод и олицетворение того, что Томаш презирает, ловко жонглирует фактами и загоняет соперника в угол.

«– Ты хочешь, чтобы о твоей книге узнали?
– Достаточно того, что о ней будешь знать ты.»

Это роман о литературе. Литературе классической как единственно ценной в противовес современной. Но ведь и сам Томаш принадлежит к плеяде этих самых современников, которых презирает. Парадокс. Любая рукопись стремится к тому, чтобы быть прочитанной, даже если у нее будет всего лишь один читатель.

«Очень часто форма определяет содержание, другое дело, что не всегда в положительном ключе.»

В произведении много литературных параллелей, скрытых и лежащих на поверхности. Невозможно не заметить попытку выстроить/повторить структуру великого романа Булгакова «Мастер и Маргарита», пусть и в микрообъеме. Путь Мастера, уничтожающего свою рукопись, с одной стороны и с другой - отождествление с Мартином Иденом, на пути к известности и признанию теряющего нечто очень важное, разочаровывающегося в окружающих, приобретающего одно взамен другого, и этот обмен оказывается не равнозначен. Один лик литературного персонажа перетекает в другой, силясь воплотить и объединить в себе необъятное.

«Ох уж эти поэты! Всё пытаются приукрасить какими-то причудливыми и до неприличия загадочными метафорами!»

Это изящный роман. Он написан искусно, очень красиво и завораживающе. Некоторые моменты хочется перечитывать снова и снова. Любоваться ими. Смаковать. Возвышенный, усыпанный метафорами, сравнениями, олицетворениями и эпитетами витиеватый язык. Очень гармоничен при описании событий до н.э. и манеры общения в то время, красоты природы, любимого города, каких-то особенных мест. Речь здесь переливается всеми красками:

«Не перестаю дивиться этому прекрасному и вечно ускользающему городу. Его зыбким, полурасплывчатым очертаниям – будто бы картинам, написанным самим дождём, его таинственным мелодиям скрипок и стуку рельсов, по которым проходит вечерний трамвай, медленно огибая всё те же улицы, освещённые тусклыми фонарями…»

Но такая же манера речи при описании девушки из 21 века смотрится как чужеродный элемент, кажется вычурной и тяжеловесной:

«<...>нежно-розовые лепестки губ переливались, как морские кораллы»

«<...>чьи ресницы так покорно склонялись над озером слов.»

Это роман о Петербурге. Величественном, таинственном и непостижимом. Любовь к этому городу сочится из строк, ей наполнены слова, ей заряжены звуки.
И над музыкой слов витают будоражащие запахи, среди которых единственно важный и ценный - запах ночных фиалок.
Это роман об одиночестве, отчужденности, непонятости, о выборе и его последствиях. О красоте. Красоте, которая разлита вокруг нас. Красоте, которую мы топчем, обесцениваем и опошливаем. И все вместе это - роман о любви: к городу, его улочкам, рассветам и закатам, к искусству, к слову как великому инструменту, к музыке, к женщине.
 
Вся книга - это крик из глубины, это исповедь, это выворачивание себя наизнанку. И из сложившегося образа мне непонятен финал, или я не вижу пути, по которому Томаш пришел к такому трагичному решению. Мне вообще иногда казалось, что произведению тесно в таком объеме, что ему хочется развернуться, разрастись и дать волю всем затронутым линиям.
 
Встать. Суд идет. Величайшая борьба, в которой нет победителей и побежденных. И нет судьи на троне. И палач живет в каждом из нас. Борьба в сердце, в душе и в мыслях. Докричаться? Твое оружие - только слово, которое не должно быть окрашено кровью!

«Сама наша жизнь зачастую походит на книгу, в которой недостаточно страниц… Не говоря уже о содержании, которое чаще всего оставляет желать лучшего. Мы перестали задумываться о величии замысла, мы разучились видеть редкое!»