На самом деле прошло больше недели, прежде чем пер­вый обломок самолета был найден на берегу. Эта находка позволяет предположить, что обломок не упал в воду в рай­оне поиска, ему понадобилось девять дней, чтобы доплыть до этого места. Самолет разбился не у острова Монерон, а гораздо дальше к югу, на расстоянии достаточно большом, чтобы он дрейфовал в течение девяти дней. Увидев обломки корейского «Боинга» на побережье Хоккайдо, другой высо­копоставленный офицер JMSA, контр-адмирал Кессоки Коному, отметил, что самолет не мог упасть в воду неподале­ку от Монерона. Обломки не дрейфуют против ветра и те­чения. Течение было направлено с юга на север, и ветер дул с юго-востока.

Неподалеку от Монерона к судам JMSA присоединились американские и советские корабли. Учитывая такую впе­чатляющую армаду кораблей всех размеров, пересекающих район поисков во всех направлениях, кажется совершенным чудом, что не произошло никаких инцидентов. Самый об­ширный поиск гражданского самолета из когда-либо пред­принятых, с использованием самых современных методов, продолжался два месяца. 10 ноября 1983 года, как будто по всеобщей договоренности, поиски были прекращены одно­временно русскими, американцами и японцами. Ни одного обломка так и не было найдено. Но средняя глубина в этом районе достигает едва ли 160 метров (525 футов), и океан­ское дно почти плоское. Как же они могли не заметить са­молет длиной 262 фута с 269 пассажирами на борту? «Бо­инг-747» Корейских авиалиний как будто испарился. Загад­ка исчезновения рейса 007 оставалась нерешенной.

Вместе с пятьюдесятью людьми, принадлежащими к двадцати японским и одной корейской семьям погибших, живших в Японии, профессор Такемото основал Ассоциа­цию жертв катастрофы KAL 007, вице-президентом кото­рой был избран. Ассоциация включала в высшей степени заметные политические фигуры, включая сенатора Хидеюки Сейа, вице-президента верхней палаты японского пар­ламента, миссис Такако Дои, президента Японской социа­листической партии, Шуна Оиде, депутата нижней палаты парламента, и многих других. Вместе с сенаторами Деном Хидео и Юката Хата депутат Оиде оказал Ассоциации не­оценимую помощь, задав правительству многочисленные вопросы. В работу Ассоциации был вовлечен также ряд профсоюзных лидеров, включая Таданобу Усами, президен­та Генеральной трудовой конфедерации, и Акеши Курокава, президента Генерального совета японских профсоюзов. Членами Ассоциации состояли также юристы, профессора университетов и многие другие, представлявшие самые раз­ные слои японского общества. 1 сентября 1984 года, в пер­вую годовщину трагедии, был образован Технический ис­следовательский комитет в составе профессора Такемото, мистера Сугимото, инженера японской авиакомпании JAL, и журналиста Масуо. Комитет должен был помочь разре­шить один из самых загадочных аспектов происшествия: радиосообщения с борта KAL 007. Голос пилота можно было ясно слышать на пленке переговоров с аэропортом Нарита через 46 минут после того, как самолет, предполо­жительно, был сбит.

Во время катастрофы в сентябре 1983 года я находился в Монреале. К июню 1985-го я вернулся в Японию в каче­стве консультанта по вопросам аэронавтики. Как пилота в прошлом меня заинтересовало исчезновение рейса 007. За­интригованный тем фактом, что обломки гигантского само­лета никогда не были найдены на таком мелководье, я ре­шил узнать больше об этом инциденте. Я использовал все свободное время для работы в архивах японских библио­тек, разыскивая подсказки, с помощью которых я встал бы

на правильный путь. Я нашел то, что искал, и гораздо боль­ше. То, что я обнаружил, было невероятно, и я искал лю­бую информацию, которая доказала бы, что я ошибаюсь. Я хотел не упустить ничего, что поставило бы под сомне­ние мое открытие.

Но документы были налицо. Они указывали на то, что корейский самолет не был одинок в небе Сахалина. В то же время другие самолеты пролетали над островом, некоторые из них были сбиты. Это могли быть только военные само­леты. Было достаточно свидетельств, чтобы показать: ката­строфа KAL 007 ни в коей мере не была той простой исто­рией, которую нам рассказали. Я сел за анализ доступных материалов.

Глава 3. РАССЛЕДОВАНИЕ НАЧАЛОСЬ

Весь мир, за исключением Японии, полагает, что но­вость о гибели KAL 007 была сообщена Государственным секретарем США Джорджем Шульцем на пресс-конферен­ции утром 1 сентября 1983 года в Вашингтоне. Но Шульц вовсе не был первым, сообщившим эту новость. Об уничто­жении KAL 007 было объявлено на два часа раньше в Япо­нии. Шульц начал пресс-конференцию в 10.45 восточного времени. В 09.10 вечера в Токио (то есть в 8.10 по времени Вашингтона) глава японского оборонного ведомства пуб­лично обсуждал это событие. Само по себе не так уж важ­но, кто первым сообщил эту новость. Важно то, что эти два человека, хотя оба описали перехват KAL 007 советским ис­требителем, говорили о двух разных случаях.

Свою роль в различиях во времени, в которое в обе­их странах были сделаны объявления, а также в разли­чиях между двумя версиями катастрофы, сыграла геогра­фия. Когда Джордж Шульц сделал свое телевизионное за­явление, в Японии было 11.45 вечера, время, уже слишком позднее для того, чтобы заявление оказало воздействие на японскую публику. Японское оборонное агентство прове­ло свою пресс-конференцию в 09.10 вечера, так поздно, как только это позволили возможности японского телевидения и реалии эффективной связи между правительством и пуб­ликой. Тем не менее на берегах Потомака было только 08.10 утра, время слишком раннее для важного заявления амери­канского правительства.

Утверждение JDA о том, что рейс 007 был сбит совет­ским перехватчиком, появилось в новостных комнатах на телестанциях по всем США. Но прежде чем эта новость попала к прессе, она была вытеснена заявлением Шульца, сделанным спустя два часа, о том же самом предмете. Рез­кость Шульца, находящаяся в полном контрасте с тщатель­но подбираемыми словами JDA, и тот факт, что история ста­ла американским вопросом, оркестрованным из Вашингто­на, быстро оттеснила на задний план заявление японского правительства. Пресса, потрясенная новостями, исходящи­ми из Токио, просто проигнорировала японскую информа­цию, как только о катастрофе объявил лично госсекретарь США. Для американского журналиста, как и для большин­ства западной прессы, новости делаются в Вашингтоне, а не в Токио. Поскольку две эти истории были похожи, дета­ли, которые сопровождали заявление японского оборонно­го ведомства были попросту проигнорированы. В результате американская публика и большая часть мира узнали толь­ко одну сторону истории гибели рейса 007, а именно — ис­ходящую от Шульца.

В Японии события приняли иной оборот. Утренние га­зеты дали полный отчет о конференции JDA, и японская публика была вскоре знакома с инцидентом. Версия Шуль­ца упоминалась в вечерних газетах просто как иностранная интерпретация того, что считалось внутренним японским вопросом. Вот японская версия этой истории:

В соответствии с информацией японского оборонного агентства, самолет, который мог быть корейским авиалай­нером, появился на экранах радаров в 03.12, двигаясь со ско­ростью 430 узлов. Советский истребитель МиГ-23 появился на расстоянии 25 морских миль (29 миль) позади авиалайне­ра. Он пересек трассу полета авиалайнера слева направо и в 2000 метрах ниже его, в 03.25 японского времени (18.25 по

Гринвичу). Оба самолета исчезли с экранов радаров несколь­ко минут спустя, в 03.29. Трасса полета советского истре­бителя вновь появилась на экранах, когда он начал разво­рот с набором высоты, но все выглядело так, как будто са­молет, являвшийся предположительно корейским лайнером, взорвался в воздухе на высоте 32000 футов в тот момент, когда радиопередатчик самолета, передающий код 1300 в ре­жиме А, прекратил свою работу. Если перехватчик на са­мом деле атаковал корейский авиалайнер, он мог сделать это только перед тем, как пересек его курс в 03.25.