— Я не знаю. Я не наполняла.

— Вот как! А я думал, что это ваша обязанность. Итак, куда идет труба от пустого бачка?

— Говорю вам, не знаю.

— Ну так я знаю, мадам Айнциг. Она идет в апартаменты доктора Грабера и, по-видимому, в ваши…

Айнциг оскалила зубы и хотела изобразить что-то вроде улыбки.

— Вы ошибаетесь, мистер Мюрдаль…

— Посмотрим. Отсоедините крайний бачок и перелейте жидкость в пустой.

Ее лицо снова исказил ужас.

— Я этого не сделаю, — прошипела она.

— Значит, я угадал. Вот видите. А вы считали себя умней всех. Выполняйте то, что я вам приказал.

— Нет! — взвизгнула она.

— Тогда я это сделаю сам. — Я не позволю! Я… Я…

Она сорвалась с места, молнией пересекла зал и скрылась в двери, в которую недавно вошел я.

— Стойте, стойте! — закричал я.

Но было поздно. Я услышал, как она споткнулась и загромыхала с огромной высоты вниз.

Стрелять не было необходимости. Снизу донесся глухой удар. После водворилась мертвая тишина. Я понял, что с ней все было кончено.

Я вернулся к полке с темно-желтыми сосудами, отсоединил один от крана и перелил содержимое в пустой бачок. Рукояткой пистолета я разбил остальные сосуды, и жидкость с ядовитым эликсиром вылилась на пол.

Теперь оставалось только ждать.

ГЛИНЯНЫЙ БОГ

Когда наступило утро, я обнаружил, что водокачка была прекрасным наблюдательным пунктом. Через три окна хорошо просматривалась окрестность вокруг. Были видны бараки, в которых находились лаборатории, как на ладони лежал испытательный полигон и слева от него раскинулся оазис алых пальм. Мне не нужно было возвращаться в оазис, потому что я знал, что очень скоро с каменной армией Грабера будет покончено. Нужно было находиться здесь, чтобы не позволить кому-нибудь заменить фрау Айнциг у пулемета.

Я уставился в оазис и с волнением стал ждать, что будет дальше. Пока что только я один знал, что армия Грабера обречена. Странно, я не чувствовал угрызения совести за то, что по моей вине все эти бывшие люди погибнут. Они уже погибли. Они давно стали бездумными, несчастными автоматами, обреченными влачить страшное бремя противоестественного существования. Они духовно и физически убиты Грабером, и только их окаменевшая оболочка напоминала о былом человеческом облике.

Солнце поднялось над пальмами, и кремниевая рота снова вышла на поле боя. Отряд Фернана разошелся среди грядок. Каменные истуканы начали свое неутомимое преследование…

Сверху было хорошо видно, как то один, то другой каменный человек наклонялся над грядками и пил воду. По мере того, как солнце поднималось выше, они все чаще и чаще обращались к воде.

В конце второго часа “шахматной” войны я увидел, как один солдат Грабера, сделав несколько шагов, остановился. Он застыл в необычной позе, подняв одну ногу и руку. Араб, которого он преследовал, что-то крикнул. В это мгновение застыл еще один, затем еще и еще. Вес это произошло молниеносно быстро. Пространство, где только что шла сложная комбинационная война на измор, стало походить на кладбище с каменными статуями или на музейный двор, куда свезли и поставили скульптуры эпохи палеолита.

Вначале нерешительно к окаменевшим людям стали подходить мои товарищи. Не доходя нескольких шагов, они пытались ткнуть их карабином, и, убедившись, что каменные люди мертвы, подошли совершенно близко.

Я сбежал вниз по спиральной лестнице и здесь на мгновение остановился у неуклюже согнувшегося трупа Айнциг. Ее глаза были широко раскрыты, и в них застыла звериная злоба ко всему живому…

Фернан быстро отдавал распоряжения своим товарищам. Одни должны были расположиться вдоль асфальтовой дороги, ведущей к выходу, другие осмотреть бараки. Несколько человек остановилось у входа в трехэтажное здание, где находился штаб Грабера.

— Такое впечатление, что внутри никого нет, — сказал Али.

Я посмотрел на грузовики, стоявшие справа. Теперь их было не три, а два.

— Наверное, кое-кто уехал. Нужно быстрее кончать. Неужели Граберу удалось бежать?

Фернан подошел к двери и изо всех сил толкнул ее ногой. Она чуть-чуть приоткрылась и затем снова захлопнулась, как будто с противоположной стороны на нее навалили мешки с песком.

— Ну-ка помогите мне.

Мы все нажали на дверь, и она с трудом подалась. В темной узкой прихожей мы увидели двух мертвых солдат, в нелепой позе валявшихся на полу. У одного из них рот был забит песком, у второго песок был зажат в руке.

— Что это? — удивленно воскликнул Фернан. — Кто втолкнул им в глотку песок?

— Никто. Они сами. Один успел, а другой нет, — сказал я.

Справа, на уровне первой ступеньки лестницы, ведущей в подвал, к стене была прикреплена водосточная раковина с краном. Я указал на кран и пояснил:

— Все дело в этом. В воде. Я над ними сыграл ту же шутку, которую они неоднократно повторяли над своими жертвами.

Я рассказал обо всем, что случилось на водокачке.

— Может быть, и Грабер в таком же состоянии?

В это время со второго этажа в сопровождении нескольких людей сбежал Али. Лицо его выражало ужас.

— Что с Грабером? — спросил я.

Он хрипло пробормотал:

— То же, что и с его телохранителями. Вот, смотрите.

Он протянул мне руку, но не свою, а ту, которую он держал как палку…

Глина. Обыкновенная глина. Это была рука, сделанная из глины. Она ломалась и крошилась… Я сломал ее чуть-чуть повыше локтя и после у самой кисти. В ней совершенно не было кости.

— Кусок Грабера. Кусок глиняного бога, — с презрением произнес Фернан и, выпрямившись, пошел к товарищам, которые курили в стороне.

Я с отвращением отбросил куски глины в сторону…

Пустыня… Неужели кошмар кончился? По черной асфальтовой полосе шел наш отряд. Двадцать миль это не так уж и много. Вдруг воздух задрожал от гула приближающихся самолетов. Вот они пролетели над нами — один, второй, третий. Металлические птицы без опознавательных знаков. Они шли совсем низко и, не долетая до института Грабера, ложились на правое крыло и разворачивались. Через минуту послышались взрывы. Их было много, на горизонте к небу поднималось бурое облако. Самолеты кружили над местом, которое мы покинули час тому назад. Они с тупым упорством сбрасывали бомбы.

Взрывы. Много глухих взрывов в пустыне. Услышит ли о них мир? Узнает ли он, как извращенная наука издевается над людьми? Неужели люди разрешат граберам существовать на нашей планете?

— Между прочим, Фернан, куда вы и ваши товарищи направитесь сейчас? — спросил я.

Он улыбнулся.

— Домой. У нас много дел дома. Нужно сделать так, чтобы никто и никогда не совершал преступлений на нашей священной земле.

СУЭМА

Поздно ночью ко мне в купе громко постучали. Я, сонный, вскочил с дивана, не понимая, в чем дело. На столике в пустом стакане подрагивали чайные ложечки. Включив свет, я стал натягивать ботинки. Стук повторился громче, настойчивее. Я открыл дверь. В дверях я увидел проводника, а за ним — высокого человека в измятой полосатой пижаме.

— Простите, дорогой товарищ, — полушепотом сказал проводник, — я решил побеспокоить именно вас, потому что вы в купе один.

— Пожалуйста, пожалуйста. Но в чем дело?

— К вам пассажир. Вот… — И проводник сделал шаг в сторону, пропуская человека в пижаме. Я с удивлением посмотрел на него.

— Видимо, у вас в купе маленькие дети? — осведомился я.

Пассажир улыбнулся и отрицательно покачал головой.

— Я отстал от своего поезда.

— Входите, — любезно предложил я.

Он вошел, осмотрелся и сел на диван, в самый угол, возле окна. Не говоря ни слова, облокотился о столик и, подперев голову обеими руками, закрыл глаза.

— Ну, вот и все в порядке, — сказал проводник, улыбаясь. — Закрывайте дверь и отдыхайте.