Мозарин считал, что прежде, чем ответить на все эти вопросы, надо подробно выяснить, как жила Комарова, какие люди окружали ее. Полковник добавил, что, только изучив и проанализировав весь добытый материал, можно напасть на заметенные убийцей следы.
Но, хотя цель убийства еще неясна, все же, утверждал Градов, уже можно наметить путь, по которому следует вести поиск.
Сравнивая подобные случаи из своей практики и вспоминая примеры из книг по криминалистике, полковник приходил к заключению, что Комарову лишил жизни не профессиональный бандит и не подосланный убийца, — такие преступники не станут прятать труп, а постараются возможно быстрее скрыться. Здесь же, наоборот, старательно спрятали труп, стремясь, чтобы убийство не было обнаружено как можно дольше. Очевидно, хотели выиграть время, обдумать, не допущено ли какого-нибудь промаха, который можно устранить. Кроме того, знали, что факты, особенно их подробности, с течением времени тускнеют в памяти людей. А это скажется на показаниях свидетелей, затруднит следствие.
— Все это, вместе взятое, наводит на мысль, — подытожил беседу полковник, — что Ольгу Комарову убил близкий ей человек или ее очень хороший знакомый. Вам, капитан, нужно обратить самое пристальное внимание на Комарова, затем на художника Румянцева…
— И на неизвестного в коричневой шубе, — добавил Мозарин.
— При условии, если он подпадет под категорию тех, о которых мы говорили, — согласился Градов.
Когда офицеры вышли из кабинета, то увидели, что в комнате секретарши, положив голову на высокую ручку кресла, спит Корнева. В пыжиковой шубке и шапочке, из-под которой выбился каштановый локон, с подложенной под щеку рукой, она казалась школьницей, оставленной после уроков классной руководительницей. Мозарин было шагнул к девушке, чтобы разбудить ее, но полковник остановил его и увел обратно в кабинет.
— Капитан, — проговорил он, — старайтесь во всех случаях жизни быть психологом. Если вы ее разбудите, она сконфузится и расстроится. Вы этого хотите добиться?
— Да нет! — смутился Мозарин. — Я просто хотел ее проводить.
— Понятно. Разбудите ее, не окликая и не прикасаясь к ней.
— Вот это задачка! — улыбнулся Мозарин. — Как мой батька говорил: “На полдник, Мотря, курку свари, а к вечеру смотри, чтоб та курка яичко снесла”.
Он на секунду призадумался, потом снял трубку со служебного аппарата и набрал номер телефона секретарши. За стеной раздался резкий звонок. Девушка вскочила.
Увидя выходящего из кабинета полковника, она взяла со стола бумажку и протянула ему. Это была одна из порученных ей экспертиз. Градов поблагодарил Корневу, пожурил за то, что она поздно засиживается на службе, и пошел с нею и Мозариным по коридору. Они спустились по лестнице. У подъезда полковника ждала машина, и он предложил развезти молодых людей по домам.
— Нет, — возразила Корнева, — я хочу, чтобы Михаил Дмитриевич показал мне ту зеленую звезду, о которой он говорил с таким воодушевлением.
— Ну что ж! — ответил Градов, смеясь. — Я знаю по себе, как приятно в юности изучать небесные светила. Счастливого пути, звездочеты!
5
Утром Уголовный розыск послал во все отделения милиции описание человека в коричневой шубе. А днем Мозарин поехал на завод, где работала Комарова. В обеденный перерыв капитан встретился с Мартыновым в красном уголке и рассказал ему о неизвестном человеке. Слушая офицера, старик расстроился. Мозарин скорей догадался, чем разобрал сказанные полушепотом слова:
— Верно, дочки уже в живых нет…
Мартынов обещал порасспросить рабочих, не видел ли кто-нибудь неизвестного в районе завода.
Когда капитан вернулся на службу, его ждала здесь Марья Максимовна, тетка Комаровой, добродушная полная женщина.
Марья Максимовна рассказала, что в последние годы перед замужеством Ольга жила у нее и училась в техникуме. Она познакомилась с художником Румянцевым, ходила вместе с ним в театр, на каток. Тетка, да и все домашние думали, что эта дружба кончится замужеством Ольги.
Но однажды Румянцев познакомил девушку со своим приятелем Комаровым. Это было на катке. Тренер по гимнастике был и неплохим фигуристом. Ольге давно нравился этот красивый, близкий к искусству вид спорта, и Комаров начал учить ее фигурному катанию и танцам на льду.
Марья Максимовна не замечала, чтобы Румянцев ревновал Ольгу к тренеру. Правда, как-то раз художник зашел за Ольгой, чтобы, как они условились, пойти куда-то вместе. Девушка оставила ему записку. Прочитав ее, Румянцев назвал Ольгу капризной девчонкой.
— А вы читали эту записку? — спросил Мозарин.
— Ну конечно! В записке Ольга извинялась перед Румянцевым. На катке был карнавал, и она пошла туда с Комаровым.
— Скажите, какое впечатление производил на вас художник?
— Да как сказать… По-моему, любил он, по-настоящему любил Ольгу!
Марья Максимовна призналась, что сначала это ей пришлось по душе. Но когда в дом стал захаживать Комаров, тетка отдала ему свои симпатии. Тренер обладал твердым характером и практическим умом. Ему было лет тридцать, художнику — уже под сорок. Комаров никогда не упускал случая помочь девушке: то раздобудет нужную книгу, то починит радиоприемник. Не только Ольга, но и Марья Максимовна пользовалась его советами и помощью. Очень скоро он сделался своим человеком в доме.
Румянцев стал все реже и реже навещать Ольгу. Приходя, он сидел молча, насупившись. Присутствие его тяготило девушку. Румянцев задумал писать ее портрет, но Ольга не захотела. И художник совсем перестал приходить: появился только на вечеринке после того, как она стала женой Комарова. Тут, за ужином, он пытался сказать речь, сбился, покраснел и замолчал…
— Скажу вам по совести, — говорила женщина, — я рада была, что Ольга вышла за Петра, только не нравилось мне, что он увез ее к себе, в квартиру, где жил и Румянцев. Долго ли до греха, до ссоры…
— Припомните, — сказал Мозарин, — в последнее время ваша племянница ничего не рассказывала вам о Румянцеве?
— Как же! Он уговаривал ее развестись с Комаровым и уехать с ним на Кавказ. Говорил, будто там ему предлагали место в каком-то музее. Ну, племянница заявила, что, если он еще раз сделает ей такое предложение, она все расскажет мужу. По крайней мере, Оля меня так уверяла. А там бог ее знает, чужая душа — потемки!
— А как вел себя Румянцев, когда узнал, что ваша племянница исчезла?
— Волновался очень. И все каялся, что не пошел ее провожать.
— Скажите, как жила ваша племянница с мужем? Не жаловалась на него?
— Нет, этого не скажу.
— Никогда не плакала?
— Никогда… Но уж если хотите знать, предупредила меня, что придет на мой день рождения и о чем-то важном расскажет. Ну это понятно: все-таки я ей родня!
— Возможно, хотела рассказать что-нибудь о службе или о спорте?
— Нет. Сказала, что это связано с Петей. А Петя-то у нее один.
Мозарин спросил тетку, не попадалась ли ей на улице Ольга вместе с неизвестным в коричневой шубе. Не говорила ли она о нем. Марья Максимовна решительно заявила, что неизвестного не видела и ничего о нем от племянницы не слыхала.
— Вся моя семья горюет! — сокрушалась тетка. — Родители племянницы голову потеряли. Ее мать — моя сестра — каждый день по две, а то и по три телеграммы шлет. Уж вы постарайтесь, товарищ, отыщите племянницу.
Она заплакала…
Соседка по квартире — Анна Ильинична, белошвейка — оказалась словоохотливой женщиной. Она объяснила, что ее покойный муж был капельмейстером и раньше они занимали всю квартиру. После его смерти она оставила себе две смежные комнаты, а в другие две скоро въехали по ордеру художник Румянцев и его приятель Комаров. Дружно жили около двух лет, вели общее хозяйство. Анна Ильинична не могла вспомнить о какой-либо ссоре между ними. Художник обычно поздно возвращался домой, и Комаров отпирал ему дверь. Каждое утро по очереди убирали комнаты. Художник зарабатывал больше, чем Комаров, и часто давал ему взаймы. Их отношения были хорошими до появления Ольги.