Мисс Крессуэлл ловила на себе многочисленные взгляды, порой любопытные, порой откровенно удивленные. Уверенность в безупречности наряда, ничем не уступавшего любой из дам, выехавших в тот день на прогулку, не могла успокоить Каролайн. Она чувствовала себя очень неловко, хотя и ухитрялась скрывать это. Многие узнавали мистера Рэйвиншоу, но на все приветствия он отвечал не больше чем улыбкой или легким поклоном. Поэтому, когда его окликнул щеголеватый молодой человек, Каролайн встревожилась, увидев, как он натягивает поводья. Молодой щеголь подошел к ним и поклонился.

– Мое почтение, Рэйвиншоу, – растягивая гласные, с подчеркнутой медлительностью произнес он. Тут его взгляд переместился на мисс Крессуэлл, и светская небрежность уступила место удивлению. Он забыл про свою манерность и вскрикнул: – Бог мой! Каро!

Каролайн посмотрела на красивое, но слегка растерянное лицо сэра Реджинальда Линли и, собрав все свое самообладание, кивнула ему:

– Добрый день, Реджинальд. Как давно мы не встречались.

– Вот так так! Я, ей-богу, и не признал тебя сначала. Но какими судьбами? Я не знал о твоем знакомстве с Рэйвиншоу.

– Скорее всего, Линли, вы просто не все знаете обо мне, – спокойно ответил Гай, – а уж тем более о мисс Крессуэлл. Она сейчас гостит у моей невестки и оказала мне честь, согласившись покататься со мной.

Ирония в его голосе не осталась незамеченной, сэр Реджинальд поспешно извинился, добавив, что так или иначе, но это вовсе не его дело. Мистер Рэйвиншоу не стал спорить и вежливо поинтересовался, может ли он чем-нибудь быть полезным.

Реджинальд, похоже, немного нервничал.

– Нет, нет, спасибо! Я всего лишь хотел сказать, что чертовски неприятная вышла история, Рэйвиншоу! Матушка мне все рассказала. Чувствовал себя обязанным принести вам свои извинения.

– Неужели? Должен ли я воспринимать ваши слова как подтверждение вашей осведомленности о намерениях вашей сестры? – Гай несколько картинно изобразил на своем лице удивление.

– Бог мой, нет, конечно! – поспешно возразил Реджинальд. – Я знал, бесспорно, какую бучу она подняла, будто ее силой принуждают выходить за вас замуж. Она противилась вашей свадьбе после того, как Роланд вернулся, но с этим ничего нельзя было поделать. Спросите Каро, если вы мне не верите! Что касается их заговора… Неужели вы считаете, я отправился бы очертя голову в Ветстоун и провел бы там целых два дня, выясняя всякую чушь в полиции и бог знает где еще, если бы знал, что Дженни преспокойненько едет в Гретна-Грин? – Он глубоко вздохнул. – Не возьму в толк, и чего это на нашу семью столько напастей со всех сторон навалилось? Хватило бы и одного бегства Дженни, так нет, еще и грабеж с убийством в доме моего дяди. Вы ведь слышали об этом, как я полагаю?

– Да, прескверное дело. – Гай кивнул. – Преступников уже нашли?

– Одного из них поймали. Полицейские настигли его, когда этот тип попытался уйти вплавь по реке, но он утонул. Он точно замешан в грабеже, поскольку в его жилище нашлась большая часть награбленного, но полицейские не считают его убийцей. Тот все еще на свободе. Они надеялись, что сообщник даст показания против убийцы, но теперь дело у них совсем застопорится. Кажется, они кого-то подозревают, но не могут арестовать из-за отсутствия доказательств.

Каролайн поежилась.

– Здорово выходит, не так ли? – заметила она. – Оказывается, убийца свободно разгуливает где-то среди нас.

– Это едва ли, мисс Крессуэлл, – поправил ее Гай, улыбнувшись. – В нашем светском обществе, конечно, встречаются эксцентричные типажи, но убийцы…

– Бог мой, нет, конечно, это человек не нашего круга! – горячо поддержал его Реджинальд. – Негодяй залег в каком-нибудь воровском притоне с рубиновым кулоном Дженни, и этот рубин жжет ему руки. Он не рискнет продать драгоценность, как вы понимаете, ведь за эту вещицу его теперь ожидает виселица.

– Кулон так и не нашли? – удивилась Каролайн.

– Нет, и мой дядя просто обезумел. Похоже, он хранил камень все эти годы, не находя достойного повода вставить его в оправу. И наконец, увидел таковой в свадьбе Дженни. Знаете, он безмерно любит девочку. Всегда любил! Говорит, что и сейчас подарил бы ей рубин, если бы только отыскали камень. Хотя какой толк Дженни от этой безделушки, представить себе не могу. Спору нет, стоит этот камень целое состояние, но если она когда-нибудь и рискнет продать кулон, старик не простит ей этого.

– Пока Дженни следует за полком, ей в нем, разумеется, нет никакого смысла, но ведь война не будет длиться вечно, – не выдержала Каролайн. – Дженни с Роландом когда-нибудь все равно вернутся в Лондон. Тогда она сможет надевать любые украшения.

– Мне кажется, – холодно прервал их мистер Рэйвиншоу, – нынешняя ценность кулона состоит в том, что он выявит убийцу и поможет отдать его под суд. Но столь маленькую вещицу совсем не трудно переправить за пределы страны или спрятать до лучших времен. Нам кулон не найти.

– Именно так и говорят на Боу-стрит, – уныло признался Реджинальд. – Как вы можете себе представить, это приводит дядю в ярость. Я даже боялся, что его хватит удар! – С этими словами сэр Линли уже собирался покинуть их, как новая мысль осенила его, и он торжествующе воскликнул: – Вспомнил! У меня ведь был к вам вопрос, Рэйвиншоу! Вы не знаете, что случилось с Пелемом? Мы с ним задумали пообедать вчера, но он почему-то не пришел, а вот сегодня я узнал, что он вообще съехал с Дюк-стрит.

Возникла неловкая пауза. Каролайн неожиданно заинтересовала проезжавшая карета, и она не могла оторвать от нее взгляда, мистер же Рэйвиншоу с непроницаемым выражением лица смотрел на Реджинальда.

– Все правильно. Боюсь, Линли, вы не скоро снова увидите Пелема в Англии, – холодно ответил он.

– Ах вот как! – Реджинальд Линли ехидно скривился. В глазах молодого человека явно читалось презрение. – Выходит, Пел оказался прав! Он говорил мне, насколько бессмысленно обращаться к вам за помощью. Ей-богу, Рэйвиншоу, я чертовски рад, что Дженни сыграла с вами такую шутку! У меня нет никакого желания и далее поддерживать с вами знакомство.

Он коротко кивнул Каролайн, нахлобучил шляпу и энергично зашагал прочь, забыв про томную аристократическую вялость, которую предпочитал демонстрировать на людях. Гай молча тронул лошадей. Кэролайн украдкой взглянула на своего спутника и отметила жесткие складки в углах рта, говорящие о раздражении, вызванном словами сэра Реджинальда. Лицо же Гая осталось абсолютно бесстрастным.

– Уф, ну почему вы позволяете людям так ужасно разговаривать с вами? – не сдержавшись, спросила девушка. – Реджинальд явно считает, будто вашему кузену пришлось бежать из страны из-за вашего отказа оплатить его долги. Он растреплет это по всему городу.

Гай искоса насмешливо посмотрел на нее и неожиданно рассмеялся:

– Ну и что, если так? Это действительно правда.

– Нет, но ведь это не главное! – с жаром возразила она. – Люди начнут судачить, будто вы отказались помогать ему просто по злобе или из-за своей бессердечности. Они же не знают, как ужасно он вел себя, они во всем обвинят вас. Ну почему вы не разоблачите его?

– Просто мнение общества вообще никогда не представляло ни малейшего интереса для меня, – пожав плечами, с полнейшим равнодушием ответил Гай. – Немногие люди, чьим мнением я дорожу, знают меня достаточно хорошо, чтобы оценить ситуацию в истинном свете. Остальные могут верить Пелему, могут верить всему, чему им угодно.

– Но это так несправедливо! – негодовала Кэролайн. – Больше того, для этого нет ни малейшего повода. Это просто глупо! Допустить слухи такого гнусного толка лишь потому, что вы даже не удосуживаетесь исправить ложное мнение о себе. Нет ничего хуже этого! Это же обыкновенное высокомерие!

– Так мне частенько напоминают об этом, – откровенно признался он. – Мисс Крессуэлл, никак вы пытаетесь поссориться со мной?

Жгучий румянец опалил ее щеки, и она прикусила губу, в смятении осознав, что позволила себе лишнее. Однако через мгновение заговорила, собрав все свое самообладание: