"Как посмел кто-то назвать происшедшее вчера холокостом! Был только один холокост!" Доказывая, что пародии встречаются и в реальной жизни, Визель в новом томе своих воспоминаний осуждает Шимона Переса за то, что он сказал о "двух холокостах нашего века: Освенциме и Хиросиме. Он не должен был этого делать",[73] но если холокост ни с чем не сравним и непостижимо уникален, как может он тогда иметь всеобщее значение?
Споры об уникальности холокоста бесплодны. Утверждения, будто холокост уникален, приобрели со временем форму "интеллектуального терроризма'[74] (Шомон). Каждый, кто использует обычные сравнительные методы научных исследований, должен предварительно сделать 1001 оговорку, чтобы на него не обрушились обвинения, будто он изображает холокост как «тривиальное» событие,[75]
Тезис об уникальности холокоста включает в себя и понимание его как единственного в своем роде зла. Страдания других, сколь бы ужасны они ни были, с этим нечего и сравнивать. Проповедники уникальности холокоста отвергают подобные умозаключения, но их возражения звучат неискренне.[76]
Утверждения, будто холокост уникален, интеллектуально бесплодны и морально недостойны, но их продолжают повторять. Возникает вопрос: почему? Во-первых, уникальными страданиями обосновывают уникальные притязания. Ни с чем не сравнимое зло холокоста не только отделяет евреев от других, но, как пишет Якоб Нойснер, позволяет евреям "предъявлять претензии к этим другим". Эдуард Александер видит в уникальности холокоста "моральный капитал", и "евреи должны заявить притязания на владение этим ценным имуществом".[77]
Уникальность холокоста, эти "претензии к другим", это "ценное имущество" служат прекрасным алиби для Израиля. "Поскольку страдания евреев столь уникальны, — подчеркивает историк Питер Болдуин, — это увеличивает моральные и эмоциональные притязания, которые Израиль может предъявить к другим странам".[78] Так, по Натану Глезеру, холокост, поскольку он указывает на уникальность евреев, дает евреям "право рассматривать себя как особо угрожаемую категорию и предпринимать все возможные меры, необходимые для их выживания".[79] Типичный пример: каждое сообщение о решении Израиля создать ядерное оружие вызывает, как заклинание, призрак холокоста,[80] как будто Израиль и без того не находится на пути превращения в ядерную державу.
Здесь играет роль еще один фактор. Утверждение уникальности холокоста — это также утверждение еврейской уникальности. Не страдания евреев делают холокост столь уникальным, а тот факт, что страдали именно евреи. Или:
холокост — нечто особенное, потому что евреи представляют собой нечто особенное. Исмар Шорш, канцлер Еврейского теологического семинара, резко критикует притязания на уникальность холокоста как "безвкусный, секуляризованный вариант теории богоизбранности".[81] Столь же яро, как и уникальность холокоста, Эли Визель защищает тезис об уникальности евреев. "В нас все иное". Евреи онтологически необыкновенны.[82] ХОЛОКОСТ — это кульминация тысячелетней ненависти неевреев, свидетельство не только ни с чем не сравнимых страданий евреев, но также их уникальности.
Во время и после второй мировой войны, пишет Новик, "вряд ли кто-нибудь в правительстве США и вне его понимал слова "одиночество евреев". После июня 1967 г. произошел поворот. "Молчание мира", "равнодушие мира", "заброшенность евреев" — эти темы стали главными в дискуссиях о холокосте.[83]
С усвоением сионистского кредо "окончательное решение" Гитлера в конструкции холокоста стало кульминацией тысячелетней ненависти неевреев к евреям. Евреи погибали, потому что все неевреи, будь то преступники или их пассивные сообщники, желали их смерти. Как утверждает Визель, "свободный и цивилизованный мир выдал евреев их палачам. С одной стороны были исполнители, убийцы, а с другой — те, которые молчали".[84] Но нет ни одного исторического доказательства наличия у всех неевреев побуждений к убийству евреев. Упорные попытки Даниэля Гольдхагена доказать разновидность такого утверждения в его книге "Добровольные помощники Гитлера" выглядят комично.[85] Но их цель — достижение политических выгод. Можно, кстати, констатировать, что теория "вечного антисемитизма" облегчает жизнь антисемитам. Арендт поясняет в книге "Элементы и истоки тотальной власти": "То, что антисемитская история профессионально пользуется этой теорией, не требует объяснений; она предоставляет лучшее алиби любым зверствам. Если верно, что человечество всегда стремилось уничтожить евреев, то убийство евреев — это нормальная человеческая деятельность, а ненависть к евреям — реакция, которую даже не надо оправдывать. Самое удивительное и приводящее в смущение в гипотезе о вечном антисемитизме заключается в том, что ее разделяют большинство объективных и почти все еврейские историки".[86]
Догма холокоста о вечной ненависти неевреев к евреям используется как для оправдания необходимости еврейского государства, так и для объяснения враждебного отношения к Израилю. Еврейское государство — единственная защита от неизбежной в будущем новой вспышки убийственного антисемитизма, который кроется за каждым нападением на еврейское государство и за каждым оборонительным маневром против него. Писательница Синтия Озик так объясняет критику Израиля: "Мир хочет уничтожить евреев… Он всегда хотел уничтожить евреев".[87] Если весь мир и в самом деле хочет уничтожить евреев, то поистине чудо, что они еще живы и даже не голодают, в отличие от большинства человечества.
Эта догма служит Израилю индульгенцией. Если неевреи постоянно стремятся уничтожить евреев, то евреи имеют неограниченное право защищаться любыми средствами, включая агрессию и пытки, все это с их стороны — законная самооборона. Боас Эврон осуждает теорию о вечной ненависти неевреев и замечает по этому поводу, что в результате "в превентивном порядке развивается паранойя… Этот менталитет заранее прощает любое бесчеловечное обращение с неевреями, так как, согласно господствующей мифологии, "при уничтожении евреев все народы сотрудничали с нацистами", поэтому евреям по отношению к другим народам все дозволено".[88]
Антисемитизм неевреев не только неустраним из конструкции ХОЛОКОСТА, он к тому же иррационален. Гольдхаген далеко выходит за рамки даже сионистского (не говоря уже о нормальном научном) анализа, когда он высказывает мнение, будто антисемитизм "не имеет ничего общего с реальными евреями", "не является ответом на действия евреев, подвергнутые объективной оценке", "не имеет ничего общего с действиями евреев и знанием их реальных характерных свойств". Представления неевреев о евреях — патологические и фантастические. "Движимый иррациональными аргументами, антисемит ненавидит еврея, — пишет Визель, — только за то, что тот существует".[89] "Все, что евреи делают или не делают, не только не имеет ничего общего с антисемитизмом, — критически замечает социолог Джон Мюррей Каддихи, — но даже любая попытка объяснить антисемитизм качествами самих евреев квалифицируется как пример антисемитизма".[90]
73
Визель "И море…", стр. 156. Для сравнения следующее сообщение: Кен Ливингстон, бывший член британской лейбористской партии, выступив как независимый кандидат в мэры Лондона, рассердил английских евреев своим высказыванием, что глобальный капитализм требует столько же жертв, что и вторая мировая война. "Международная финансовая система убивает каждый год больше людей, чем вторая мировая война, но Гитлер, по крайней мере, был сумасшедшим". "Это надругательство над теми, кого убивал и преследовал Гитлер, — заявил Джон Баттерфил, депутат парламента от консервативной партии. Баттерфил считает также, что обвинения Ливингстона в адрес глобальной финансовой системы имеют явно антисемитский подтекст. ("Слова Ливингстона сердят евреев" в "Интернэшнл Геральд Трибюн" от 13 апреля 2000 г.) Кубинский президент Фидель Кастро обвинил капиталистическую систему в том, что она регулярно убивает столько же людей, сколько погибло во второй мировой войне, потому что игнорирует нужды бедных. "Снимки матерей и детей во многих местностях Африки, которые страдают от засухи и других катастроф, напоминают нам о концлагерях нацистской Германии". С намеком на процессы военных преступников после второй мировой войны кубинский лидер пояснил: "Нам нужно нечто вроде Нюрнберга, чтобы судить навязанный нам экономический порядок, при котором каждые три года от голода и предотвратимых болезней умирает больше мужчин, женщин и детей, чем за всю вторую мировую войну".
Абрахам Фоксман, руководитель американской АДЛ, с этим не согласен: "Бедность тяжела, приносит страдания и может быть смертельной, но это не холокост и не концлагерь" (Джон Райе. "Кастро выдвигает ложные обвинения против капитализма" АП, 13 апреля 2000 г.).
.
74
Wiesel, Against Silence, Bd. Ill, 156, 160, 163, 177..
75
Шомон, цит. соч., стр. 156. Шомон приводит также важный аргумент, что утверждение о невообразимом зле холокоста не согласуется с параллельным утверждением, что творившие его преступники были совершенно нормальными людьми (с. 310)..
76
Кац «Холокост», с. 19, 22. "Утверждение, будто нет никакой формы неоправданного сравнения, если подчеркивается уникальность, систематически ведет к двурушничеству, — замечает Новик. — Верит ли кто-нибудь, что утверждение об уникальности представляет собой нечто иное, чем претензию на превосходство?" К сожалению, и сам Новик позволяет себе такие неоправданные сравнения. Так, например, он утверждает (хотя это расценивается как моральная уловка со стороны Америки), что верно говорят, что все, "что творили США по отношению к неграм, индейцам, вьетнамцам и прочим, блекнет по сравнению с холокостом" ("Холокост", с. 15, 197)..
77
Jacob Neausner, "A Holocaust Primer", 178, Edward Alexander, "Stealing the Holocaust", 15–16, in Neusner, Aftermath.
78
Peter Baldwin (Hrsg.), Reworking the Past (Boston:1990), 21..
79
Nathan Glazer, American Judaism, втрое издание (Chicago: 1973), 171..
80
Seymour M. Hersh, The Samson Option (New York:1991), 22. Avner Cohen, Israel and the Bomb (New York: 1998), 10,122,342..
81
Исмар Шорш. "Холокост и выживание евреев" ("Мидстрим", январь 1981, с. 39). Как убедительно показывает Шомон, утверждение об уникальности холокоста происходит от религиозной догмы о богоизбранности евреев и лишь в этом контексте имеет какой-то смысл..
82
Wiesel, Against Silence, Bd. I, 153. Wiesel, Und das Meer, 230..
83
Novick, The Holocaust, 59, 158–159..
84
Wiesel, Und das Meer, 104..
85
Daniel Goldhagen, Hitlers willige Vollstrecker (Berlin:1997). Критику см. в книге Финкелыптейна и Бирн "Нация на испытательном стенде".
.
86
Hannah Arendt, Elemente und Urspruenge totaler Herrschaft, (Muenchen, Zueruch: 7. Aufl. 2000), 36..
87
Boas Evron, Jewish State or Israeli Nation (Bloomington:1995), 226–227.
88
Goldhagen, Hitlers willige Vollstrecker, 46, 53–54, 58, 61. Wiesel, Und das Meer, 73..
89
John Murray Cuddihy, "The Elephant and the Angels:
The Incivil Irritatingness of Jewish Theodicy", in Robert N. Bellah and Frederick E. Greenspahn (Hrsg.), Uncivil Religion (New York: 1987), 24. В дополнение к данной статье см. также его доклад "The Holocaust: The Latent Issue in the Uniqueness Debate", in P. F, Gallagher (Hrsg.), Christians, Jews, and Other Worlds (Highland Lakes, N. J.: 1987).
.
90
Шорш «Холокост», с. 39. Кстати, утверждение, будто евреи составляют "одаренное меньшинство", в моих глазах тоже "безвкусная светская версия теории богоизбранности"..