Теперь жаловаться на непослушных следователей побежал сам председатель комиссии. Уже на следующий день 7 апреля он направил в Политбюро записку следующего содержания:
«Секретно
ЦК КПСС
О ходе выполнения постановления Политбюро
№ П151/3
6 апреля с.г. состоялось очередное заседание образованной ЦК КПСС комиссии по проверке фактов о нарушении социалистической законности при расследовании дел о коррупции в Узбекской ССР. На заседание были приглашены Генеральный прокурор СССР т. Сухарев А. Я., а также работники Прокуратуры СССР т.т. Каракозов Г. П., Гдлян Т. Х., и Верховного суда СССР т.т. Тихомирнов Р. Г., Замятин В. И.
Приглашённые были проинформированы о соответствующем постановлении ЦК КПСС и основных направлениях работы комиссии по его выполнению. В выступлениях членов комиссии и приглашённых подчёркивалась необходимость обеспечения объективного, основанного на законе расследования фактов; указывалось также, что лица, совершившие преступления, должны предстать перед судом и понести заслуженное наказание.
На совещании выступил также т. Гдлян Т. Х. Его выступление носило бестактный, политически незрелый, юридически невыдержанный характер. Он утверждал, что создание комиссии ЦК КПСС «навязано аппаратом, является незаконным актом, ибо противоречит Конституции СССР, линии КПСС на создание в стране правового государства». По мнению т. Гдляна Т. Х., этот шаг предпринят специально для того, чтобы «развалить уголовные дела крупных взяточников Узбекистана и Москвы, не допустить их разоблачения», а также из-за опасения, что т. Гдлян Т. Х. может «всё сказать на Съезде народных депутатов».
«Действия ЦК вынуждают нас, – сказал далее т. Гдлян Т. Х., – назвать поимённо всех крупных взяточников из центра». Он упомянул как «подозреваемого» т. Теребилова В. И. – председателя Верховного суда СССР. Кого-либо ещё он не назвал, однако заявил, что намерен это сделать «только на приёме у товарища Горбачёва М. С.» При этом т. Гдлян Т. Х. обратился к председательствующему передать его просьбу Генеральному секретарю ЦК КПСС.
На вопрос членов комиссии, известно ли Генеральному прокурору о наличии компрометирующих материалов в Прокуратуре СССР на кого-либо из руководства страны, т. Гдлян Т. Х. отказался давать ответ. Тов. Сухарев А. Я. оставил вопрос также без комментариев.
Тов. Гдлян Т. Х. в категорическом, нажимном тоне требовал от членов комиссии не начинать проверку, ибо она «сорвёт следствие», высказался, что народ уже дошёл до кипения, что «произойдёт взрыв, за которым могут быть непредсказуемые последствия. Я – депутат, соберу народ! Буду говорить об этом публично». Тов. Гдлян Т. Х. заявил, что если проверка всё-таки начнётся, то «вся следственная группа, все 200 человек будут вынуждены сказать всему советскому народу о творящемся беззаконии».
Информируя об отношении т. Гдляна Т. Х. к постановлению ЦК КПСС, комиссия считает, что проверку следует вести по намеченному плану, не отвлекая при этом следственную группу от завершения уголовных дел.
Полагали бы необходимым поручить т. Сухареву А. Я. безотлагательно организовать объективную проверку утверждений т. Гдляна Т. Х. о получении взяток т. Теребиловым В. И., а при наличии соответствующих показаний – и по другим руководящим работникам с вынесением заключения об их обоснованности или отклонении.
Учитывая, что т. Гдлян Т. Х. с целью компрометации решения ЦК КПСС о проводимой проверке может обратиться в средства массовой информации с безответственными заявлениями, полагали бы целесообразным поручить Идеологическому отделу ЦК КПСС принять необходимые предупредительные меры.
Наверху откликнулись немедленно. 10 апреля 1989 года было принято постановление Политбюро № 152 «О записке т. Пуго Б. К. от 7 апреля 1989 г .» После бурного обсуждения «архитекторы перестройки» порешили, что пора кончать с этими экстремистами, для которых какие-то там законы выше постановлений Политбюро. Много, мол, стал себе позволять этот Гдлян! Надо резко активизировать работу комиссии. Заодно подключить к этой работе и Президиум Верховного Совета СССР: пусть партийная комиссия в дальнейшем представит свой компромат по следователям товарищу Лукьянову. И, конечно же, всем понравилось и безоговорочно было поддержано предложение Пуго, чтобы идеологический отдел ЦК КПСС обеспечил «необходимые предупредительные меры» против возможных выступлений Гдляна в средствах массовой информации. На деле это означало организацию информационной блокады следственной группы.
Во исполнение этого решения во все центральные средства массовой информации поступил из ЦК запрет на распространение любых наших заявлений, интервью, статей, а также любых других сведений, расходящихся с официальной линией. С этого времени и вплоть до известных событий в августе 1991 года действовали цензурные ограничения на любую позитивную информацию о работе следственной группы.
13 апреля 1989 года цековская комиссия направила Горбачёву отчёт о проделанной работе. Конечно, с грифом «секретно». Главные выводы: во-первых, группа Гдляна допускала массовые нарушения «социалистической законности», во-вторых, «действия т.т. Гдляна и Иванова и некоторых поддерживающих их лиц фактически ведут к компрометации КПСС, руководства партии и страны путём создания соответствующего общественного мнения». На этом документе Генсек наложил следующую резолюцию:
«Т.т. Сухареву А. Я. (созыв)
Крючкову В. А.
Гусеву С. И.
Бакатину В. В. т.Лукьянову А.И. – контроль
Кравцову Б. В.
Кудрявцеву В. Н.
Яковлеву В. Ф.
Ознакомление с представленными материалами вызывает серьёзную озабоченность по поводу соблюдения соц. законности при расследовании уголовных дел по Узбекистану.
Прошу в 2-недельный срок тщательно разобраться по фактам, содержащимся в записке Комиссии, и выводы доложить Президиуму Верховного Совета СССР.
Указание Горбачёва окончательно определило создание параллельно с комиссией ЦК КПСС ещё и комиссии Президиума Верховного Совета СССР. Генеральный секретарь сам же и определил её основной состав, указанный в резолюции. Под руководством Лукьянова она должна была выдать своё заключение уже после завершения деятельности партийной комиссии. С этого времени цековские законники заметно активизировались. Зашустрили на Старую площадь внедрённые в группу следователи КГБ. Исполняя волю Лубянки, Рац, Духанин, Жучков, Карабанов, Харитонов, Панфилов, Цепоухов, Янковенко и другие живописали, как осенью 1988 года Гдлян и Иванов осмелились не выполнить решение ЦК о расчленении дела, не передали «независимой» группе КГБ следственные документы, какими методами они фабрикуют дела на честных партийцев. Подбирались старые жалобы мафиози и их близких, был инспирирован целый шквал жалоб от заинтересованных лиц из Узбекистана. А как бы в подтверждение «нарушений законности» по команде со Старой площади 24 апреля 1989 года Пленум Верховного суда СССР пересмотрел старое дело Гдляна по Эстонии, реабилитировал Хинта и его соучастников, хотя ранее те же члены Верховного суда страны неоднократно подтверждали обоснованность осуждения этих лиц. Пленум вынес «Частное определение» в адрес следствия, где откровенная ложь перемежалась с вольным толкованием тех или иных фактов, и более похожее на литературное творение, чем на юридический документ. Точку в этой истории поставила некоторое время спустя депутатская комиссия Съезда, которая, изучив материалы дела, пришла к выводу, что никаких нарушений закона Гдляном допущено не было и частное определение Верховного суда подлежит отмене.
С 26 апреля по 17 мая 1989 года всех подследственных из «Матросской тишины» стали вывозить в Лефортово, где Духанин и его подручные помогали «вспомнить» функционерам, что они «честные партийцы», а преступниками являются Гдлян, Иванов и «приближённые к ним следователи». Тем, кто не сразу ориентировался в происходящем, делали соответствующие уколы, помогающие освежить память. Шестилетний труд сотен следователей умельцами из КГБ сводился на нет. Оказалось, что в ЦК КПСС и других центральных ведомствах трудятся исключительно честные, порядочные люди, которых подследственные под угрозами и шантажом, оказывается, оговорили.